Алексей Митрохин - Некоторые вопросы загробной жизни. Часть третья Страница 3

– Останови, – попросил Лощинский. – Дальше пойдём пешком.

Энергомобиль притормозил у перекошенной будки с надписью на двери «Зона активной гармонии семьи», и чуть ниже в скобках: «Только для семейных пар».

– Подожду вас здесь, – произнёс Петрович, почтительно кивая в сторону профессора.

– Перепёлкин не будет против?

– Нет, на сегодня отправка усопших закончена, так что я свободен.

– Спасибо. Мы ненадолго.

Лощинский прошмыгнул под шлагбаум, я последовал за ним.

Мы направились по извилистой тропинке через лесополосу. В лесу пахло смолой, шишками и хвоей. Я остановился у трухлявого елового пня, покрытого густым темно-зелёным мхом, и вдохнул ароматный воздух полной грудью.

– Как же хорошо! – слетело с моих губ. – Тишина и спокойствие. Идти никуда не хочется…

– Так оставайтесь, – подмигнул мне профессор. – Полюбуйтесь местным пейзажем. А я вас на обратном пути подберу.

– Не могу, – с грустью промолвил я. – Найдёте Стрельцову, ищи вас потом по всему загробному миру…

– Не волнуйтесь, Виктор, вы первым об этом узнаете.

– Что-то верится с трудом.

– Перестаньте, вы мне как сын родной. Зачем вас обманывать?

«Тоже мне, папаша», – усмехнулся я про себя.

Сразу за лесом находился большой, заросший камышами пруд, по краю которого через равные интервалы стояли однотипные деревянные беседки. На поляне около пруда резвились дети и взрослые. Детишки прыгали вокруг чучела из соломы, взрослые хлопали в ладоши и задорно хохотали. Кругом царили веселье и радость. Я подошёл к ближайшей беседке и вдруг почувствовал сильную усталость.

– Профессор, я что-то неважно себя чувствую. Видимо, не восстановился после энергетических процедур.

– Посидите в беседке, отдохните. А я обстановку разведаю. Только никуда не уходите, – сказал Андрей Борисович, направляясь к пруду.

Я присел на скамейку и огляделся. Народу было много. Усопшие располагались небольшими группами по всему пруду. У каждой компании свои развлечения. Кто-то играл в салочки, кто-то – в бадминтон. На противоположном берегу ватага покойников пинала футбольный мяч, пытаясь заколотить его в импровизированные ворота из деревянных палок. В соседней беседке, метрах в двадцати от меня, четверо жмуриков (двое мужчин и две женщины) играли в лото. «45 – баба ягодка опять», – кричал тощий мужик звонким голосом, доставая бочкообразную фишку из матерчатого мешка. «34 – пьяный мертвец в квартире»… Послышался истерический смех. «Четвертак – сожрал злобный вурдалак». Снова смех. Всё это напоминало декорацию к какому-нибудь фантастическому фильму про грядущий апокалипсис. Меня не покидало ощущение, что вот-вот сверху свалится огромный метеорит и разнесёт пруд к чёртовой матери. «Странное место, – подумал я, откинувшись на стенку беседки и погружаясь в дремоту. – Везде суета, а здесь идиллия». Внезапно я услышал свист летящего предмета и резкий шлепок справа от себя. Я тут же открыл глаза. В стене, в сантиметре от моей правой руки, торчала самодельная стрела с птичьими перьями и наконечником из ржавого гвоздя. Хвостовик стрелы судорожно дёрнулся несколько раз и застыл в неподвижном положении.

– Улюлю!.. Улюлю! – послышалось вслед за этим. В беседку влетел перемазанный чёрной грязью мальчуган с большим деревянным луком наперевес. На шее у него висело ожерелье из корней папоротника, в волосах торчало белое гусиное перо.

– Я – Чингачгук, Великий змей из племени могикан. Пришёл снять с тебя скальп, – завопил пацан диким голосом, доставая из кармана замызганных портков маленький перочинный ножик.

– А я – испанский конкистадор, – тут же отреагировал я, доставая из сумки огромный путеводитель и угрожающе поднимая его над головой. – Пришёл выбивать дурь из маленьких тупоголовых индейцев и жечь их вигвамы.

Мальчик растерялся, посмотрел на меня испуганными глазками и заревел навзрыд, размазывая кулачками крупные прозрачные капли.

– А-а-а, ма-м-ма… – заорал парнишка, поворачиваясь спиной. Я положил путеводитель на стол.

В беседку вбежала злобная мамаша.

– Что тут происходит? – накинулась она на меня. – Славик, он к тебе приставал?

Я вспомнил семью дайвингистов-утопленников.

– Ма-м-ма, – продолжал хныкать Славик, не обращая ни на кого внимания.

– Что вы с ним сделали?! – женщина упёрла руки в боки и решительно двинулась на меня. – Я вас узнала! Вы тот хамоватый тип с наглой мордой из автобуса Козбикова.

– Я вас тоже узнал, – спокойно сказал я, показывая на воткнутую стрелу. – Следить надо за своим чадом. Того глядишь, пригвоздит к беседке какого-нибудь бедолагу. Потом проблем не оберёшься.

– Каких ещё проблем?

– Ну как? – усмехнулся я, вперившись пронзительным взглядом в нервное лицо мамаши. – Использование холодного оружия в «Зоне активной гармонии семьи». Гвоздь видели? Сантиметров десять, не меньше. А это уже уголовное преступление!

Я поднялся со скамейки, изобразив на лице зловещую гримасу.

– Какой гвоздь!? Этим гвоздём увечья не нанесёшь.

– А моральный ущерб? Вам известно, как тяжело усопшие переносят нервные срывы? Так можно и психоз заработать! А с этим диагнозом только одна дорога – в «Центр психологической поддержки», к доктору Заболотному. Короче говоря, сейчас я запишу ваши данные и подготовлю соответствующий отчёт в комитет по борьбе с загробным беспределом. Как фамилия?

Я достал из сумки перьевую ручку, открыл путеводитель и вопросительно посмотрел на мамашу.

– Никак, – фыркнула женщина, делая пару шагов назад и прикрывая худым телом не прекращавшего плакать Славика.

– То есть вы отказываетесь отвечать на вопросы?

– С чего я должна отвечать?

– Вы вообще знаете, с кем говорите? Я – сотрудник группы оперативного реагирования! Должностное лицо, между прочим. И отвечать на мои вопросы – ваша прямая обязанность. Хорошо устроились! За сыном не следите, пустили всё на самотёк… Но ничего, мы вас быстро по назначению отправим, телепортируем в мир живых, чтоб другим неповадно было.

– Не имеете права! Я сейчас мужа позову. Славик, пошли отсюда, это плохой дядя, не подходи к нему, – женщина выдернула из стены стрелу и стремглав унеслась прочь.

– Напрасно вы улику утащили! – прокричал я ей вслед. – А перочинный ножик оставили…

Я поднял с пола ножик, который выронил Славик, когда утирал слёзы, и положил в свою в сумку. «Может, сгодится на что», – мелькнуло в голове.

Тем временем мамаша подбежала к пруду, встала в камыши и прокричала с надрывом:

– Вениамин! Вылезай быстрее, к Славику пристают!

Из камышей вспорхнула перепуганная стайка птиц. В воду попрыгали лягушки, мирно квакавшие ещё пару секунд назад.

– Вениамин! Ты где, водолаз проклятый! Только покажись, я тебе устрою дайвинг. Целый месяц в лото играть будешь!

Женщина приложила ладонь ко лбу и стала пристально вглядываться в середину пруда, пытаясь отыскать незадачливого мужа. Славик стоял рядом с обиженным видом и тихо посапывал. Внезапно мамаша наклонилась, покопалась в камышах, извлекла оттуда увесистый булыжник и со злобой швырнула его в воду. Затем достала ещё булыжник и снова швырнула, затем ещё…

«В третий раз закинул старик невод», – невольно вспомнилась мне сказка известного поэта.

Из камышей показался мокрый Вениамин с ластами, маской и трубкой в руках.

«Пришёл невод с одною рыбкой, – улыбнулся я. – С непростою рыбкой…»

– Где тебя черти носят?! – воскликнула женщина, завидев мужа. – Из-за твоего треклятого дайвинга я сына чуть не лишилась!

– Что случилось? – устало вымолвил водолаз, направляясь с супруге. Женщина подлетела вплотную к мужу и стала объяснять, истерически размахивая руками. Вениамин кивал головой, изредка поглядывая в мою сторону. Наконец он положил плавательные принадлежности на землю и направился к беседке. Я сидел на скамейке, с любопытством наблюдая за приближающимся мужиком. В его неуверенной походке чувствовалась обречённость и даже некоторое отчаяние. Мы ещё не начали разговор, но мне уже стало его жалко.

– К вам можно? – вежливо спросил Вениамин, остановившись у входа в беседку.

– Заходите, присаживайтесь, – пригласил я.

Мужчина сел напротив, опустил голову и тихо произнёс:

– Простите мою супругу, нервная она, орёт целыми днями, сил никаких нет.

– А чего орёт? Обстановка здесь позитивная. Смотрите, как народ веселится…

– Не может простить, что семью угробил. Ещё подозревает в каких-то изменах. Я ей говорю: «Лизонька, зачем так переживать, мы вместе…» А она всё равно орёт не переставая.

– Тяжёлая у вас загробная жизнь…

– Точно. Сплошная каторга.

Последовала пауза.

– Дайвингом запрещает заниматься, – продолжал Вениамин удручённо. – Из-за лото… Я на него смотреть не могу… А Лизе нравится. Она даже турнир организовала, с системой на вылет. Мы в четвертьфинале…