Эстер Сегаль - Пробы демиурга Страница 3

С этим нерешенным вопросом он шагнул наружу…

3. Невеста

В кафе было немноголюдно, и поэтому две молоденькие официантки вполне могли себе позволить пощебетать о своем.

Свое по большей части заключалось в обсуждении «своих», как они лаконично называли кавалеров.

– А мой вчера приехал на мотоцикле. И в новых кроссовках, – сказала та, что была чуть более белокурой и пухлой.

– А мой предложил съездить куда-нибудь на выходные, – подхватила чуть менее белокурая и чуть более стройная.

– А куда-нибудь – это куда?

– Либо на дачу к родителям, либо в гостиницу где-нибудь на берегу.

– У вас уже все так серьезно?

– Похоже на то.

– И жениться будете?

– Как только он найдет постоянную работу.

– Ого! Так у тебя уже, небось, обручальное кольцо прикуплено?

– Еще нет, но я уже знаю, какое я хочу.

– Надо же, невеста! – не без зависти выдохнула более пухлая. – А мой все не мычит, не телится. Хотя с работой у него все в порядке. И босс даже обещал ему прибавку со следующего месяца. Но он меня еще никуда не возил, жмот! Разве что вчера на мотоцикле. Ну, я и страху натерпелась!

– Чего вдруг? Твой прежний тебя тоже катал на мотоцикле.

– Тот не лихачил. И вообще он был весь какой-то слишком правильный. Может, потому я его и бросила.

– А этот неправильный?

– С этим интереснее. И что на мотоцикле, что без – дух все одно захватывает.

– А мой сегодня опять обедать придет.

– Сюда?

– Сюда.

– А я его женихом буду дразнить!

– Не смей! – более стройная даже сразу вся зарделась. – Не вздумай! Ты все испортишь! Мы же еще официально не объявили. Пока еще так все, в самом начале. И я только тебе и сказала по секрету!

– Да ладно! – фыркнула более полная. – Не боись! Вредить подругам не в моих правилах. Кстати, ты заметила: вон твой постоянный клиент зашел, который всегда с блокнотом. Только он что-то сегодня какой-то взъерошенный. Иди уже к нему, накорми холостяка.

Более стройная взяла меню и чистые приборы и направилась к дальнему столику, за которым обычно любил сидеть писатель. Он, как всегда, плюхнулся на свое любимое место, которое по какому-то странному стечению обстоятельств к его приходу всегда оказывалось свободно. Но хотя делал он сегодня все то же, что и в предыдущие многочисленные свои посещения этого кафетерия: бросил на свободный стул сумку, достал из кармана блокнот, вид у него, действительно, был диковатый. Как будто он узнал какую-то неприятную новость и никак не может ее переварить.

– Ладно, вместе с едою переварит, – саму себя утешила более стройная официантка и протянула клиенту меню.

– Как поживаете? – спросила она вслух. – Будете выбирать? Или как обычно?

– Как обычно, – пробормотал писатель. – Хотя знаете что? Пожалуй, принесите мне чего-нибудь выпить. Такого – освежающего.

– Пива, что ли? – удивилась официантка. – Или чего покрепче прямо с утра?

– Покрепче чего-нибудь.

– Вино, водка?

– Маленькую водку, пожалуйста. И газировки какой-нибудь запить.

– Точно не в себе, – подумала официантка и пошла выполнять заказ.

Писатель, между тем, вздохнул и взялся за карандаш, острие которого описало легкий круг над столом и впилось в плоть блокнотного листа. Лист тут же покрылся грифельного цвета татуировкой. Та гласила:

«Писать слово «козел» через «а» может позволить себе лишь самый отпетый извращенец и враг человечества…

Предполагаемые симптомы клаустрофобии: затрудненное дыхание, головокружение, сухость во рту, потоотделение, учащенное сердцебиение – все проверить в интернете…

Что есть какой-то засранный лифт против существа высокой духовной организации?!

Можно ли силой мысли…

Тут карандаш замер, потому что писатель был отвлечен появлением первой части своего обычного утреннего заказа. Это был теплый хлеб и свежий салат. И хотя, как правило, писатель любил сразу по появлении этой парочки вгрызаться в подогретую хлебную мякоть, на этот раз он вздохнул, отодвинул блюдо и решил дописать начатую фразу:

… воздействовать на себя и окружающий мир?

?

?»

Все-таки хлеб пах слишком вкусно, чтобы можно было забыть о нем надолго. А посему писатель приступил к еде. Отменного, кстати, качества, что, как всегда, заставило его порадоваться тому факту, что любимое кафе находится так близко к дому: при желании из окна его квартиры можно было бы наблюдать за посетителями и официантками.

Официантки, тем временем, справившись с заказами (у писателя на столе появились рыба под соусом и картофельные чипсы), продолжили прерванную беседу.

– А где вы будете жить после свадьбы? – спросила более пухлая.

– Будем квартиру снимать.

– А у него родители богатые?

– Обыкновенные.

– А как они к тебе относятся?

– Обыкновенно. Хорошо.

– Быстро, однако, у вас закрутилось.

– Да не так, чтобы очень быстро.

– А ты часом не беременна?

– Ну, вот еще, скажешь тоже.

– Ну, мало ли, всякое бывает.

– Еще не хватало.

– А этот-то с блокнотом опять пишет. Умора смотреть на него!

– Да уж, я стараюсь, а у него все стынет.

– Да и сам он весь какой-то застывший.

– Точно. Даже жаль его.

– А ты пойди его согрей, невеста! – прыснула более пухлая.

– Невеста! – раздалось в ушах у писателя, и он тут же приник к блокноту:

«Ей подходило быть невестой. По крайней мере, если бы некий кулинар искал модель для свадебного торта, он бы, без сомнения, остановил свой выбор на ней, чтобы скопировать ее аппетитную фигурку и установить ее на белоснежном креме среди не менее белоснежных рельефов из бизе. Такая нежная, сдобная, белокурая – она всем своим видом так и требовала флердоранжа и кружев.

Любой, глядя на нее, моментально понимал, что если жениться, то только на таких. Да, и она сама это смутно осознавала и уже грезила о примерочных, где, завернутая в шелк и утыканная булавками, она сможет воочию увидеть в зеркале образец недолгого девичьего счастья. Кстати, и жених у нее был соответствующий…»

Тут писатель притормозил полет карандаша и допил газировку. Водка же уже благополучно бежала по жилам, смягченная закуской и творческим пылом. А в голове, еще неопределенная, эмбрионально-бесформенная, но уже жадная к жизни пульсировала стихийно зародившаяся фабула будущего произведения.

Писатель сглотнул. Фабула – гостья капризная. Вовремя не обратишь не нее внимания, не уважишь как следует, глядишь, ее и след простыл. И сколько ни вспоминай – не восстановишь ни ее лица, ни одеяния. А приручать таких можно только одним способом – облечь их зыбкую сущность в плотно сотканную словесную плоть.

– К компьютеру! – сам себе скомандовал писатель.

– Вы, кажется, забыли заплатить, – преградила ему путь более стройная официантка. – Что это с вами сегодня? Сами на себя не похожи.

– Утро выдалось такое, – оправдался писатель. – Вот деньги. Сдачи не надо.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– А Вас можно поздравить? Вы – невеста?

– Да – зарделась официантка. – Ну, то есть почти.

– И кто же Ваш жених? Тот, что сюда обедать приходит?

– Да. И как это Вы внимание обратили? Кажется, все пишите-пишите, вокруг себя не глядите. А сами, оказывается, все замечаете.

– Профессия у меня такая! – гордо ответил писатель и пошел себе восвояси.

Более стройная официантка пересчитала купюры. Более пухлая взглянула на пачку и одобрительно покачала головой.

– А ты знаешь? – заметила она. – Тебе подходит быть невестой. Тебя надо скопировать из марципана и украсить тобою свадебный торт. Представь себе, ты вся такая среди крема и бизе в платье из сладкой ваты. Ты, кстати, уже придумала, какое у тебя будет платье?

– Так, кое-какие идеи.

– Пойдешь в ателье, возьми меня с собой. Я тебя так и вижу в примерочной, всю в шелке и в булавках.

– Да ну тебя, рано еще.

– А все ж таки ты счастливая! И жених у тебя – соответствующий!

Жалко, что писатель их уже не слышал…

4. Авария

В лифт он войти побоялся и преодолел все восемь лестничных пролетов на своих двоих.

Дома он тщательно перенес из блокнота в компьютер рассуждения о невесте и продолжил:

«Ее жених имел хороший характер. Был открыт, жизнерадостен и не боялся перемен. А может быть, даже и искал их, что проявлялось как минимум в том, что он отродясь не имел работы, на которой продержался бы больше нескольких месяцев. И не от лени, и не от склонности к праздности, а скорее, из-за поисков себя. Очень уж ему хотелось попробовать все и выбрать то, на что откликнется душа, что бы там ни понимали люди под этим словом.

В данный момент он работал развозчиком пиццы. И хоть пицца имела весьма посредственные вкусовые качества, да и сам он пиццу не любил, это не мешало ему вручать теплые и пахучие картонные коробки заказавшим их клиентам с ослепительной улыбкой и неизменной напутственной фразой: «Спасибо за заказ. ”Профессор пицца” – отменный выбор!»