Валерий Вайнин - Никаких вам золушек. Чтиво для практически взрослых Страница 3

Братья вновь переглянулись, на сей раз нерешительно.

– А что, по-твоему, не справимся?! – запальчиво осведомился Арнольд. – Думаешь, это задание лишь тебе под силу?!

– Он так думает, лопни мой левый глаз! – возмутился Бертольд.

Василий перевел взгляд с одного на другого.

– Неужто справитесь

– Не хуже тебя, – ответил долговязый Арнольд.

– Можешь не сомневаться, – добавил толстячок Бертольд.

Василий кивнул, пряча усмешку.

– Ну что ж, поезжайте. Батя… э-э… Ваше Величество, вы не против?

Пожав плечами, царь откинулся на подушки.

– А мне чё? Сделали бы дело. Кузьмич, – обратился он к советнику, – снаряди их, как положено. Одежку там, провиант, золотишко в достатке… И с утречка пущай стартуют. Организуешь?

– А то! – Советник соскочил с царской кровати. – Отправляйтесь на боковую, соколы! Разбужу до первых петухов!

Братья готовы были откусить себе языки, да поздно было. Пожелав отцу доброй ночи, они понуро поплелись в свои покои.

А утром сборы были недолги. ЦарьИван простился с сыновьями в тронном зале, перекрестил их и растроганно произнёс:

– Вперёд и без фокусов.

Затем старших сыновей перепроводили в карету, запряженную четверкой лошадей. Кучер щёлкнул кнутом и…

– Постойте! – крикнул Василий. Приоткрыв дверцу кареты, он вручил братьям клетку с голубями. – Пишите обо всем. Если что… прискачу на выручку. Эй! Чего надулись, как мышь на крупу?

– Да пошёл ты! – огрызнулся Арнольд.

А Бертольд буркнул:

– Благодетель, копытом меня в брюхо!

Василий захлопнул дверцу.

– Нечего было трепаться, простофили!

Арнольд высунул ему в окно кукиш и приказал кучеру трогать. Карета укатила по дворцовой дорожке. Василий с грустью смотрел ей вслед.

За спиной царевича возник стражник Семён и спросил шёпотом:

– С той зверюгой будете нынче биться?

– Буду, раз обещал, – ответил Василий. – Тебе-то что за печаль?

– Кошки на душе скребут. Не дай Бог, с вами что случится, меня ведь царь-батюшка…

– А ты держи рот на замке. Ничего не видел, мол, ничего не слышал. Ступай, Семён, не суетись.

Стражник потопал прочь.

А царевич, только лишь стемнело, стал поджидать волчицу на прежнем месте. Лёгкий меч в его руке поблескивал при лунном свете. Решив размяться, Василий принялся фехтовать со своей тенью.

Волчица, точно призрак, выпрыгнула из темноты. Она выглядела еще огромней и страшней, чем в прошлую ночь.

– Готов? – прорычала она.

Повернувшись к ней лицом, царевич рассёк мечом воздух.

– Готов.

– Тогда начнем. – Волчица прыгнула на него.

Уклонившись, Василий рубанул зверя сбоку. Удар казался верным, и все же царевич промахнулся. Волчица мягко опустилась на четыре лапы и, развернувшись, изготовилась для новой атаки.

– Неплохо, – удивился царевич.

– Не болтай, сражайся! – ощерилась волчица и опять прыгнула.

На сей раз её могучие челюсти щёлкнули возле самого горла Василия. Однако ему удалось увернуться.

– Надо же, – удивилась в свою очередь волчица, – не ожидала.

– Не болтай, сражайся! – в досаде повторил за ней царевич, делая резкий выпад.

Но волчицы там уже не оказалось, и меч проткнул лишь куст боярышника. А волчица меж тем напала слева. Прыжок её был столь молниеносен, что царевичу пришлось опрокинуться на спину и попытаться поразить зверя в брюхо. Манёвр этот исполнен был мастерски, но волчица невероятно извернулась в полёте, и Василий вновь промахнулся. Мигом вскочив на ноги, он сам ринулся в атаку. Его меч со свистом рассекал воздух, косил траву и срубал ветви деревьев, но волчицу не задел. Однако и волчице похвалиться было нечем: ни клыки её, ни когти царевича даже не оцарапали.

Так бились они до рассвета, и ни один не мог одолеть другого. Бока волчицы тяжело вздымались.

– Я не спрашиваю, где ты научился так сражаться, – прорычала она устало. – Скажи только, почему ты дважды меня пощадил.

Василий отёр со лба пот.

– Я не спрашиваю, почему ты пощадила меня трижды, – усмехнулся он в ответ. – Но скажи, кто ты и чего тебе от меня надо?

– Отвяжись, болтун! – оскалилась волчица. – Продолжим завтра на этом же месте!

Царевич пожал плечами.

– Продолжим так продолжим. Грубить-то зачем?

Волчица сверкнула на него жёлтыми глазами.

– Уж не поклоны ли мне тебе отвешивать? – И с этими словами помчалась прочь. Лучи восходящего солнца искрились на её рыжеватой шерсти, пока она не скрылась за деревьями.

Василий задумчиво сжимал рукоять меча.

– Ну что ж, – пробормотал он, – поживём – увидим.

Следующей ночью они возобновили свой поединок. И опять никто не достиг перевеса. Тогда они встретились на третью ночь, потом – на четвёртую. Так продолжалось месяц. Ни царевич, ни волчица не потерпели поражения и к победе не приблизились.

– Хватит, – сказал наконец Василий. – Предлагаю ничью.

– Струсил? – прорычала волчица.

– Надоело. Братьев искать поеду: вестей от них никаких.

– А как же наш поединок? Ничья меня не устраивает.

Царевич развел руками.

– Ну, если не устраивает… присуждаю тебе победу. Могу повесить медаль на хвост.

Волчица показала клыки.

– Кто ты такой, чтобы делать мне одолжения?! Я сама одержу победу, порвав твоё горло!

Василий опустился перед ней на колени.

– Валяй, рви.

Волчица отпрянула.

– Ещё чего… Я убью тебя в честном бою.

– Чепуха, – отмахнулся царевич, поднимаясь с колен. – Если б ты и могла меня убить, то не стала бы этого делать.

– Ошибаешься, – неуверенно возразила волчица.

Царевич вложил меч в ножны.

– Не знаю, что у тебя там за проблемы, – сказал он, – только и я убивать тебя не намерен. Не надейся.

– Что ты несёшь?! Что городишь?! – взревела волчица.

Но Василий-царевич лишь помахал рукой.

– Прощай, рыжая. Вернусь – продолжим наши тренировки. – Он зашагал в сторону дворца.

Волчица прокричала ему вслед:

– А когда ты вернёшься?

– Зависит от обстоятельств, – отозвался Василий.

Царь Иван, услыхав о том, что младший сын собирается на поиски братьев, разгневался неописуемо.

– У тебя чё, крыша поехала?! – завопил он. – Куда ты поедешь, идиёт?! Сами, небось, объявятся!

Царевич сохранял спокойствие.

– Не объявятся, чует моё сердце, – возразил он. – Получается, будто я их подставил. Это нехорошо.

Царь в досаде швырнул подушку на пол.

– Подставил он их, блин! Да они тебя, знаешь… – Хоть в опочивальне они были только вдвоём, царь Иван с подозрением огляделся и понизил голос. – Да они тебя при первой оказии, – он провел пальцем по своему горлу, – чирк и в яму. Лишь бы шито-крыто. Подставил, понимаешь, он их, бедолаг!

Подняв с пола подушку, Василий присел к отцу на постель.

– Арик и Берт, – сказал он, – никогда бы так со мной не поступили. Они бы вообще ни с кем так подло не поступили. Ты к ним несправедлив, причём с детства.

Царь вылупил на него глаза.

– Ты чё, наивный такой или придуряешься?

– Короче, завтра отправляюсь на их поиски, – невозмутимо подытожил царевич, встал и направился к двери. – И привезу тебе, кстати, китайской чудодейственной воды. Чтоб секс у тебя наладился.

– Васька, прокляну! – пригрозил вдогонку царь.

Царевич обернулся в дверях.

– Всё равно поеду. – И он вышел.

А царь Иван, сидя на кровати, обхватил руками голову.

– Идиёт! Вот же идиёт!

Утром, однако, в инвалидной своей коляске он выехал проводить сына. Василий держал под уздцы осёдланного гнедого жеребца. Рядом охали да ахали нянька с Аркадием Кузьмичём.

– Ну, теперь что же… портвейну заморского на посошок? – предложил царский советник.

– С утра? – поморщился царевич. – Ладно, один глоток.

Аркадий Кузьмич плеснул из фляги, не скупясь. Но стакан из его руки выхватила нянька Алёна, хлебнула и, блаженно закатив глаза, резюмировала:

– Можно. Хотя и слабовато.

После её дегустации царевичу действительно достался лишь глоток. Выпив, он вскочил на коня.

– Не передумаешь? – без надежды спросил царь Иван. Сын покачал головой. – Ладно, скачи… Еду взял? Деньги взял?… А бутыль порожнюю?

Василий с улыбкой кивнул.

– Взял, что нужно, отец. А бутыль, полагаю, мне император одолжит.

И царевич поскакал навстречу восходящему солнцу. В этом направлении, по его рассчётам, находился Китай, на пути к которому где-то потерялись старшие братья.

Василий-царевич одет был в простой дорожный костюм, обут в старомодные сапоги, а на голове его красовалась потертая шляпа. Едва ли в подобном наряде кто-то мог угадать царского сына. Лук со стрелами он с собой не взял. Из всех видов оружия один лишь меч был пристёгнут к его поясу. Прохожий-проезжий люд Василия не сторонился, однако и задеть ненароком опасался: что-то в этом одиноком всаднике внушало невольное почтенье. Ночевал царевич под открытым небом – на расстеленном плаще, подложив под голову седло. Пил он из ручьёв, а питался покамест домашними припасами. Коню тоже корма вокруг хватало. Переночевав, царевич продолжал скакать навстречу солнцу.