Сергей Ильичев - По зову волхвов: современные сказки для взрослых детей Страница 3

— Рад лицезреть тебя, мой сын, в добром здравии, — начал великий князь.

— Слава Богу за все, отец! — ответил юноша, склоняя голову.

— Бают странники, что за Уральскими горами есть жизнь, нам неведомая. Что трава там остается зеленой круглый год и люди старости не знают. То место Белогорьем называют…

— Что должен буду я, великий князь, привезти тебе из этой страны волшебной?

— Себя! Иного не желаю. Если вернешься живым и невредимым, то, по слову волхва, быть тебе великим князем.

— Волхва? А как же вера Ольгина, отец? Кому теперь в пути мне поклоняться? Кого просить о помощи? — продолжал вопрошать юноша.

— Слушайся сердца, а помощи проси у тех стихий, что именуются: земля, огонь, вода и воздух. И помни, что над ними — един Бог-Отец, Создатель, Он же и Любовь!

— Так Пятибожье поругаемо, отец! Так мне вещал монашек Герман.

— Он, как и всякий смертный, судит лишь о том, что видит с высоты своей лишь колокольни. И если думает, что помыслы твои принадлежат ему, так знай, что божий мир, который ты откроешь для себя в пути, еду доселе неизвестен, а потому и неподвластен. Слугой даю тебя я Любомира. Его ты знаешь, он сын ключницы. Ум гибкий у него, оружием владеет изрядно, а главное, у бабки-травницы кое-чему все ж научился. В охрану дам тебе я гридня своего — Радку. Воин он справный, но поспать и поесть любит. Не обижай его, тогда добром на доброту твою ответит. Они уже предупреждены о раннем выходе. Куда обоз пойдет, то знаешь только ты. Гонцов и грамот наперед не посылаю. Покойней будет для тебя же. Пойдете тайно. Теперь ступай, поспи, с утра ж в дорогу отправляйтесь. И помни, что я буду ждать тебя…

И на рассвете эта троица покинула княжеский терем, взяв направление, не зная куда, чтобы найти неведомо что.

Глава вторая

ПРОБУЖДЕНИЕ ЗЕМЛИ

Обоз был невелик. Телега для княжича с крытым верхом, полная поклажи. Ею управлял княжеский гридень по имени Радка. Он с вечера усилил оси, так как везли не только запасы снеди и одежду на разное время года, но и несколько мер серебра, не считая вооружения.

Впереди скакали Даниил и сын ключницы — Любомир, который по просьбе великого князя должен был стать княжичу заботливым слугой и внимательным советчиком.

Подмороженная дорога была хорошо укатана. Уже освободившаяся от снежной стяжки, она обозначила себя проступившим и просыпанным по земле еще с осени сеном, что вперемешку с навозом накрепко было вбито в землю копытами ратей, как своих, так и инородных.

— Куда путь держим, княжич Даниил? — спросил Радка.

— Сначала на восток! И путь у нас, как я понимаю, неблизкий. Но хорошо бы до зимы перевалить за Уральские горы.

— От черемис до мордвы — те все ходят под Богом христианским, а вот далее пойдут половцы и иные поганые страны, — степенно рассуждал опытный воин.

— Постараемся пройти между ними и степью как по лезвию бритвы, даст Бог, пронесет, — вступил в начавшийся диалог и Любомир.

— За Окою, княжич, вам бы княжеский плащ-то подальше убрать, дабы не искушать всяческих проходимцев, — снова промолвил Радка.

— Там видно будет! — произнес Даниил, бросив взгляд на свой богатый кожаный пояс с серебряной отделкой.

И на какое-то время пути каждый из них молчаливо погрузился в свои помыслы.

Путь действительно был им неведом. Что могло ждать их впереди, одному Богу было лишь известно, а потому каждый думал о тех родных и близких, кто оставлен ими дома, о том, что не успели завершить или достроить, воистину не ведая, когда, а главное, вернутся ли они вообще из этого похода целыми и невредимыми.

Утром нового дня первое, что зримо поразило Даниила, — была проснувшаяся после зимы земля с уже пробившимися ростками первой зелени.

И хотя ветер все еще доносил запах гари, от которого першило в горле, так как путь проходил через выгоревшие дотла деревни, эта зелень на черной от пепла земле радовала глаза и вселяла надежду.

Дышать становилось легче, когда обоз шел через еловые и сосновые боры, березовые и дубовые рощи, преобразившиеся от проступающей зелени своих набрякших почек.

Вскоре они увидели старика, стоявшего на коленях на взгорке в окружении молоденьких березок, украшенных кем-то цветными лентами.

— Что там? — спросил Даниил своего смышленого спутника.

— Так люди нынче не иначе как празднуют возрождение рощ и лесов…

— Надо же, с болезнью отца как-то и забылось о приходе весны, — негромко молвил княжич. — Любомир, давай сходим, посмотрим.

— Радка, стой, — окликнул гридня Любомир и сам же привязал верховых коней к его обозной телеге, а затем вслед за Даниилом стал подниматься на взгорок.

Когда он дошли до вершины, то смогли увидеть, как старик выкапывал в земле углубление, необходимое для посадки молодого побега березки. Промерзшая земля на солнечной стороне хотя и раскисла, но давалась старику тяжело, да и почва оказалась каменистой.

Любомир подошел к старику и, взяв из его рук заступ, сам начал расширять углубление, начатое им.

Даниил, неожиданно для себя, увлекся этим их простым деланием.

— Воды надо, — вдруг тихо произнес старик, взяв в руки тонкий стан березки с ее набухшими почками и нежными живительными корешками.

Княжич сам вызвался принести воды. Он взял березовый туесок, тот, что лежал рядом, а затем быстро стал спускаться к реке, что текла с противоположной стороны взгорка.

А как спустился, то увидел на большом камне юную деву с распущенными волосами, в колышущемся от легкого ветра холщевом одеянии. В ее руках были березовые веточки. Этими веточками она, словно бы играя, разгоняла над водой весенний теплый воздух.

Даниилу вдруг показалось, что перед ним стоит сама Весна. Он даже зажмурил глаза, а когда открыл, то улыбающаяся девушка уже, перепрыгнув с камня на камень, стояла прямо перед ним.

Она какое-то время сама внимательно глядела на княжича как на некое чудо, а потом вдруг протянула ему одну из своих березовых веточек.

Когда же княжич, приняв веточку, захотел было ее спросить о значении этого дара, она вдруг подалась вперед и… прильнула к его мягким, еще не тронутым поцелуями губам.

Даниил вначале невольно смутился, а потом застыл, чувствуя, как жар ее поцелуя проникает в самое сердце. Когда же он очнулся, то вспомнил о том, что там, на взгорке, ждут воды для полива посаженной березки. Зачерпнув ее в туесок, Даниил не удержался и снова бросил взгляд на девушку, что, звонко смеясь, уже бежала вдоль берега, радостно размахивая оставшейся березовой веточкой.

«Что же это было?» — думал молодой княжич, поднимаясь на взгорок.

И действительно, казалось бы, порушены грады, молодые и сильные из тех, что не погибли на поле брани, уведены в полон. И сама жизнь словно остановилась на этих землях. И вдруг на проснувшейся после лютой зимы земле, словно подснежник из-под талого снега… эта милая девчушка со своим дедом. Не иначе как Господь сохранил их в числе Своих избранных, чтобы было кому сегодня воздать Ему должное, совершая древний обряд празднования возрождения земли.

Когда посаженное деревцо было полито и ладно обозначило себя среди сверстниц, старик достал из-за пазухи обернутый в чистую тряпицу хлебный каравай и, разломив его на три части, поделился со своими нечаянными помощниками. А сам опустился на колени и стал нараспев произносить некие слова, смысл которых оказался Даниилу не до конца понятным, и тогда он решили, что пришло время оставить старика одного, а самим вернуться к обозу.

Спускаясь вниз, княжич спросил верного слугу о ветке, которую ему вручила незнакомая красавица и которую он продолжал держать в руке.

— Ветвь в твоей руке, — начал Любомир, — обозначает залог твоей долгой жизни.

— Но там и еще нечто было, — продолжал княжич, и вдруг краска залила его лицо.

— Тю, княжич. Тебя не иначе как там поцеловали… — произнес Любомир.

Даниил, не поднимая глаз от земли, лишь засопел.

— Мне бабка-травница сказывала, — продолжал говорить Любомир, — что девушки в этот день видят в каждом из нас образ Ярилы — бога нежности, любви и счастья… Вот она и обозначила своим поцелуем знак богопочитания в надежде, что ее тайное желание обязательно исполнится в этом году и она найдет себе жениха.

— И еще… Когда я ее увидел, то она играла березовыми ветвями над водой… Что это могло бы означать? — задал Даниил новый вопрос.

— Этим помаванием своим она призывала на поля весенний теплый ветер, чтобы он подсушил их быстрее. Ветер у нашего народа считается дыханием земли. Если земля умиротворена, то ветер нежный и ласковый, а если она заболевает, то и дыхание ее затруднено. Вот тогда-то такой ветер беспощадно и валит столетние дубы, и поднимает волны до небес.

Даниил задумался над словами своего старшего спутника и решил уже никуда сегодня не двигаться, а заночевать здесь. Возможно, что исподволь княжич надеялся на новую встречу с юной красавицей. Ведь не случайно же, пока Радка с Любомиром готовились к ночевке, он почти весь вечер простоял на взгорке, всматриваясь в раскинувшийся перед ним рисунок полноводной реки.