Александра Дикова - Кто такая сестра? Страница 3

Письмо от 20 ноября, 1917г

Каждый день я читаю газеты, Тедди. Там скачут, то и дело, из строки в строку, одни и те же слова: «Битва при Аррасе была… Первая мировая война…»

Родители написали мне, что решили уехать.

Эвакуация стала для многих тем самым оправданием. Они ропщут о безопасности, распихивая по корсетам украшения, а по потайным карманам серебряные чайные ложки. Говорят о смелости солдат, сами сбегая чуть что, как крысы с тонущего корабля. Да здравствует смелость солдат, ибо вся трусость переселилась в душонки перепудренных леди и сачкующих джентльменов. О, как я зла. Над городом летают вражьи дирижабли, все разбегаются по норам, спасаясь. Я сижу в душной, отдаленной от тебя комнате. Я далеко от города, я в тылу. Мы все далеко от войны, а она грохочет совсем рядом. Спросишь, отчего я злюсь? Да потому, что ты там! Ты в опасности. А я схожу здесь с ума! Все спасаются, а ты… Зачем ты уехал? Зачем? Тедди!

Мы выхаживаем солдат, но они умирают. Ты думаешь, я залечиваю их раны? Боже, да они почти все едва живы, едва! А медикаментов почти не осталось, только в пригороде. Я говорю с ними, читаю им, мысленно называя их твоим именем. Укрываю их одеялами, кормлю и мою. Они – это ниточки к тебе. Но смерть обрывает эти нити к тебе. И тогда ты снова совсем далеко.

Пора задуть свечу и лечь спать. Тебе ведь не холодно?..

Письмо от 24 ноября, 1917г

Это утро окрасилось для меня серо-зелёными цветами ностальгии по детству. Помнишь, Тедди, одно время, на Васильковой улице жила мисс Аркетт? Та пожилая леди (уже тогда пожилая), уехавшая в Девон. О, ты не представляешь моего удивления, когда я встретила ее, переходя железную дорогу.

Уставшая от бессонной ночи (с молодыми леди это бывает, не переживай, Тедди), я не стала нанимать экипаж и пошла пешком. Я шла вперед и вперед, погруженная в свои мысли, видя перед собой унылую дорогу и поля своей шляпки, которая как всегда сидела на моей беспокойной голове чуть криво.

Мисс Аркетт, как выяснилось из последующего разговора, с вокзала, невзирая на тяжелый чемодан, заехала в почтамт, чтобы посмотреть новые списки погибших. Сказала, на фронте ее племянник. Джордж или Джефф, я забыла.

Окраина, почти деревня, где находится больница Святого Иоанна, и где я живу (Боже, читать это, хуже, чем думать об этом), отделена от пригорода (за ним город, но там, говорят, становится опасно) железной дорогой. Невдалеке от развилки, я и встретила пожилую леди, идущую неспешным шагом, без усилия держа в одной руке темно-коричневый чемодан, а в другой две связанных вместе круглых коробки. Колыхнув седыми кудряшками под шляпкой, она объяснила мне, что намерена найти дом, в котором сняла бы комнату, раз уж вынуждена была эвакуироваться, и к счастью, вещей, спасибо войне, много ей тащить не пришлось. И все это она вынуждена делать в гордом одиночестве, хоть леди это и не пристало. Она пробасила это очень достойно, Тедди, правда. И знаешь, она была даже очаровательна в своём нежно-розовом дорожном платье, несмотря на свою довольно крупную комплекцию.

Конец ознакомительного фрагмента.