Юрий Курик - Капкан для мэра Страница 3

Между «Портвейном 777» и плавленым сырком «Мечта», в каждой семье на 1/6 части суши лежали рецепты счастья для простых советских людей.

На пьянящей волне неожиданно нагрянувшей, как понос, свободы и, захватывающий дух от безнаказанности борьбы с партократией, на общегородском стихийном митинге бывший слесарь-механик гвоздильной фабрики Павел Сергеевич Никоноркин, как последовательный и отважный борец я явлениями советизма, был выдвинут группой поддержки (любителей-профессионалов, фанатов «Портвейна 777») в кандидаты мэра Города. Утвердили. Проголосовали, сложили ручки и стали ждать светлого будущего. Через месяц работы в новой должности мэра, Павел Сергеевич понял, что городское хозяйство, чем-то неуловимо отличается от гвоздильно-штамповочного аппарата, родившегося на берегах Невы ещё в 1938 году. Ещё через месяц Город начали топить канализационные воды. Мэр от безысходности запил по-чёрному. Был пойман собственной женой в собственном кабинете, где он на мэрском столе предавался пороку с секретаршей Надей. Оба были биты. Павел Сергеевич с особым цинизмом – учрежденческой шваброй и в голом виде, был этапирован супругой домой по центральной улице Города.

Город хохотал. Утопал в дерьме, но хохотал. Скоро стало не до смеха. В дерьме стали захлёбываться. Выбрали Мэром Главного Сантехника, и не прогадали. Канализация заработала, как часы, но встал на прикол общественный транспорт, и исчезли с полок магазинов продукты питания.

Мэр унитазно-канализационной ориентации ушёл тихо, по английски, ни с кем не прощаясь, вместе с остатками городской казны.

Следующим мэром выдвинули доцента кафедры экономики и права УНИВЕРа, доктора экономических наук Марка Исааковича Баден-Баденского. Он в своей десятикилограммовой программе: «5 шагов к успеху» скрупулёзно и, что важно, грамотно расписал, ЧТО нужно делать. На свою беду, лишённый напрочь боевого опыта подковёрной борьбы настоящих, закалённых в бюрократически-аппаратных битвах бойцов-чиновников, абсолютно даже не догадывался, КАК великолепие своей научной мысли, претворить в серые будничные дела.

Господин Лужайкин всю сознательную аппаратную жизнь наоборот претворял в дела вышестоящее мнение, решение, идеи. Обрастал нужными знакомствами, связями, блатом. На своём последнем посту первого секретаря горкома ВЛКСМ приобрёл довольно приличные навыки кукловода, дёргая за ниточки своих подчинённых. Сам при этом оставаясь партийно-номенклатурной марионеткой. Слава Богу, благодаря папашке, который перед своей кончиной, сумел таки прочистить, засранные коммунистическими лозунгами мозги своего отпрыска наставил на путь истинный:

– Юрок, – говорил он проникновенно-серьёзным голосом, – запомни, нас, коммунистов, было 19 миллионов действующих членов…

Юрий Петрович, сам один из 19 млн членов КПСС, особа не впечатлительная, но и он содрогнулся от ужаса, представив на миг сюрреалистическую картину: монстр с 19 млн. членов денно и нощно трахает всю Россию…

– …они никуда не делись, – продолжал папашка, – не испарились, не эмигрировали. Все они живы, здоровы. Желают вкусно кушать и сладко пить. Они, кирпичики рухнувшей системы. Других людей-кирпичиков, познавших сласть власти, в нашей стране нет. Любая партия, которая будет возникать в обозримом будущем, вынуждена будет использовать для своего партийного строительства, только этих людей. Других нет. Поэтому партия, хоть «Лига по защите тараканов», будет по сути КПСС. Конечно, без «СС» на конце, но «КП» непременно. Невозможно, сынок, из набора пазла «Братец Иванушка и сестрица Алёнушка» построить велосипед. Даже самый маленький. Как не тусуй колоду карт, под названием «Члены КПСС», нельзя получить партию, подобие «ТОРИ» или любую другую, за плечами которой не одна сотня лет работы в условиях демократии и парламентаризма. Марксистский вывод таков: Юрок, скачками вперёд за членством в ЛЮБУЮ ПРАВЯЩУЮ партию и рубись за кресло мэра Города. Везде свои люди – помогут. Софьюшка, жена твоя любимая, должна трудиться, не покладая рук на ниве нарождающегося капитализма. Косить бабки.

Отцовский наказ оказался, кстати, и что ещё более важно, верным на 300 %.

Звезда Юрия Петровича взошла на политическом небосклоне Города в день его знакомства с профессором Баден-Баденским. Зная, понаслышке, об опусе учёного «5 шагов к успеху», он сделал свой первый в жизни самостоятельный шаг. На очередном митинге правдолюбов и правдорубов Юрий Петрович решительно, в мелкие клочья разорвал свой билет члена КПСС.

Во всю мощь своей глотки он через мегафон заявил всей толпе митингующих о своей тайной и давнишней ненависти к руководящей и направляющей силе народов СССР. «Руководили они», – говорил он, захлёбываясь от своей значительности, – «бездарно, преступно.

Народ мучили, убивали и по лагерям гнобили… Обидно то, что побеждённые в Великой Отечественной Войне от благополучной жизни с жиру бесятся, а победители от холода трясутся и от голода пухнут…».

Говорить, орать, благовестить, блажить, писать о недостатках, уродствах, преступлениях партийно-советской системы уже в те времена становилось хорошим тоном. Главное от души, даже если бездоказательно, то всё равно безнаказанно. Это как о покойнике: что ни говори, он всё равно в гробу не встанет и в рожу не плюнет. Покойнику всё равно, а имидж создаётся.

На присно памятном митинге под громовые овации было порвано, сожжено, втоптано в свеженаделанную кучу дерьма, 210 билетов членов КПСС (205 штук, как позднее выяснилось, внуки стырили у своих бабушек, дедушек и отдавали активистам из правдорубов за пару пива «Жигулёвское» или один «Сникерс»), господин Лужайкин был замечен демократическим большинством Города. Заметили его и государственные чиновники, истинные держатели голосов избирателей: директора школ, предприятий, учреждений, командиры войсковых частей.

Кандидатура Лужайкина на пост мэра Города устраивала всех: «из бывших», предсказуем, управляем, не лишён мздоимства. Короче говоря, Юрий Петрович был из когорты своих. У него ещё задница не успела остыть от кресла первого секретаря горкома ВЛКСМ, и его можно было двигать в мэры. Над партийным билетом надругался, так это полная ерунда, блажь на потребу политического момента. В самом деле, нечего дурочку валять. Если КПСС умерла, так умерла. На хрен с билетом усопшей особы меж мирных граждан шастать. Правильно Петрович поступил, что билетик прилюдно по ветру пустил. Некоторые из бывших втихушку свои билетики в унитазы побросали, а Петрович не убоялся посмертного гнева вечно живого Ульянова-Ленина, и политические дивиденды заработал одним взмахом руки.

Историческая встреча господина Лужайкина и доцента Баден-Баденского состоялась днём в ресторане «Хитрованка». Залы ресторана блестели сталью сервировки и девственной пустотой. Золотая молодёжь и новые хозяева жизни отсыпались от ночного гульбища, а пролетариат с крестьянством, под угрозой тотального уничтожения ресторанными ценами, опохмелившись «Кавказской» палёнкой или отечественным стеклоочистителем (Сволочи! Куда заныкали «Шипр?») вяло изображали непосильные потуги самоотверженного труда.

В полном одиночестве господа Баден-Баденский и Юрий Петрович Лужайкин начали ритуальный «танец» знакомства. Они говорили ничего не значащие фразы, и, словно дворовые собаки принюхивались друг к другу, чтобы точно понять, кто из них кобель, а кто сучка.

Многовековой опыт выживания еврейского многострадального народа шевельнулся у Марка Исааковича где-то в районе гипофиза, метнулся к мозжечку и спинным мозгом профессор понял – пора отдаваться этому моложавому бывшему партийному функционеру. Он будет у него вожаком. Сам профессор уготовил себе удел альфа сучки, или лучше сказать, дойной коровы. Сытой и обутой.

Юрий Петрович, как опытный кукловод, мгновенно из общего образа профессора вычленил чёрные хлопчатобумажные носки в гармошку, выпирающие из стоптанных туфель, наручные часы «Победа», несомненный раритет, пиджачную пару, которую братья по соц-лагерю поставляли в СССР в качестве ритуальной одежды для усопших. Приценился ещё раз к фигуре Баден-Баденского и произнёс историческую фразу:

– Мы пойдём своим путём.

Они оба тогда не знали, что этот путь приведёт их к созданию в отдельно взятом городе общества чиновнико-аппаратного капитализма. Общества, состоящего исключительно из потребителей без намёка на производителей. Конечно, производители где-то там внизу были. Пыхтя и матерясь, они создавали добавочную стоимость товаров и услуг. Она финансовыми насосами перекачивалась по иерархическим трубам чиновников наверх. Поскольку насосы и трубопроводы были худы, как решето, то финансовые протечки-утечки были повсеместно. Чиновники латать их не спешили, а некоторые нетерпеливцы ещё новые дырки сверлили, меняли новые прокладки на старые. Боролись чиновники всех уровней с протечками-утечками в поте лица, ставя под эти капельки-копейки, струйки-рубли, струи-тысячи, реки-миллионы тазы. Банки стеклянные и вновь созданные, ручки, запазухи, мешки. Не помогало. Вернее сказать, помогало, но только чиновникам. Они обложились благами цивилизации, как барбос блохами. Шейхи Арабских Эмиратов вставали в очередь на покупку российских чинов и постов. Они, Шейхи, не смотри что арабы, а не дураки. Знают, – нефть в Эмиратах завтра закончится, а терпение русского народа бесконечно.