Петр Люкимсон - Запасной вариант Страница 3

Черт его знает, почему, но он чувствовал себя страшно уютно в этом доме, ему нравились ходившие по кругу тосты и шутки, ему были симпатичны две его хозяйки – жена и дочь Гоцеридзе, обе удивительно стройные, с туго затянутыми талиями, время от времени встававшие из-за стола, чтобы принести запеченную рыбу или очередную порцию лобио…

Ему нравился Отар Гоцеридзе, чье прекрасное знание всех тайных ходов и выходов в Москве не раз помогало Алексу выпутываться из самых сложных ситуаций, и сейчас он с кайфом слушал, как Отар рассказывал о своей недавней поездке в Германию.

– Как вы думаете, кто сегодня главный человек в России? – спрашивал Гоцерндзе, держа и руках бокал с "Кахетинским". – Ельцин? Черномырдин? Ничего подобного! Главный человек в сегодняшней России – это Чубчик! Я, в общем-то, об этом, конечно, догадывался, но окончательно понял только тогда, когда черт попутал меня поехать в Германию покупать подержанный "мерседесс". Вы спросите, кто такой Чубчик и какое отношение он имеет к моему "мерседессу"? Так вот, пока я ехал в Германию, Чубчик был совершенно ни при чем. Пока я выезжал из Германии и въезжал в Польшу, Чубчик тоже был ни при чем. Но вот когда я уже ехал по Польше, смотрю, меня обгоняет БМВ, и еще один пристраивается сзади. Я вправо – и он вправо, я влево – и он влево… Делать нечего, я, естественно, останавливаюсь, вылезаю из машины, интересуюсь в чем дело… Из "БМВ" вылезают три бугая, подходят ко мне и, честно, глядя в глаза, говорят:

– Платить надо, отец!

Ну, человек я сообразительный, за что платить надо, понял, но, думаю, может, они ошиблись, так я им сейчас быстренько все объясню.

– Поймите, говорю, ребята, я не миллионер, не вор, этот старый "мерс купил на личные сбережения, и вообще я сотрудник, грузинского посольства. Вот, кстати, и мой диппаспорт…

– Тем более платить надо, отец! – говорят они мне.

Короче, взяли они с меня пятьсот долларов и, как полагается по закону, выписали квитанцию.

– Теперь, говорят, езжай, отец, спокойно до самой Москвы. Если кто что спросит, скажи, что Чубчику ты уже заплатил…

И должен сказать, почти до самой Москвы это действительно работало. А уже возле Москвы снова, смотрю, берут меня в клещи. Ну, я опять остановился, спокойно так себе вылезаю, вижу – подходят три бугая…

Но тут выясняется, что в этой зоне моя квитанция уже не действует.

– Вот, говорю, ребята, все, что у меня есть, это пятьсот долларов. Правда, если вы все заберете, то не знаю, как до Москвы доберусь, мне ведь еще заправляться надо.

Туг одни их этих бугаев берет мои пятьсот долларов, отсчитывает себе триста, а двести мне в нагрудный карман пиджака положил.

– Ладно, говорит, отец, тут тебе хватит и на то, чтобы дозаправиться и чтобы перекусить в дороге…

И вот сейчас я, друзья, все время с нежностью думаю о Чубчике. Где ты, Чубчик, спасибо тебе, что ты есть, иначе я приехал бы в Москву в "мерседессе", но в одних трусах и в майке…

Алекс не засмеялся вслед за всеми, а только улыбнулся этому рассказу, да и то улыбка получилась какой-то вымученной. Он вспомнил, как с утра "растамаживал" два грузовика с итальянской обувью, как потом долго договаривался с такими же, как этот Чубчик, "королями" из "Ямы"' и Сокольников о процентах, играя своего в доску парня и с трудом перебарывая чувство брезгливости, которое каждый раз охватывало его на таких переговорах.

Почему-то ему все время казалось, что от этих холеных, чисто выбритых и одетых в безумно дорогие шмотки парней идет какой-то едва уловимый, но, тем не менее, мерзкий запах – так, наверное, пахнет из пасти городской крысы, и этот запах не убивался никаким дорогим одеколоном. Он старался в разговоре с ними держать дистанцию, но запах все равно доходил до него, и, чтобы побыстрее закончить переговоры, Алекс накидывал им еще один-два процента сверх того максимума, который был разрешен ему Крохом. И облегченно вздыхал, когда, наконец, сделка была закончена, и "короли" уходили давать указания своим "шустрым", которым предстояло на следующий день сбывать те же итальянские туфли на Лужниковском рынке или толкучке в Сокольниках.

Но сейчас все это было позади, его ждали два отличных выходных дня, которые, в сущности, уже начались, и, черт возьми, ему было хорошо за этим столом, среди людей, которые – и это тоже было необъяснимо! – казались ему удивительно близкими.

– Друзья! – поднялся со своего места Отар Гоцеридзе, – Этот бокал я хочу выпить за нашего уважаемого гостя и моего друга Алекса. Скажу честно, что, сначала, когда мы с ним только познакомились, он мне не понравился. Но этот совсем молодой еще человек похож на старое кахетинское вино, которое никогда нельзя распробовать с первого стакана. Только выпив два, а иногда даже три стакана, можно оценить всю его крепость и весь букет…

Что Гоцеридзе говорил дальше, Алекс не услышал – жена Отара Тамрико осторожно, чтобы не сбить тост мужа, тронула его за плечо:

– Алекс, вас к телефону, – сказала она полушепотом. – Аппарат там, на тумбочке, в коридоре…

– Алекс? – услышал он в трубке голос Кроха. – Очень сожалею, но вынужден вытащить тебя от Отара. В 4.15 в Домодедово прибывает самолет из Владикавказа, так что вызывай машину и будь к моменту посадки на месте. Встретишь Нодара Патиашвили и отвезешь его на нашу квартиру. Все, что он попросит, любая его блажь для тебя закон, понял?! Попасешь его пару дней и сделаешь то, что он тебе скажет. Вопросы есть?..

– Послушай, Давид, – Алекс прикрыл рукой трубку и перешел на иврит, хотя он был один в огромном коридоре и никто в комнате не мог услышать его при всем желании. Просто это был единственный язык, который позволял ему совершенно спокойно обращаться к боссу на "ты". – Я, кажется, нанимался к тебе в качестве менеджера, а не лакея твоих друзей. И если тебе так нужно, чтобы этот господин Патиашвили получил удовольствие от поездки в Москву, ты мог бы поручить прислуживать ему кому-нибудь другому…

– Пойми, Алекс, – он мог бы поклясться, что еще никогда Крох не говорил таким умоляющим голосом со своими сотрудниками. – Ты знаешь, как я тебя ценю, буквально через месяц я собирался назначить тебя руководителем европейского филиала фирмы. Но сейчас ты должен сделать все, что скажет тебе Патиашвпли. Это очень важно, понимаешь?! Я тебя сейчас не как подчиненного – как друга прошу…

– Хорошо – сказал Алекс в трубку. – уговорил. Считай, что я уже в Домодедово…

Глава 3

Старый, видавший виды "мерс"', официально числящийся за московским отделением компании "Давид Крох инвестиции ЛТД" мчался по свободной, хорошо укатанной трассе. Коля, вот уже почти год работавший шофером в московском филиале фирме Кроха, сосредоточенно смотрел на дорогу и молчал, что означало у него крайнюю степень неодобрения действий начальства.

И Алекс понимал, что Коля имел на это право. Кому понравится, если тебя поднимают с постели в полпервого ночи и говорят, что сейчас ты должен срочно приехать из своего Чертаново в Кунцево, а затем из Кунцева тащиться в Домодедово?! Но с другой стороны, тот, кто платит деньги, тот заказывает музыку, а Колю деньгами вроде бы не обижали…

Минут через пятнадцать после того, как они отъехали от дома Отара Гоцеридзе, Коля вытянул зубами из пачки сигарету, откусил и выплюнул фильтр и с наслаждением затянулся своим любимым "кемэлом"'.

Это был верный признак того, что Коля отошел, перестал мечтать о проведении извращенного полового акта с ним и с Крохом одновременно, хотя ворчать будет еще долго.

– Вот ты мне скажи, Саша (он упорно называл его Сашей с первого дня их знакомства, словно слово "Алекс" ему выговорить было неимоверно сложно), – начал Коля, – какого черта ты вытащил меня из постели, да вдобавок ко всему в пятницу?! Что тебе, такси было взять сложно? И потом, ты же сам говорил, что евреи с пятницу на субботу не работают[5]. Так что же ты свои еврейские законы нарушаешь?!..

Алекс молчал. Он вообще замыкался в себе, стоило ему хоть немного выпить, а выпито у Гоцеридзе за час с небольшим было немало. В этом смысле Коля был его полной противоположностью – похоже, он тоже успел перед сном перехватить грамм двести, и теперь его тянуло на разговор.

– Нет, ты скажи, – упорно продолжал нудить Коля. – Я когда услышал, что вы в субботу не работаете, подумал: до чего же вы все-таки умный народ! Понимаете, что в субботу нужно хорошо отдохнуть и подготовиться к тому, чтобы начать пить в воскресенье. А я, может, в это воскресенье собирался отметить день рождения принцессы Дианы. Как раз по телеку передали, что у нее скоро день рождения. Ан нет, никаких тебе еврейских традиций эти евреи, оказывается, не соблюдают, а то, что у них совести нет, так про это всему миру давно известно…

– Коля, а ты обрезание уже сделал? – спросил вдруг Алекс.

– Это еще зачем?! – кажется, от удивления Коля чуть не нажал на тормоза.

– Да просто я сейчас подумал, что из тебя неплохой раввин получился бы. Уж очень здорово ты про еврейские традиции рассказываешь, аж совесть начинает мучить…