Михаил Русанов - Лад Посадский и компания. Книга III. Дела военные Страница 3

Шнэ Тейн работал официантом в ресторанчике, неподалёку от университета, в котором Комер-сан, по стечению обстоятельств, читал цикл лекций по экономике.

Замечательные, надо заметить, лекции.

Позже, пара нерадивых студентов – Мада Тимс2 и Дивад Одракир3 – извратив всё, что Комер-сан вдалбливал им в головы, явили миру новую экономическую теорию в двух частях. Принцип абсолютного непонимания и принцип сравнительного непонимания! И тем самым усложнили до безобразия и без того непростые дела торговые, то бишь – экономику!

Так вот, как-то после чашки превосходного итайского чая, попытался Комер-сан объяснить Шнэ Тейну, что размер запрашиваемых чаевых не соответствует уровню сервиса. Шнэ Тейн упорствовал, настаивая на том, что с его точки зрения сумма чаевых – самая подходящая.

Комер-сан сдался. Глупость и упрямство – стена, которую не перепрыгнешь.

– Что ж, может так оно и есть, – вздохнул Комер-сан, бросая в фарфоровую тарелочку горсть меди. – Ведь всё относительно в мире.

Каково же было его удивление, когда по прошествии лет десяти, ему сообщили, что Шнэ Тейн стал не просто знаменитым, но и очень богатым человеком, преуспевающим в бизнесе. Его супермаркеты «ИгдеяАтамты» предлагали покупателям не самые лучшие товары по очень высокой цене. На многочисленных пресс-конференциях объяснял Шнэ Тейн это просто:

– Для вас дорого? А для меня в самый раз. Ведь всё ОТНОСИТЕЛЬНО! Понимаете – ОТ-НО-СИ-ТЕ-ЛЬ-НО! Взяли и отнесли.

И загадочно улыбался.

Именно из-за слова «относительно» и загадочной улыбки, люди почему-то охотно покупали его товары, чувствуя при этом, что приобщаются к чему-то очень непонятному, но уж больно мудрому.

А кому хочется выглядеть дураком?

Впрочем, нет ничего удивительного, что на том краю (или в другой вселенной), где миром стала править абсурдная теория Мада Тимса и Дивада Одракира, ещё одна теория – теория относительности (в смысле – ВЗЯЛИ И ОТНЕСЛИ), приобрела такую популярность!

Создаётся впечатление, что ТАМ вообще одни лишь ТЕОРИИ.

Что ещё раз подтверждает – видит Комер-сан суть явлений. (Иначе не выбрал бы он Посад для постоянного места жительства. Ибо как можно спокойно жить там, где всё существующее не доказано, а лишь описано ТЕОРИЯМИ?)

– Зрит итаец в самый корень. – Так высказалась о Комер-сане одна умная КОЗА, живущая на берегу глубокого ПРУДА, заполненного водами житейской мудрости…

– Подумай, так ли всё на самом деле, как ты сказал.

– Именно так. – Человек отвёл взгляд.

– Хорошо. Ступай.

Новость была странной. Нет, конечно, не в первый раз кто-то встречи ищет с Комер-саном. Тайно ищет. Не в новинку. И причины могут быть у ищущего разные. Всё понятно и здесь. Купцы из разных общин, и люд посадский, простой, и даже старейшины – у всех могут быть и причины и тайны.

Кто за советом идёт, кто с деловым предложением. Бывает, что среди гостей и такие попадаются, чьи мысли недобрым светят. Но таких Комер-сан, с улыбкой выслушав, отпускал без ответа. И больше не принимал

Находились тысячи причин – то уважаемый купец итайский в отсутствии, то приболел, то занят сейчас чем-то важным.

Понимал тогда человек тот – нет ему пути к Комер-сану. А тут ещё дружинники начинали проявлять интерес к делам его. И тогда одно из двух – либо покидай Посад навсегда, либо иди с повинной к воеводе посадскому.

Задумался Комер-сан. Взглянул на доску шахматную, с фигурками резными из кости. Тронул коня. Придёт Седобород, сделает ответный ход. Уж, поди, месяц партию эту играют. Не спеша. Говорят о разном, фигурки переставляют.

Везде есть зерно рациональное. Слов таких Комер-сан при посадских старался не произносить. Плюются ещё. За обереги хватаются. Но наедине с собой размышлял Комер-сан не хуже учёного философа бовусского. Кто-то ищет встречи.

Купец? Агент торговой фирмы? Али концерн заморский прислал представителя? Или по ведомству М. Уолта идёт этот «кто-то»? Шпион? Чей?… Один вопрос тянет за собой с десяток других. Слухи, полушепот, сплетни… На прямую – ни-ни! Задачка. Чем грозит это Посаду, и лично ему, Комер-сану? Есть ли выгода там, где другие видят потери?

Съел Комер-сан вишенку, сплюнул косточку, и поставил коня на место. Не удачный ход.

* * *

В «Пьяном Гоблине» в обед не протолкнуться. И клиенты все – люди солидные, на баловство желудка деньги не жалеющие.

Много способов в Посаде потешить собственное самолюбие – и лавки торговые богатые, и одежда из тканей дорогих итайских. И речь размеренная, неторопливая, вдумчивая.

Но только здесь, в ресторации, можно совместить приятное с полезным. Отведать лучшие блюда, и показать другим – вот, могу позволить себе и то, и это.

Вот и старались все в ресторации перещеголять друг друга. Бовуссцы в обед целого кабана жареного заказывают, франзонцы – десяток бутылок вина благородного, итайцы – народ утонченный – чай дорогой попивают. А посадские купцы и вовсе народ души широкой. Мало того, что заказывают полный стол яств разных, так ещё от щедрот душевных соседей угощают – то буженинку на стол к бовуссцам отправят, то рыбки франзонцам предложат. А рыбка то на стол еле вмещается, а буженина весом никак не меньше пол пуда!

Гадине подобное в радость. Прибыльным делом оказалась ресторация.

Гоблин, Сэр Тумак, иногда сиживает за столом угловым, на вечное пользование за ним закреплённым. Тоже – реклама. А теперь и Наковальня Мечплугович, кузнец главный, часто заглядывать стал. Вот и сегодня встретились оба. Заказали по скромному – пива да мяса холодного, лещей вяленых. Посетителям – радость. Где ещё воочию увидишь героев знатных вместе?

– Что-то ты, кузнец, зачастил сюда. – Гоблин хлебнул пива тёмного, бовусского. – Не иначе, как к юбке тебя пришили намертво.

Рассмеялся Наковальня.

– Вот умный ты, шерстяной, а невдомёк тебе, что есть на свете любовь.

– Так я о том и говорю. Любовь, юбка… Разницы нет. Как только стала твоя рыжая в партнёрах по делу у Гадины ходить, тут и ты объявился. Словно в кузнях посадских больше дела нет. Сколь уж лет женат, а всё про любовь толкуешь. Не надоело?

– Не понять тебе… Вот не вижу её пол дня, и всё. В груди что-то ноет и тянет.

– Да ты …пей пиво! Чего на двери смотришь? На верху она, с Гадиной. Встреча у них. Совет женщин Посада. Женщины, а туда же, дела решать стремятся.

– Согласись, получается у них.

Посмотрел гоблин на кузнеца печально.

– Любовь… она кого хочешь с ног собьёт.

– Да не собьёт. Крепче стоять помогает.

– Тут кому как повезёт. – Хмыкнул гоблин.

Наковальня покачал головой. Что взять с лохматого? Сколько лет в лесу обретается в одиночестве. Нечисть не в счёт, тьфу! Пожалеть бы ущербного. Да не выйдет. Гордый Сэр Тумак.

– Слышал, как Яромушка утром отличился?

Гоблин махнул рукой.

– Брехня. В лесу ветка хрустнет, так Яром дружину поднять готов.

– Нет, – задумался Наковальня. – В этот раз дело действительно странное. Такие обозы мы с тобой насмотрелись в стране за Звёздными туманами. Там они не в диковинку, а у нас им откуда взяться?

– Ну-у, – гоблин пополнил кружку, – мастеров и у нас хватает. Взбрела в голову кому-то идея, вот и результат…. Хотя, сколь живу здесь, а всё диву даюсь – во всём мире давно НТ – революция идёт…

– Чего, чего?

– А, новые технологии.

– Да? – Наковальня странно взглянул на гоблина и одним глотком осушил свою кружку.

– А у нас вроде, как и застой выходит, – продолжал гоблин. – Всё по старинке живём.

– Деды так жили.

– Жили, – согласился гоблин. – Но ты вот кузни перестроил. Что, хуже стало?

– Лучше.

– То-то. Впрочем, прав ты в чём-то.

– Вот и надо обдумать…

– О чём это вы тут болтаете, а? Что обдумать хотите?

Гоблин от неожиданности голову в плечи втянул, а Наковальня… Наковальня в улыбке расплылся.

Гадина и Саша Рыжая стояли возле их столика. Подбоченились обе. В глазах юморок горит.

– А мы тут это… того…

– Вас дожидаемся. – Буркнул гоблин.

– Женщины делом заняты, а они за столом лясы точат. – Насмехаясь, Гадина за стол присела. Ткнула Мечплуговича в бок. – Вставай, вставай. Жёнушка твоя сегодня сильно торопится. Проводил бы ты её, любезный.

Раскраснелся Наковальня.

– Ну… я пошёл, что ли.

– Ага, – кивнул гоблин. – Иди. Если что, в кузнях найду тебя.

Наковальня намёк понял, напустил на себя деловой вид. Подхватил жену под руку и направился к выходу.

– Ох, и хитёр ты, Сэр Тумак. – Гадина подвинула к нему стул. – Где ж ты ума набрался? Всё по лесам да болотам шастаешь. А там какой ум? Одни комары, да нечисть.

– А ты сама то, не наших ли будешь, а, Гадина, дочь колдуна франзонского? А подруга твоя, наперсница, не знатная ли ведьма?