Андрей Днепровский-Безбашенный (A.DNEPR) - У последней любовницы. Новеллы. 1 томик Страница 3

Бедняга всё это тихо воспринял, не бесился и не ругался… Поставив машину, он просто взял острый топор и стал метать его в злосчастную створку, представляя вместо неё заклятого врага развитого социализма. Топор каждый раз со звоном вонзался, разнося в щепки проклятую половину ворот. Борька бросал топор до тех пор, пока не попал ручкой, и топор не сломался. Мастер схватился руками за сердце, потом перевёл взгляд на новый помятый автомобиль, которого вдруг стал почему-то – бояться… Напиваться сегодня он решительно передумал. Мысли, словно пули, летали в его голове, а время потихоньку стало лечить его душу. Он, вдруг ощутил в себе две непонятные силы, которые тянули его в разные стороны, разрывая на-по-по-лам.

– Наверное, я скоро с этой проклятой машиной головой тронусь… – сделал Борис для себя не двоякое заключение.

Он долго смотрел на разгромленную машину, так долго, пока чуть шею не вытянул, как жираф.

– Да… Похоже, доведут меня обстоятельства – тяжко вздохнул мастер и молча отправился спать.

Обстоятельства, это такие штуки, которые могут так припереть в жизни, что небо с овчинку покажется. Говорят, лучше жалеть о содеянном, чем о несбывшемся, а как там на деле, одному богу известно, да и то говорят, не всегда.

Утром, попив крепкого чая и перекусив бутербродами, мастер решил начать ремонт от обратного, то есть от последнего повреждения. У него была неплохо оборудованная мастерская, где присутствовал даже – компрессор. Машина за ночь оттаяла в гараже и уже набрала тепло, попугаи не дрались и весело щебетали, и мастер, засучив рукава, принялся за работу.

У Жигулей выпрямлять вмятину на переднем крыле за колесом, наверное, самое трудное дело. Туда никак и ни чем не подлезешь, а менять крыло дело дорогое и хлопотное… Хотя, впрочем – нет! Русский человек всегда найдёт – выход, правда, беда заключается в том, что выход он ищет только после того, как умудрится найти – вход.

Народные умельцы придумали некую хитрость. В это неудобное место они заталкивали камеру от футбольного или волейбольного мячика, и надували её компрессором до тех пор, пока вогнутая часть крыла не встанет на место, что мастер и сделал.

Компрессор натужно работал, дрожащая стрелка давления угрожающе подходила к делению с цифрой 10. Оба попугая, заворожено наблюдая в клетке застыли на месте, Борька увлеченно держал в руке шланг от компрессора, в предчувствии, что крыло у машины вот-вот выправится…

– Пох, пох, пох, по-о-ох… – тяжко пыхтел деревенский компрессор.

– Десять атмосфер, десять, это уже много, это столько, сколько пальцев у тебя на руках – не отводя взгляда от стрелки манометра, четко сказал один попугай.

– Да отвяжись ты, без тебя знаю… – отмахнулся Борька от попугая.

– Ты где так машину уделал…? – спросил его второй попугай.

– По-о-х, по-о-о-о-х, по-о-о-о-ох, по-о-ох… – как курица натужно кудахтал компрессор.

– Слушай, трави воздух, камера столько не выдержит, и бабахнет, и мы улетим вместе с клеткой к чертовой матери! – разом забеспокоились два попугая.

– Пшшшшшш… – стал стравливать воздух специалист. Попугаи облегченно вздохнули.

– Чего молчишь? Ты где так машину свою ухандокал…? Олух царя небесного! – снова спросил второй попугай.

– В Караганде! – опять отмахнулся Борька и стал делать какие-то вычисления.

– 77 разделить надвое… – вслух произнёс мастер.

– 38 с половиной! – подсказал попугай. – Слева от тебя лежит калькулятор – махнул он крылом, но Борька почему-то повернул голову вправо. – Слева, это со стороны сердца и противоположно руке, которой ты пишешь – с поддёвкой прощебетала весёлая птица.

– Да иди ты со своими советами! – снова махнул рукой мастер и стал во второй раз усердно накачивать камеру.

– По-о-о-х, по-о-о-о-ох, по-о-о-о-ох… – из последних сил старался двухцилиндровый компрессор под вытаращенные глаза двух попугаев.

– Дурак! Трави воздух, за 10 атмосфер на приборе перевалило, о себе, если не думаешь, хоть нас пожалей! – лихорадочно забились в клетке две птицы. – Ты же прибора не видишь! Он сзади тебя! Сзади, это со стороны твоей широкой спины, тебе нужно смотреть в обратную сторону…! – в панике надрывался второй попугай.

Ещё чуть-чуть, и крыло встанет на место… Крыло стало уже выправляться, мастер довольный уже расплылся в улыбке.

– Бах! – с хлопком крыло встало на место. – Бабах!!!!!!!! – через тысячную долю секунды взорвалась камера волейбольного мячика.

Оборона прорвалась с другой стороны. Этот взрыв был такой страшной силы, что Борька получил тяжеленную такую контузию. Попугаев смело вместе с клеткой, в мастерской посыпались стёкла, а по всей деревне завыли собаки. В разбитые стёкла полетели снежинки…

У мастера из носа текла кровь… Но он нашел в себе силы, что бы геройски подняться. Еле переставляя ватные ноги, он вытащил из шкафа большую кувалду, которую называл почему-то женским именем «Мария Ивановна» и принялся ей громить свой «новый» автомобиль.

– Сука!!! Достал всего, бл…!!! – с кувалдой в руках выплёскивал он отрицательные эмоции, его дурь стала принимать неимоверно высокое напряжение.

Автомобиль он громил до тех пор, пока на нём не осталось живого места. Нет! Мать Борьку родила не от трактора! Он русский был человек, его сила заключалась в силе характера.

Так он оказался на приёме к врачу…

А яркое солнышко тем временем перешло в истеричный, заразительный смех, который ещё долго висел над землёй звонким, малиновым колокольчиком.

Андрей Днепровский – Безбашенный.

10 декабря 2008г

(Москва 2 часа 29 минут, за окном идёт дождь)

Свеженина

(мимо цели)

В этой новелле нет ничего кроме юмора, так уж случилось, что всё произошло именно – так!

+ + +

Ранним, осенним утром, когда яркое солнышко, лаская землю своими лучами, уже поднялось высоко в небо, на станции Зима, что привольно раскинулась далеко на Транссибе, в пристанционном дворе серьёзно решили колоть свинью. Пятачковая была редкой породы по кличке Хавронья, что таким размером взяла, прямо – громадина!

Как всегда по традиции свинобоем пригласили кузнеца Гаврилу, на счету которого душ свиных и телячьих было погублено столько, что он и сам не знал, сколько…

– Мне точно в рай уже не попасть… – кручинился здоровенный Гаврила.

На свеженину заранее пригласили родню, друзей и знакомых, а водки и вовсе было закуплено, просто от вольного.

Тот двор, где предстояла суровая экзекуция, представлял собой прямоугольник метров двадцать на сорок, обнесённый новым глухим забором из крепкой сосновой доски, пришитой на добрые гвозди. Во двор выходила веранда с крыльцом, хлев, в углу двора стояла летняя кухня с кирпичной печкой, конура для собани, ещё там была небольшая калитка из штакетника в палисадник.

Под чутким командованием деда Сергея, на крыльце дома и на веранде тусовались, гудели и гужевались все приглашенные гости. У деда Серёги пока ещё трезвого на груди сияли ордена и медали трёх войн и ещё одной революции. Под началом у деда Серёги были две бабки, две толстые Акулины, тётки, дядья и дале по рангу. Все суетились в приготовлениях: кто-то грел воду на печке, кто-то торопливо накрывал стол, кто-то готовил брезент с паяльными лампами, а кто-то точил и без того острые ножики.

На дворе атмосфера царила серьёзная и деловая, можно сказать, даже праздничая, для всех, кроме свиньи, которая протяжно вздыхала, душой чувствуя неминуемую погибель.

Кузнец Гаврила с руками-молотками, сотоварищи, стояли возле калитки и очень задумчиво как-то курили. Мужики отчаянно метали частые взоры в сторону веранды: Не поднесут ли по маленькой, ещё до экзекуции? Так сказать, для смелости, поднятия духа и твёрдой руки. Кузнец Гаврила метал взоры с особой надеждой, так как вчера крепко «дал», его трубы сильно горели и уже почти пересохли…

– Чего они волынку всё тянут, пора бы уже, начинать… кончать – махнув рукой, пробасил Гаврила, насмерть измученный непостижимым долготерпением.

Засланный друг Кузьма быстро слетал на разведку, попутно прихватив с собой бутылку белой, которая тут же была дружно «раздавлена» на ура. Гавриле попало на старые дрожжи, ему сначала захорошело, а после и вовсе стало заносить с «разворотом».

– Да вы чо, мужики?! Я когда, помоложе чуть был, дак это, годовалого бычка, с левой в лоб с первого удара, зашибал прямо до смерти! Он у меня сразу с копыт винтом падал! – смело жестикулируя, не слегка привирал уже пьяный Гаврила. – А свинью эту, Хавронью, хоть не кулаком, но дрыном влёгкую закабаню!

– Ну, ты даёшь, да быть того просто не может? – загалдели враз мужики.

– А давай на спор, на литру водки? – распалившись духом вдруг предложил им Гаврила.