Альберт Громов - Смена климата. Утопически-депрессивный гнобизм Страница 3

– Если Вы думаете, что я буду вам сейчас поигрывать и продолжать тему, то вы глубоко ошибаетесь! Но я могу надеть маску и прикинуться, будто бы верю во все эти бредни. Поверьте, рано или поздно, маска будет снята, и вы опять останетесь один со своими мыслями. Одними фантазиями сыт не будешь, дедушка Типун, нужны еще средства для их реализации. – Татьяна Сергеевна, может, и не была философом, но была образованным человеком, она умела поддержать тему и умело поставить в ней жирную точку.

Между диалогом о смысле жизни Татьяна Сергеевна помогла Типуну закатать рукав и надеть на руку надувную часть тонометра. Потом она накачала грушу и стала стравливать воздух, слушая размышления словоохотливого пациента.

– Отсутствие средств еще не повод опускать руки, это ведь никак не помешает любому человеку стать тем, кем бы он хотел быть. Этому процессу могут только помешать пустые головы и пустые сердца. Да, уж! Кстати, какое у меня там давление? – Дед расшифровал укоряющий взгляд Татьяны Сергеевны, заметил, как она нервничает, поглядывает на настенные часы, и сразу переключился на свое здоровье.

– Сто двадцать на восемьдесят. Как у молодого человека. – Фельдшер сделала запись в карточке и провела деда Типуна до дверей. – Приходите через месяц, я еще вас посмотрю.

Весть о смене климата дед Типун услышал из последних уст в довольно извращенной форме, как раз тогда, когда вышел из медпункта и направился в сторону обедающих в тени деревьев трудозависимых односельчан. Одни сидели на траве, другие стояли с едой в руках, опершись на колеса тракторов и комбайнов. Техника была покрыты слоем пыли и ржавчины, в этом узнавалось небрежное отношение механизаторов к колхозному имуществу. Рядом с местом обеда располагалось здание поселкового совета, контора председателя, ну и, конечно же, сам медпункт. Колхозники громко матом обсуждали последние вести, не замечая приблизившегося к ним Типуна и в этот самый момент речь шла будто бы скоро начнется всемирный потоп. Некоторые решили, что надо перечитать Ветхий завет, возвратиться к церквям и отыскать живых попов. Еще Типун услышал другие мнения, совершенно непохожие друг на друга. Говорили, будто мамонты и динозавры стали вылезать из-под земли. Одного видели в ближайшем пруду, от чего пруд покрылся жирной пленкой. Слух опровергли. Оказалось это тракторист Макар, внук Татухи, по темноте возвращался с пьянки и утопил свой мотоцикл. Бабка Татуха кудахтала так быстро про то и се, что дед Типун не успевал понять одну мысль, как уже заканчивалось десять других. Обрывки слов касались товарища Краснова, который ходит к медичке чаи хлебать, у Живоглота и Глашки корова отелилась, а за поселком в стогах сена молодежь по ночам забавляется и орет не своими голосами, того и гляди спалят сено папиросками. В итоге Типун ничего из этого не понял. За любопытство был награжден нелицеприятными словами в знак своей, якобы, медлительности. Из базарного бардака больше всего на правду смахивал слух о всеобщем потеплении, мол, теперь и зимы не станет вовсе. Все станут ходить без одежды и стыд потеряют, как до грехопадения. Такая весть Типуну пришлась куда интереснее. Ведь, совсем не придется тратиться на одежды, а что на счет стыда: «Пусть будет стыдно не тому, у кого чего-то видно, а тому, кому видно!» Так и сказал мужикам на завалинке, а те расхохотались и деда Типуна стали нахваливать за красное словцо, по плечу прихлопывать за находчивость.

Следом за Типуном, не обращая внимания на обедавший неподалеку трудовой класс, в фельдшерский пункт зашел Никита Краснов. В руках он держал луговое соцветие трав, собранное руками поселкового мальчика Марика, случайно пойманного на дороге, так как самому Краснову не подобало прилюдно собирать цветы. Военная выправка и аристократические манеры были скопированы им в детстве у одного известного партийного лидера и теперь могли пригодиться в общении с красивой девушкой. Татьяне Сергеевне Никита Краснов нравился, поэтому он ходил в медпункт каждый день. Раньше он прикидывался, будто бы был больной, а потом стал ходить регулярно, как к себе домой. В эти часы во время свидания на дверях вывешивалась табличка о тридцатиминутном проветривании, и этого хватало, чтобы удовлетворить обоюдные желания в стерильных условиях любящих друг друга людей. Погореловцы все знали про любовные дела председателя и фельдшера, но ничего новее, чем сам факт добавить не мог. Селу нужна была здоровая власть и доступная медицина, а гражданское право на личную жизнь никто не отменял, оно было у каждого.

3. Общественное собрание

Представители крестьянской трудовой силы не только поедали свой провиант, но и все-все замечали вокруг, например, как товарищ Краснов заскочил по ступенькам с цветами к медичке. К этому времени у народа назрел вопрос по поводу последних слухов. Подойдя к медпункту и прочитав на дверях табличку «Не входить. Кварцевание 1 час», они решили не ломиться в двери, а подождать во дворе. Прошел час. Двери медпункта открылись, на пороге появился товарищ Краснов без цветов и слегка уставший, которого тут же окружили сытые работники колхоза вместе с председателем колхоза Поповым. Они наперебой стали галдеть, задавая Краснову неадекватные вопросы, пока он возвышался над всеми, стоя на ступеньках. Похоже, Краснов оказался последним, кто узнал новость о смене климата, от чего он очень удивился и назначил внеочередное собрание в клубе завтра вечером.

Все знали, что на работу ты можешь не пойти, а на общее собрание колхозников быть обязан, хоть приползти на карачках. Вел его, как всегда, председатель колхоза Иван Михайлович Попов и непробиваемый монопартиец, а также убежденный материалист председатель местной партийной ячейки товарищ Никита Краснов. По традиции вначале, обсуждали трудовые успехи, потом брали шефство над тунеядцами и штрафниками. Думали, куда поломанный инвентарь списывать и прочую чепуху. В конце собрания, когда удостоверились об отсутствия вопросов, председатель колхоза Иван Михайлович намекнул собравшимся о беспокойных слухах. Дед Типун встал и рассказал, чего говорят в поселке о смене климата и о чем не было сказано на собрании, но стоило бы обсудить прилюдно, пока все собрались. Сказал и тихонько сел. Народ сначала заулыбался, потом загудел, наконец, завелся, как мотор с полуоборота, и понеслось бурное обсуждение вперемешку с откровенной словесной бранью. Рядом с Типуном сидел мужичок по прозвищу Патлатый. Звали его потому, что он слишком волосатым был как головой, так и всем телом, патлы длинные отращивал и вовремя не стригся, как все нормальные люди это делают.

– Ну, ты, дед Типун и жахнул, как в лужу дунул, теперь попробуй-ка домой уйди. Хотел еще в огороде покопаться, пчел посмотреть, пожрать вовремя, а теперь такая свистопляска надолго затянется, – громко и с досадой сказал сосед по прозвищу Патлатый, тоскливо взглянул в лицо и махнул рукой.

– Ты, Патлатый, пургу не гони, вишь, как эта тема интересна народу. О смене климата все говорят, а никто толком ничего не знает, даже товарищ Краснов не знает, а я все знаю. Погоди, вот наговорятся, потом встану и все скажу. – Тихим голосом успокоил его дед Типун.

Товарищ Никита Краснов, хоть и был молод, но умел держать себя по взрослому, не как его сверстники. В местных поселениях явился он из неоткуда, словно свалился с небес, поэтому Типун его уважал, как может марсианина уважать землянин. Выглядел он морально устойчивым и уверенным человеком, но был сыроват в познаниях общих наук. Партия научила его жить по правилам, показала ему границы власти, направила к горизонтам будущего и в результате успешной аттестации поставила управлять умами в небольшое сельское поселение. Был у товарища Краснова один единственный недостаток. Он не умел быть самостоятельным, поэтому свои задачи вешал на ответственных лиц, а потом с них и спрашивал. Так обычно поступают малые дети, которые своими проблемами озабочивают окружающих взрослых людей. Люди говорили, что без сопровождения не мог до нужника сходить и сравнивали его с Типуном. Мол, ему тоже, как и деду Типуну, еще кто-нибудь живой нужен для развития мыслительного процесса. Да, надо признать, в этом-то они были похожи.

Жил Никита Краснов в избе, принадлежавшей, когда то давно семье, угоревшей от дыма. Погибли все пять человек, взрослые и дети. Никто в этот дом не решился вселиться, а Краснов смог. Он презирал суеверия, верил заветам партии и в научный материализм. Случайный гость, зашедший в его жилище, столкнется с произвольным порядком вещей. Его внимание привлечет немытая кухонная посуда, обмусляканные столовые приборы, расставленные по всему дому предметы обихода. В углу валяется засохшая половая тряпка, покрытая черным грибком, рядом несколько пар нечищеных сапог. Окна не мылись годами. Занавески сорваны и валяются на полу. Зато новые сапоги позируют на шкафу. Шкаф стоит под углом к глухой стене избы, но о его содержимом не знает даже сам Никита, не открывал ни разу. Сломанный стул вставлен в деревянный ящик для крепости. В ящике детские игрушки из дерева и жести. Кровать, на которой спал Краснов покрыта деревянным настилом, поверх которого лежал матрац и сенная подушка. В качестве одеяла служила серая шинель. На полу валялось множество осколков битой посуды, окурков, виднелись следы от плевков. Стены украшали цветные картинки партийных вождей и их достижений. В восточном углу, где ранее был домашний алтарь, стоит полочка с партийной литературой. Можно представить, что человек, обитающий в таком порядке, подсознательно может догадывается о влиянии фен-шуя, но никак не дизайнерского взгляда, а еще он имеет личный стиль жизни, от которого сам и страдает. Теперь все то, что воспитало его, убило в нем чувство индивидуальности, с другой стороны наградило правилами аскета. Подобный подход к окружающей обстановке не понравился бы прежним хозяевам дома, они бы точно запротестовали. В непростой схватке с прежним порядком вещей Никите предстояло отстоять право на хаос и бардак, как средство мотивации к креативному мышлению, и он с этим задание тоже справился. По негласной теории Никиты Краснова, только находясь в общем бардаке, мозги начинают мыслить в плане созидания, восстановления окружающего порядка. Он считал идеальный порядок, в котором нечего менять и перемещать, непозволительной роскошью или музейной ценностью. По его мнению, порядок отрицательно воздействует на человека, укрощает любые инициативы. Нарушение порядка грозит наказанием и, как следствие, абстрагирует индивида от законодателя, вызывая внутренний протест, осознанный нигилизм, неуважение к самому себе и пренебрежение обществом. В связи с этим, помещении избы никогда не прибиралось, вещи не имели законного порядка и постоянно находились в разных местах, найти которые мог только Никита Краснов.