Александр Кичигин - Дневник провинциального сыщика. Почти документальная повесть Страница 30

– Тоже верно…

– Короче, сходим, тут недалеко.

Трофимов снова позвал парня и, насупив брови, сообщил:

– Ты хоть и пьянь подзаборная, но мы с товарищем решили все же помочь… Где эта квартира?

– Ой, – испугался парень, – да мне потом проходу во дворе не будет за то, что я в милицию обратился! Они же мне вроде как знакомые… Лучше я завтра утром схожу и сам найду куртку.

– И в дыню получишь, – резюмировал Лёня. – Так и быть, не будем говорить, что мы из милиции…

– Ну я прошу, не надо, – уперся парень, – я сам…

– Цыц! – осадил его Лёня. – Другой путь только через трезвяк! Так что выбирай… Да не бойся, нам не впервой, никто ничего не узнает!

Климову не очень понравилась Лёнина авантюра, но остановить его было уже невозможно.

– А телефон у девушки есть? – спросил на всякий случай Федор.

– Есть.

– Так позвони ей, скажи, что сейчас за курткой придешь!

Парень без особой охоты набрал номер. Телефон на другом конце долго не брали.

– Лена, – жалобным голосом наконец спросил он, – а ребята ушли? А куртка моя осталась? Забрали? А кто забрал? Мятый? Я тебе потом перезвоню…

– Вот видишь, уходит твоя курточка! Поехали! – подтолкнул потерпевшего Трофимов в спину.

– Куда?

– Ну, к Мятому этому! Знаешь, где живет?

– Знаю.

Климов накинул верхнюю одежду, прихватил ПМ на всякий случай, и все трое вышли на улицу.

Идти пришлось недалеко.

– Здесь, на первом этаже, – пояснил парень, – может, я сам, а вы в подъезде постоите?

– Не пыли! – злился Лёня. – Показывай квартиру. Кто этот Мятый?

– Ну, парень, один из них… Говорят, блатной… Вроде сидел…

– Сейчас этот Мятый будет помятый! – пообещал Лёня и оттеснил от двери Климова, который все же хотел забрать куртку без самодеятельности.

Стучать пришлось долго.

– Может, он еще не пришел? – предположил парень.

– Ну да, куртяк твой пропивает где-нибудь… – констатировал Лёня. – Хотя нет, вроде что-то зашуршало…

– Кто там? – раздался из-за двери недовольный голос.

– Отвечай, – пнул кулаком потерпевшего в бок Лёня.

– Это я, Игорь. Моя куртка у тебя?

– Пошел на… – отозвался хозяин квартиры. – Или снова в торец захотел?

Парень испуганно замолк, и заставить его что-либо еще говорить, было невозможно. Выдавать наличие двух сопровождающих также было легкомысленно, поэтому Лёня ограничился тем, что начал тупо кулаком барабанить в дверь.

– Ну ты достал, гнида! – послышалось за дверью, которая после характерного поворота замка распахнулась.

Из темноты выплыла круглая, небритая, заспанная физиономия, пышущая перегаром. Не успела она толком разглядеть, кто стоит в подъезде, как снова скрылась в темных недрах квартиры, потому что Лёня отправил ее обратно поставленным ударом кулака. Внутри загремела падающая мебель, раздался жалобный стон.

– Не бейте его! – в испуге закричал потерпевший.

– Не мешай работать! – громко, чтобы его слышал и Мятый, прохрипел Лёня, зашел в прихожую и включил свет. Климов рванул следом.

На полу под развалившейся тумбочкой лежал в грязных спортивных штанах и майке непричесанный субъект, испуганно бегая глазами по посетителям.

– Ты, что ли, Мятый? – грозно спросил Лёня.

– Я… – дрожа всем телом, представился хозяин квартиры.

– Дома еще кто есть?

– Не…

– Ты пошто моего друга обидел?

– Я не обижал…

– Не бреши! – Лёня зачем-то достал выкидной нож и демонстративно щелкнул лезвием. – Разве ты не знаешь, что он находится под моей защитой?

– Не, не знал… Не бейте только…

– Где куртка?

– Ее, ее… Конь забрал…

– Какой Конь?

– Конев Пашка… Ну, друг его… Чтобы завтра отдать…

– А живет он где?

– Я знаю, я знаю, где живет! – стремясь поскорее уйти из квартиры, лепетал потерпевший. – Это мой друг.

– Повезло тебе, Мятый! – с деланной досадой сообщил Лёня, а то сидеть бы тебе на пере…

– Не надо, прошу вас… – испуганно блеял Мятый. – Я больше не буду…

– И всем скажи, – торжественно вещал Лёня, – кто моего друга хоть мизинцем тронет, будет иметь дело со мной! Понял?

– Понял… Понял…

На всякий случай Лёня пнул Мятого слегка ногой, скорее для закрепления эффекта, а не чтобы причинить боль, после чего троица вышла на улицу.

– Теперь тебя никто не тронет, – пообещал Лёня.

– Спасибо… – явно не очень-то довольный такой защитой, благодарил парень.

– Пойдем к Коню!

– Не надо! Не надо к Коню! Это ведь мой друг, я у него завтра заберу! У него мама больная дома…

– Мама, говоришь? – остепенился Лёня. – Тогда ладно, убедил… Но сейчас на всякий случай в отделе бумагу напишешь.

– Какую бумагу?

– Что претензий не имеешь. А лучше завтра с утреца, когда куртку заберешь… Понял? А то мы с товарищем переживать будем…

– Понял, спасибо!

– Ну, прощевай. И с бабами своими разберись обязательно!

– Разберусь! – пообещал парень и радостно побежал домой.

– Ну вот, доброе дело человеку сделали, – чтобы снять напряжение, в котором все это время находился Федор, подытожил Лёня.

– Ты бы кулаками пореже махал, – упрекнул его Климов.

– А как с ними, сволочами, иначе? – удивился Лёня.

По поводу излишней несдержанности Трофимова, которую Федор выделял как единственный его недостаток, показателен еще один курьезный случай.

Однажды друзья находились в засаде на шестом этаже многоквартирного дома – здесь на пятом проживал наркоман и сбытчик наркотиков по кличке Сёсик. Засада, видимо, сразу не удалась, потому что осторожный сбытчик на условные стуки дверь никому из приходивших наркоманов не открывал, хотя точно находился дома. Трофимову и Климову ничего не оставалось делать, как чисто статистически фиксировать посетителей, которых хорошо знали, что, впрочем, впоследствии могло пригодиться. В конце концов им надоело торчать в подъезде, и друзья собрались уходить, но тут из лифта вышел незнакомый крепкий парень, не похожий на наркомана, и осторожно постучал в квартиру условной комбинацией.

– Новенький, – прошептал Федор. – Давай хотя бы на учет поставим!

– Давай, – согласился Лёня, спускаясь по лестнице. – Эй, пацан, не спеши уходить! Дядьки с тобой поговорить желают.

Наркоман послушно прижался к стене и испуганно забегал глазами, что безошибочно выдало в нем обноновского клиента.

– Зачем сюда приходил?

– Кассеты отдать, – робко протянул он Трофимову пакет с двумя засаленными видеокассетами.

– Ну, как обычно, – рассуждал Лёня, – то кассеты, то книги! Вы же у нас самые читающие люди! Засвети-ка карманы!

Наркоман безропотно позволил себя обыскать, но, кроме сигарет, зажигалки и паспорта, у него ничего не оказалось.

– Как фамилия? – спросил Лёня.

– Мазыкин.

Климов испуганно посмотрел на Лёнин кулак, который действительно непроизвольно сжался. Это была фамилия известного в городе наркомана, которого друзья, естественно, знали как облупленного.

– А зовут тебя как? – пытаясь исправить положение, поспешил спросить Федор.

– Юра.

Увы, имя тоже соответствовало. Климов хотел предотвратить мордобой, но не успел – последовал короткий и точный удар, сваливший парня с ног.

– Что же ты врешь, гаденыш?! Я что, Мазыкина не знаю? – попробовал уличить его Лёня.

– Да вы паспорт посмотрите, – утирая сопли, протянул документ наркоман.

– Хм, – растерянно прочитал Трофимов, – действительно, Мазыкин Юрий Петрович. Однофамилец, однако… Тогда извиняй…

Работая в паре с Трофимовым, Федор многому научился, особенно в раскрытии преступлений, связанных с наркотиками. В то ж время Лёня, словно прописавшись в ОМ-1, сам получал немалый опыт в раскрытии преступлений общеуголовной направленности, в чем сотрудники специальных подразделений, таких как ОБНОН, были, как правило, не очень успешны. А ведь за наркоманами тянулся шлейф очень многих попутных преступлений – кражи, грабежи, разбои… Поэтому, работая с Лёней по наркотикам, Федор быстро понял эту взаимосвязь и умудрялся раскрывать массу общеуголовных преступлений. Кроме этого, многие наркоманы, как выяснилось, обладая немалой оперативной информацией о криминалитете города, охотно делились ею. И не надо было, вопреки бытующему у обывателей мнению, подкармливать их наркотиками (хотя, чего греха таить, и такое бывало) – достаточно было относиться к ним по-человечески, не беспредельничать, то есть выглядеть в их глазах порядочным и в то же время принципиальным ментом, которого, с одной стороны, нужно опасаться за эту принципиальность, но с другой – уважать за честность. А порядочным человеком сколько ни прикидывайся, все равно когда-нибудь проколешься! Поэтому им нужно просто быть изначально. Лёня и Федор так и поступали с наркоманами, да и с другими антиобщественными лицами – сегодня я тебе друг, а если завтра попадешься – будешь сидеть, в этом моя работа и мой долг!