Александр Смирнов - Раб и Царь Страница 31

– Это случайность, он пошутил тогда, – не выдержала Катя.

Владимир кинул отца на кровать, стащил с него штаны и накрыл одеялом.

– Случайность – это частный случай закономерности. Так любит говорить твой муж? – отец хотел ещё что-то сказать, но голова его упала на подушку, и он захрапел.

– Слава Богу, успокоился, – с облегчением сказал Володя.

– Не обижайся на него, – Катя ласково погладила мужа по голове, – его надо понять и простить.

– Я его прекрасно понимаю, ведь умерла не только его жена, но и моя мать. А вот простить… Бог простит.

– Ну перестань, ты же понимаешь, что это просто пьяный бред: то он убил Елену Ивановну, то ты. Какие деньги, ведь ты тогда в армии был. А Димин отец, при чём тут ты вообще? У человека просто истерика. Его словам не следует придавать значения.

– Хорошо, пусть проспится. Что делать будем? Опять переезжать надо?

– Не оставлять же его одного? Придётся мне опять разрываться на два дома. Завтра соберу вещи и перевезу сюда.

И снова Рабовы-младшие, забрав сына, переехали к Рабову старшему.

Если бы Кате кто-нибудь когда-нибудь сказал, что она, такая хрупкая и слабая, способна выдержать такие нагрузки, она бы не поверила. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Да что там руки, ноги к вечеру гудели, как высоковольтные провода! Утром встань раньше всех, завтрак приготовь, ребёнка накорми, к маме сбегай, в магазин сходи, всех мужчин обстирай, обед с ужином приготовь. За день так набегаешься, что только к вечеру еле-еле до дивана доползаешь, чтобы хоть присесть. Только присядешь, а тут муж с работы приходит, значит, снова вставай и бегай по квартире – теперь уже до самого сна. Сколько же может это продолжаться? А сколько нужно, столько и может. На то ты и русская баба, чтобы всё вынести, вытерпеть, да ещё и мужа своего вечером ублажить. А как же, ведь он кормилец, добывает хлеб насущный в поте лица своего.

Катя только что накормила свёкра, уложила сына и присела на диван, но звонок в дверь снова поднял её на ноги. Она побежала открывать дверь мужу.

– Ты что, своим ключом не можешь открыть, надо обязательно меня погонять!

– Войти не успел, и сразу упрёки. Я, между прочим, не с гулянки пришёл. Это ты дома сидишь, а мне работать приходится, как каторжному.

– От каторжных коньяком не пахнет.

– Мне не только головой приходится работать, но и печенью.

– Хорошая у тебя работа. Может быть, поменяемся? Я коньяк буду пить, а ты дома посидишь?

– А что, я бы согласился. Невелика работа, ребёнку сопли подтереть.

– Так в чём же дело? Оставайся. Только не забудь ещё и за своим отцом сопли убрать. Он же хуже ребёнка. Не просыхает. Где он только эту водку проклятую берёт? Я уж из дома всё убрала, деньги спрятала, а он с самого утра пьяный. Рожает он её, что ли?

– Может быть, накормишь меня?

– Извини, Володя, я просто устала. Проходи, всё уже готово.

Муж прошёл на кухню и сразу накинулся на ужин.

– Ты что, не обедал на работе?

– Какой там обед? Покурить даже некогда. Ты бы хоть поинтересовалась, как у мужа на работе? А если точнее, то не у мужа, а у нас. Насколько я помню, главным бухгалтером числишься ты?

– И как же у нас дела в фирме, где генеральный директор не просыхает, а главный бухгалтер дома сидит? – грустно улыбнулась Катя.

– А дела у нас очень даже неплохо. И главному бухгалтеру премия полагается.

– Какая премия?

Володя вытащил из кармана ключи и положил их перед Катей.

– Что это?

– А ты в окно посмотри.

Катя выглянула в окно, но ничего не увидела. Улица выглядела, как обычно: по тротуару сновали пешеходы и, переходя дорогу, чертыхались на автомобили, которые невозможно было обойти, потому, что они выстроились у поребрика, образуя своеобразную цепь без проходов.

– Ну и что я должна увидеть?

– Вон туда посмотри, – Раб показал на иномарку.

– Посмотрела. Машина, как машина.

– Это не просто машина, это твоя машина, а это ключи от неё. – Он взял со стола ключи и положил жене в руку.

– Моя машина?! Но у меня и прав нет!

– И опять ты ошибаешься. – Володя достал из кармана небольшую карточку и отдал Кате.

– А это что?

– Твои права.

– Но, как ты мог…

– Очень просто. Сейчас рыночная экономика, а это значит, всё продаётся и всё покупается.

– Но я просто не умею.

– Научишься. Наш водитель обкатает тебя.

– Но зачем? Куда я на ней буду ездить? И когда учиться? Мне вздохнуть некогда.

– Значит, наймём прислугу.

– Ничего не понимаю: прислуга, машина… Ты можешь объяснить, что произошло?

– Произошло то, что и должно было произойти. Я занял место в обществе, которое и должен занимать. Однако у этого общества свои правила, я обязан с ними считаться.

– И что же это за правила?

– Моя жена не должна работать. У неё должен быть шикарный автомобиль, всю работу в доме должна выполнять прислуга. Я подчёркиваю – в доме, а не в квартире.

– Что значит, в доме?

– Это значит, что мы должны переехать в коттедж.

– В коттедж? Да откуда такие деньги?

– Понимаешь, тут очень интересная теория получается: если я отвечаю тем правилам, которые выдвигает общество, я имею ввиду, конечно, высшее общество, то с деньгами проблем не будет, а если нет, то общество просто не примет меня, а отсюда можно сделать единственный вывод – денег не будет.

– Интересно твоё общество рассуждает, значит, если у тебя нет возможности иметь коттедж, то ты в него никогда не попадёшь?

– А общество вообще не рассуждает, оно просто живёт по своим законам, и всё.

– Но ты только что сказал, что занял своё место в этом обществе. Выходит, оно приняло тебя, хотя ты и не имеешь коттеджа?

– Это и понятно. Ты же принимаешь человека, который, сидя за столом, ковыряет в носу?

– Я?

– Да, да. Если этому человеку три года. Но стоит ему подрасти до десяти лет, и ты уже не будешь принимать его.

– И, тем не менее, есть принципы, которыми я, например, не могу поступиться.

– Это какие ещё принципы?

– Во-первых, я не отдам своего сына на воспитание к чужому человеку, будь то прислуга, будь то няня, будь то горничная, а во-вторых, я никогда не соглашусь не работать.

– Во-первых, никто не требует от тебя отдавать нашего ребёнка на воспитание постороннему человеку. Можешь менять прислугу, хоть каждый день. Чем чаще – тем круче. А во-вторых, ты и сейчас не работаешь.

– Это временно. Ты же знаешь, что это вынужденная мера. Хотя формально я числюсь главным бухгалтером.

– Значит, ты хочешь принимать в работе фирмы самое активное участие?

– Хочу. Мне, например, очень интересно знать, откуда это у нас вдруг такие доходы, что и на машины и на коттеджи хватает.

– А здесь никаких секретов нет. Большая часть клиентов от Димкиного отца перешли к нам. На полученные деньги наша фирма скупила акции, которые принадлежали ему, благо, что после того, что произошло, они стоили очень дёшево.

– А почему эти акции не перешли по наследству его жене?

– Почему не перешли? Они как раз и перешли, только она решила продать их. Вот мы и купили.

– Она их продала?

– Продала, а что в этом удивительного? Муж убит, сын сидит, ей сейчас деньги нужны.

– Но получается, что ты за её деньги расплатился её же деньгами.

– Получается, что акции были выставлены на открытую продажу, а мы их купили. Могли и другие купить, но не захотели.

– Но ведь это не совсем этично!

– Напротив. Ты бы только видела, как она была благодарна мне!

– Володя, а тебе не противно этим заниматься?

– А тебе?

Катя ничего не ответила.

– Вот именно, – шутливо ответил Раб. – У неё так сложились обстоятельства, а с ними, как известно, спорить бесполезно. Кстати, уважаемый главный бухгалтер, тут много бумаг накопилось, надо подписать.

Володя достал из портфеля целую кипу документов и положил их перед женой.

– Ого! Что это?

– Да подписывай.

Катя укоризненно посмотрела на мужа.

– Ну правда, это долго объяснять, выйдешь на работу и во всём разберёшься.

– Как быстро время идёт, – тихо сказала Катя, – кажется, мы только недавно познакомились, а у нас уже сын, фирма своя. Наши уже институт закончили, многие тоже фирмы открыли…

– Как видишь, то, что мы не доучились, на нашем положении никак не сказалось. Если на плечах есть голова, её ни один диплом не заменит.

Катя стала подписывать документы там, где ей указывал муж, даже не читая их.

Молодые за разговором не заметили, как появился отец. Он стоял в дверном проёме с опухшем от пьянства лицом, и внимательно слушал, о чём идёт речь.

– Значит, я теперь богатым стал? – спросил он.

– А ты-то здесь причём?

– Как это, при чём? Фирма эта моя, и я пока ещё в ней генеральный директор.

– Генеральный директор, ты бы тоже подписал документы, а то твоих подписей фирма уже месяц не видела.

– Давай, – отец самодовольно взял в руку ручку. – Где подписывать?