Юлия Вознесенская - Звезда Чернобыль Страница 32

27 апреля с первыми экипажами прилетели многоопытные летчики Б. Нестеров и А. Серебряков. Они начертили схему захода на реактор для сброса мешков. Первые мешки с песком набивали все разом. Как сбрасывали? Зависали над кратером, открывали дверь и, заглядывая в жерло, целясь в него глазом, сбрасывали. А ведь из жерла аварийного блока били не солнечные лучи. И каждый это хорошо сознавал. Но думали о мешках. Их было мало, и они вскорости кончились. Генерал метнулся в своем «газике» в ближайшую деревню и собрал там по дворам партию тары.

«Красная звезда», 7 июня 1986 г.

Десять дней после аварии еще существовала угроза, что она может расшириться.

«Правда», 13 мая 1986 г.

По дороге в АЭС в Чернобыль слева и справа сотни машин, строительная техника. В строгом порядке разбиты военные городки. Армия оказывает огромную помощь в ликвидации беды.

«Труд», 21 мая 1986 г.

Локализуем четвертый блок, а там на очереди, видимо, восстановление жизнедеятельности первых трех блоков, которые могут и должны действовать. Мы задумываемся и о ведении строительства пятого и шестого блока.

«Комсомольская правда», 13 мая 1986 г.

Серьезная проблема – захоронение радиоактивных обломков, снятого бульдозерами верхнего слоя земли, пораженных радиацией стволов деревьев в зоне выброса взрыва, воды, охлаждавшей аварийный реактор, а сейчас отведенной в специальные емкости. Все, что представляет опасность, должно быть надежно изолировано. Но строительство так называемых «могильников» требует больших средств, множества техники и, главное, времени.

«Известия», 24 июля 1986 г.

От Чернобыля и до Киева не поливается, а тщательно моется каждый метр дорог.

«Социалистическая индустрия», 10 июня 1986 г.

Через каждые три часа сменяют друг друга в подземном забое АЭС горняцкие смены, хладнокровно и мужественно выполняя поставленную задачу.

Московское радио, 19 мая 1986 г., 19. 00

Среди машин, которые можно встретить здесь, на улицах Чернобыля, часты машины «скорой помощи».

Радио «Маяк», 23 мая 1986 г.

Солдаты, сержанты и офицеры работают исключительно самоотверженно, а подчас просто героически. По мере надобности воинские подразделения сменяются. Ну, тут понятная забота о здоровье людей.

Московское радио, 19 мая 1986 г., 22. 00

Только за два дня, 19 и 20 мая, в одном из районов Гомельской области сдали кровь более тысячи доноров.

Московское радио, 6 июня 1986 г., 12. 00

Странно и непривычно выглядит с вертолета Припять. Белоснежные, многоэтажные здания, широкие проспекты, парки и стадионы, игровые площадки рядом с детскими садами и магазины… Город пуст. Ни одного человека на улицах, а по вечерам ни в одном окне не загорается свет.

«Правда», 6 мая 1986 г.

Это злые языки только говорят, что по опустевшим городам и селам ходят-бродят любители поживиться чужим добром.

Полковник милиции Дмитрий Чаус «Советская Россия», 10 июня 1986 г.

Все-таки бывают еще случаи, когда люди пытаются проникнуть в свой дом. Это можно понять: осталось там имущество, даже цветы остались не политые…

Московское радио, 26 мая 1986 г. 10.00

Ходили по квартирам, проверяя, все ли уехали. Оказалось – не все.

«Комсомолвская правда», 11 мая 1986 г.

Молодая пара не просто панически бежала из города, но и оставила в квартире отца-инвалида. Отца эвакуировали милиционеры, увидевшие зажженный свет в окне, когда город был уже пуст.

«Правда», 23 мая 1986 г.

Две старушки в конце мая были отправлены в больницу: Анастасия Степановна Семеняка, 1901 года рождения, проживавшая по улице Героев Сталинграда, 10, квартира 114, и Мария Ивановна Карпенок, 1912 года рождения, жившая на улице Курчатова, 27, квартира 8. Во время массовой эвакуации они спрятались. Да так, что и найти их никто не мог. И только 28–29 мая они вышли из своих укрытий.

«Советская Россия», 10 июня 1986 г.

Глава шестнадцатая

Анна и Свен принимают решение

Погода капризничала. В общем было довольно тепло, но внезапно в долину врывался ветер, накрывал горы тучками и разражалась гроза. Иногда ливень застигал Анну и Свена на прогулке, и когда они возвращались, промокшие, в дом, хозяйка каждый раз напоминала им:

– Обязательно примите душ! Дождь очень опасен сейчас – радиация.

В конце концов Свен не выдержал и шепнул хозяйке, чтобы она лишний раз о радиации Анне не напоминала: «У Анны сестра жила в Чернобыле…» С этого дня хозяйка стала особенно внимательна к Анне.

А в те дни, когда пасмурно было с утра, они занимались работой. Свен еще в Стокгольме загорелся идеей выпустить книгу стихотворений неофициальных русских поэтесс. Он уже перевел почти все, что было из Ирины Ратушинской и ленинградок, которых Анна знала лично. В Хайдельберге у нее осталось несколько папок с их стихами, и сейчас она очень жалела, что не может немедленно показать их Свену. Но зато она многое знала наизусть и читала ему подряд все, что ей приходило на память.

Однажды она прочла ему стихотворение Елены Игнатовой о жене Лота.

Ты обернешься… – Нет!Ты обернешься… – Нет!…И в городе своемУвидишь дымный свет.О чем ручьи поют? —…Там пепел и золаНад Ангелом встаютДва огненных крыла– Они грешили. – Так.– Они виновны. – Так.На грешной наготеОгня поставлен знак.– Не обернусь. СвятымДано соблазн бороть.По рекам золотымВедет меня Господь.– По рекам золотымВедет тебя Господь?А там кричит в дымуОбугленная плоть,Ребенок на бегу —Горящая звезда…Ты плачешь? – Не могу.Всем поворотом – Да!

Дочитав до конца прерывающимся голосом, Анна замолкла. Потом подошла к Свену, сидевшему у стола, опустилась перед ним на пол и спрятала голову ему в колени. Он молча гладил ее вздрагивающие плечи.

Потом она подняла к нему мокрое лицо.

– Свен! Я абсолютно не знаю, что мне делать сейчас!

– Что мы сейчас можем делать, Ани? Надо ждать. Теперь уже недолго. Анастасия все узнает об Аленке. Нашла же она Ивана… Мертвого, но нашла. Бог поможет ей найти живых его детей.

– Уже четвертый день нет звонка.

– Может быть, ей просто не дают позвонить нам. Киевское КГБ могло пронюхать, что она звонит тебе, а ведь они так боятся, что здесь узнают правду о Чернобыле.

– Да, это верно… Помнишь, Свен, я тебе говорила, что не могу объяснить разницу между свободой и волей? Вот теперь, кажется, уж могу. Сейчас я свободна, как никогда, а воли у меня нет. Я не вольна ничем помочь своим сестрам, это бессилие сдавило меня со всех сторон. А наша Анастасия, которая всю свою жизнь ограничивала себя ради нас с Аленкой и ради своей партии, она сейчас делает все возможное и невозможное, прорывается сквозь все преграды, все берет на себя, все-все! Вот она – вольная. Я получила свою свободу, о да! И даже счастье получила – тебя. Но я утратила возможность проявить свою волю. Будь я дома, никакая советская власть, никакие гэбэшники не помешали бы мне разыскать Аленушку. Живую или мертвую.

– Терпение, Ани, терпение! Ты сейчас проходишь через мертвую точку – ничего не можешь узнать, никому не можешь помочь. Но это только небольшое пространство молчания. Позвонит Анастасия, и мы что-то узнаем, будем думать, что можно сделать. Сестрам твоим нужны будут деньги. Мы оставим себе только самое необходимое, чтобы мы могли начать жизнь вдвоем, да мой охотничий дом. У меня не хватит сил с ним расстаться. Остальное пошлем твоим сестрам. Аленушка, – он на секунду запнулся, – наверное, тоже все потеряла, как все люди из Чернобыля. Вот мы и поможем им начать новую жизнь, да, Ани?

Анна кивнула, уже немного успокаиваясь.

– Вот. А потом мы поженимся и решим, где нам лучше жить, в Германии или в Швеции. Устроим себе жилище и сядем за работу. У нас будет не только у каждого своя работа, но и общие переводы. И мы выпустим книгу стихов твоих подруг, потом книгу Ирины Ратушинской. И еще я хотел тебе сказать… – Свен неожиданно умолк, а потом столь же неожиданно добавил: – Но только сядь, как следует, а то я не вижу твоего лица.

Анна села за стол напротив Свена и приготовилась слушать.

– Я должен признаться тебе, Ани, что в первые дни я тебя не понимал и считал, что ты неоправданно трагично воспринимаешь случившееся. Запад же воспринял все как страшное известие, даже сенсацию, но близко к сердцу мало кто принял эту трагедию. Разве что вот наша хозяйка, понесшая такие убытки, да другие крестьяне в Германии, в Италии, Австрии. Мне нужно было самому прожить с тобой рядом эти две недели, чтобы понять, что случившееся – удар по всем. Чернобыль – это предупреждение, тут ваша пропаганда права. Но она-то сводит все к ядерным испытаниям в США, то есть опять-таки ведет спекуляцию в свою пользу. А дело куда важнее. Посмотри, сколько данных об авариях на Западе приводится в советской прессе! Если правда, хотя бы десятая часть, то все атомные станции надо завтра же закрывать. Конечно, они этими данными хотят успокоить советского читателя, я понимаю…