Яна Розова - Юбилей смерти Страница 32

Янов по себе знал, что нет обиднее обиды, чем если тебя отвергают, поэтому его не удивило, что недавно еще влюбленная женщина превратилась для Валерия Герасимовича в ядовитейшую змею. Ситуацию усугубляло и близкое соседство – куда теперь друг от друга денешься?..

Лариса Яковлевна поставила себе целью портить бывшему любовнику жизнь, и вот уже несколько лет успешно справлялась с задачей: затевала шумные ремонты, слушала органные концерты во всю мощь динамиков проигрывателя, писала на Валерия Герасимовича жалобы во всевозможные инстанции, придумывая самые невероятные поводы – женские визги в его квартире, уголовного вида гости и даже «образ жизни не по карману» – намек на должностные преступления экс-прокурора.

Валерий Герасимович реагировал на агрессию холодно: перестал здороваться с Ларисой Яковлевной, на оскорбления не отвечал – бойкотировал.

– В общем, – печально констатировала Лариса Яковлевна, – от любви до ненависти один шаг. И мы его сделали!..

Тут она разрыдалась, Янов принес ей второй стакан воды.

Через минуту приехала СОГ, началась работа на месте возможного преступления. Патолог – молодой парень – предположил инфаркт, имевший место не меньше недели назад. Игорь вовремя «проболтался», что дружит с патологом в Курортном – Борисом Шамильевичем Могилой. Упоминание мрачной фамилии произвело на гродинского танатолога большое впечатление:

– Это же мой учитель!

Примерно на то Янов и рассчитывал.

Едва выбравшись из прокурорского дома, он набрал номер Могилы и упросил его приехать в Гродин на вскрытие Боженова. Игорь подозревал, что инфаркт в данном случае – лишь хорошая мина при плохой игре. Следом позвонил Еве, чтобы сообщить о намерении сгонять в Курортный. Любимая новости не обрадовалась:

– Ты же обещал!..

– Что это я обещал? – на совести у Янова царил абсолютный покой.

– С Наташей встретиться!

– С твоей клиенткой?.. Вот же черт. Ева, я, дурак, забыл! Но мне очень надо съездить в Курортный.

– Ну, и поезжай.

Она бросила трубку. Янов чертыхнулся и решил, что встретится с Наташей прямо сейчас. В Курортный поедет завтра, тогда и заберет пистолет у Валеры, а если удастся, то и привезет Могилу на вскрытие Боженова.

Игорь Янов. Совпадения

Янов ждал Наташу в кафе, расположенном в полуподвальном помещении на одной из самых шумных улиц Гродина. Он смирился с грядущим испорченным вечером, но рассчитывал, что ночью Ева вознаградит его за жертвы.

Профессия заставила Игоря развить память на лица, поэтому он сразу узнал Наташу – ее средневековые глаза с редкими ресницами, неловкую походку, тусклый образ жертвы хронической ипохондрии. Впрочем, сегодня она принарядилась в бежевое открытое платье и выглядела значительно свежее. Тем не менее, Наташа так сильно смущалась, что и Янов почувствовал себя виноватым.

Неожиданно ее застенчивость исчезла:

– И что же, вы ничего хорошего мне сказать не хотите? – обидчиво спросила Наташа.

– В смысле?

– Как я выгляжу? Вы рады меня видеть?

– Вы прекрасно выглядите и я рад вас видеть, – отрапортовал Янов.

Он рассчитывал, что сможет установить неформальный дружеский тон, одновременно приятный и не подразумевавший флирта. Тренер и ученица, скажем так.

– Вы это говорите, чтобы отделаться, – произнесла Наташа, опускаясь в мягкое кресло. – Мне бы хотелось увидеть меню.

– Смотрите, – он протянул ей яркую книжицу на пружине. – Знаете что: давайте договоримся – я помогаю вам, но вы не станете усложнять мне задачу капризами.

Наташа покраснела, закусила губу. Игорь понял, что переборщил.

– Я как-то не так себя веду? – спросила она робко. – Я просто не знаю, что делать. Ева сказала: женщина выбирает, женщина задает тон и все такое. А я что-то не так сделала?

– Да нет, просто не стоит начинать общение с упрека, – попытался дать совет Янов.

– Простите, – по щеке Натальи покатилась слеза.

Янов испугался: если Ева узнает, что он всего парой слов довел ее клиентку до слез, она расстроится, рассердится и вообще обидится!

– Наташа, я не хотел, – пролепетал он. – Вы не огорчайтесь так, ведь мы просто репетируем. Я тут, чтобы вам помочь!

Она достала носовой платок, вытерла слезы, деликатно высморкалась.

– Ладно, я поняла. Тогда, вот мое ответное предложение: давайте, заключим договор – вы будете делать вид, что у нас настоящее свидание, а я… тоже. Я же понимаю, что вы любите Еву, и только ради нее со мной встретились…

– Хорошо, я постараюсь, если так надо.

Робкая улыбка украсила лицо Наташи – пакт был заключен. Пытаясь развлечь ее, Игорь завел светскую беседу о красотах нынешней осени, она поддержала тему.

Возможно, Наташе достался резковатый характер, усложнивший ее существование, но теперь она успешно скрывала это. Янову понравилось, как собеседница рассказывает забавные эпизоды из своей жизни, посмеиваясь над собой. Наташе понравилось, что Янов с удовольствием ее слушает.

Вечер прошел несколько веселее, чем Игорь ожидал. После ужина он отвез Наташу к ее дому.

– Ну, и как я вам? – спросила она перед выходом из машины.

– Вы очень милый и веселый человек, – ответил Янов.

– И вы бы со мной переспали? – она прямо посмотрела ему в глаза, будто бросая вызов.

Он не нашел слов для ответа.

– Вижу, что нет. Только не рассказывайте об этом Еве!

Она хлопнула дверцей. У Янова сформировалось четкое ощущение, что его игриво, но больно шлепнули по заднице.

Рассказывать Еве о своих чувствах Игорь не стал. Поведал, что Наташа еще очень зажата, скована, но старается выглядеть естественно. Ева внимательно выслушала, налила по бокалу белого вина и увела в спальню. Там Янов понял, что с заданием справился.

На следующий день Игорь сделал все, что планировал – привез из Курортного прокурорский пистолет и Бориса Шамильевича Могилу. Патолога он оставил ночевать у своего приятеля-алкоголика Шишова в уже теплой компании с шашлычком и коньячком, а сам отправился к Еве.

Янов поздравил себя с удачной поездкой и редкостно хорошим настроением друга Бориса, согласившегося провести несколько дней отгула в Гродине, дабы проконтролировать осмотр тела Боженова и немного отдохнуть вместе с Яновым и его новой, такой загадочной, подругой. Теперь можно не сомневаться – Могила разберется отчего и почему умер прокурор.

Единственно, что не получилось, так это раздобыть список персонала закрытого отделения психушки, в котором лежала Снежана Чудай. Ищенко не удалось найти нужные сведения, о чем он и сообщил Янову по телефону, здорово разочаровав. Надеясь на остатки везения, Игорь попросил найти хотя бы одного человека, который работал в то время в том отделении. Эту просьбу Василий Цезарионович пообещал выполнить уже завтра.

Утром Янов отвез Могилу в областной судебный морг, где Борис Шамильевич задержался на весь день. Освободившись к вечеру, сразу оказался на открытой террасе ресторанчика визави с Игорем за кружкой пива «Золотой Гродин».

– Ева ждет нас к ужину, – предупредил Янов. – Так что есть мы тут не будем.

Могила усмехнулся, заметив для себя, что Янов, упоминая о своей женщине, становился похож на ручного доброго волка. Сразу же захотелось подразнить его:

– А я и не голоден. Янов, ты же, наверное, умираешь от любопытства – что там такого мы нашли в прокурорском перезрелом трупе?

Солнце золотило ежик цвета перца с солью на голове патолога, а сам он весь лучился хорошим настроением. Игорь решил, что мрачный патолог доволен возможностью маленько отдохнуть.

– А ты теперь будешь измываться надо мной, пока я сам таким трупом не стану? – парировал он.

– Буду! – рассмеялся Могила, сделав большой аппетитный глоток пива. – Нет, не буду. Зачем? Давай, лучше ты угадаешь, убит Боженов или сам умер?

– Кабы я думал, что он сам умер, я бы тебя сюда не звал.

– Логично, черт побери, логично. И ведь ты не ошибся, старый сыщик – в одном месте прыщик!

– И трех минут без хамства не проходит, – посетовал Янов.

– Зато я талантливый. Так вот, ты и ошибаешься, и прав одновременно!

– Боря, ты с ума меня сводишь!

– Буду говорить на языке простых смертных. У Боженова с самого детства слабое сердце. Поэтому прокурор долгие годы принимал специальный препарат, который позволял ему спокойно жить, не боясь, что сердце не выдержит. В какой-то мере у Боженова сформировалась определенная зависимость от этого препарата, то есть, ради выживания должен был принимать его ежедневно.

– А ему этот препарат не давали, и он умер! – догадался Янов. – Однако, как же ему запретили принимать лекарства? Связывали и запирали в квартире? Похищали?

– Следов связывания нет, нет синяков, нет травм. Прокурор даже поел за три часа до смерти и вина немного выпил. Скорее всего, он понятия не имел, что не принимает нужных таблеток.