Эдуард Тополь - Россия в постели Страница 35

Как непросто потерять девственность

Казалось бы, потерять девственность очень легко. Стоит снять трусики, раздвинуть ноги и… А на деле это далеко не так. И самое трудное здесь – найти мужчину, который сделает вам эту операцию психологически правильно и безболезненно. Потому что иначе женщина может стать фригидной или вообще возненавидит всех мужчин. У меня есть масса знакомых женщин, которые до сих пор не имеют понятия о настоящем сексе только потому, что сняли трусики и раздвинули ноги совсем не тому мужчине.

Да, первый мужчина – это как второй отец. Вслед за родителями, которые дали вам жизнь, он дает вам понимание и ощущение этой жизни в ее полном объеме.

Конечно, когда я приобщилась к тайне мужской ширинки, я понятия не имела обо всех этих проблемах. На спортивных сборах общества «Динамо» в городе Краснодаре, куда повез меня Виталий Борисович в составе сборной нашего района по плаванию, чувственность и любопытство вели меня от одного спортивного члена к другому. А точнее, они сами передавали меня от ширинки к ширинке знаменитых тогда спортсменов – чемпиона СССР по фехтованию Г., чемпиона по спортивной гимнастике А., чемпиона по самбо О., тренера белорусского «Динамо» 3. и так далее. Да, мужские ширинки распахивались передо мной там повсюду – и в номерах спортивной гостиницы «Динамо», и в раздевалке плавательного бассейна, и просто в парке, на пляже. И пенисы – большие и небольшие, сухостойкие и нетерпеливо-влажные с самого начала – я довольно быстро привыкла к горьковато-клейко-соленому вкусу мужской спермы и глотала ее уже без отвращения, а то небольшое возбуждение, которое возникало у меня самой в ходе минета, не успевало развиться в сексуальное женское желание, как они уже кончали. Как известно, женщина возбуждается медленнее мужчины, тут нужен длительный подготовительный период настроя, но при минете такого периода нет. Те мужчины, с которых я начала, были к тому же спортсмены, готовились к соревнованиям и потому берегли свои силы. Тренеры вообще запрещали им заниматься сексом перед выступлениями. Но в роскоши короткого минета они себе отказать не могли.

А потому никакой подготовки, настроя не было – они зазывали меня к себе в номер или в парк на прогулку, два-три поцелуя, и вот уже крепкие мужские руки наклоняют мою голову вниз, к паху, где в полной боевой готовности подрагивает от возбуждения очередной вздыбленный предмет. И то ли я делала это слишком хорошо, то ли они давно держали себя на голодной сексуальной диете, но чаще всего процесс длился не больше минуты, я еще только приближалась к своему возбуждению, а уже первые фонтанчики спермы ударяли мне в горло, в небо или в язык. На большее эти спортсмены не претендовали, даже тренеры. Имея возможность удовлетворить свою похоть таким легким и приятным способом, они уже не хотели тратить силы ни на что другое. К тому же чисто психологически это было для них куда проще, ведь лишать пятнадцатилетнюю девочку девственности и хлопотно, и ответственно – это статья 171-я Уголовного кодекса, «растление несовершеннолетних», а тут – никаких хлопот, снял плавки, дал отсосать и – будь здорова!

Я спрашиваю себя сейчас: а что же вело меня в то время от одного мужского члена к другому, от одной ширинки к следующей? Распущенность? Нет, я так не думаю. Я была до этого нормальной девочкой, любопытной – да, но не более того, это любопытство толкнуло меня сделать первый минет, а потом? ПРОБУЖДЕНИЕ ЖЕЛАНИЯ! Никогда до этого я не целовалась с мальчишками или взрослыми парнями и не знала этих восходящих стадий пробуждения желания – поцелуи, объятия, прижимание тела к телу, ласковое прикосновение мужских рук к шее, груди и так далее. Минуя все это, я сразу нырнула к мужской ширинке, но моя внутренняя сексуальность не могла обойтись без этих подготовительных ступеней, и потому, когда они уже кончали, чувственность во мне еще только-только начинала пробуждаться и требовала продолжения. Это продолжение я искала, видимо, в следующих минетах, но они не были непрерывными, между ними было время, иногда день или два, или, во всяком случае, несколько часов, и следовательно, все как бы начиналось сначала и опять же не доходило до кульминации.

Конечно, ни о каких спортивно-плавательных достижениях речи не было – Виталий Борисович взял меня запасной в команду юношеской сборной нашего района, во время тренировок я плавала вместе со всеми, и, кажется, не хуже других, но на соревнованиях сидела на скамье запасных. Впрочем, меня это не очень огорчало. У меня была хорошенькая точеная фигурка, без той излишней полноты в ногах и плечах, которая появляется у профессиональных пловчих, у меня были стройные ножки, маленькая, но уже оформившаяся грудь, высокая шея и длинные волосы, и мне нравилось сидеть в красивом спортивном купальнике рядом с тренером и другими спортсменами и ловить на себе открытые, заинтересованные мужские взгляды и завистливые взгляды провинциальных краснодарских девчонок.

Я же со своей стороны уже наметанным взглядом следила за плавками на спортсменах и могла почти без ошибки определить, какой величины будет содержимое их плавок в возбужденном состоянии. И хотя я уже разобралась к тому времени, что величина еще не определяет стойкость, меня все еще влекли большие, как на картинке итальянского журнала, члены. Но даже самый большой, просто огромный член тренера белорусского «Динамо» не довел меня до подлинного возбуждения. И все потому, что не было подготовительной стадии.

И только однажды я почувствовала проснувшееся желание почти целиком. Произошло это в самолете.

За три дня до окончания сборов я получила из дома телеграмму – родители уезжали в отпуск и хотели, чтобы я приехала домой за пару дней до их отъезда. Виталий Борисович отпустил меня легко – нужды во мне как в пловчихе никакой не было, а в сексе он уже и так меня сменил на какую-то местную краснодарскую блондинку.

Я быстро собралась и поехала в аэропорт. Но среди лета достать на юге билеты на Москву – дело нелегкое, на аэродроме творилось что-то жуткое, аэропорт был запружен народом, люди сутками сидели в очередях в ожидании свободных мест. К вечеру я с трудом добралась до кассы и взяла билет аж на послезавтра. И тут я услышала, как какой-то молодой мужчина с таким же, как у меня, билетом на послезавтра просил диспетчершу пропустить его на летное поле, к самолету, который вылетал в Москву сейчас.

– Я – артист театра на Таганке, – говорил он ей. – Мне кровь из носу нужно завтра быть в театре, иначе сорвется спектакль.

При этом он украдкой сунул той девушке-диспетчеру плитку шоколада, и она сказала негромко, чтоб не слышала очередь:

– Ладно. Бегом вот сюда, посадка уже закончилась.

Но я ничего не видела…

Мужчина нырнул за стойку к служебному выходу на летное поле, я – за ним.

– Куда? – крикнула мне диспетчерша. Но я уже пробежала вместе с ним через дверь, и она не стала нас догонять, ее осаждала очередь крикливых пассажиров с детьми.

Мы выбежали на летное поле. Вдали, с уже включенными огнями и пустым трапом, по которому давно поднялись пассажиры, стоял готовый к отлету самолет.

– А ты куда? – крикнул мне на бегу мужчина.

– Туда же, в Москву!

Мы добежали до самолета, на верхней ступеньке трапа стояла стюардесса, она крикнула нам:

– Все! Посадка окончена! Мест нет!

– А где командир? Командир на борту? – крикнул ей снизу этот артист.

– Я сказала – все! Посадка окончена!

И в это время мы увидели экипаж – трое мужчин в летной форме шли по летному полю к самолету от здания аэровокзала: посреди пожилой, лет сорока семи, командир, плотный, коренастый крепыш в темно-синем форменном костюме, и с ним два молодых, лет тридцати, – второй пилот и штурман.

Артист поспешил к ним навстречу, я невольно потянулась за ним. Встретив их, он стал втолковывать командиру что-то о завтрашнем спектакле в московском театре, о том, что ему кровь из носу нужно быть к утру в Москве, а тем временем вся эта троица внимательно поглядывала на меня, и наконец командир сказал:

– А это кто? Тоже артистка?

– Ну… в общем… – замялся артист, чувствуя их явный интерес к моей персоне.

– Ну, если она меня поцелует… – сказал вдруг командир, усмехаясь, – я найду для вас пару мест.

Артист повернулся ко мне и тут же сыграл естественную непринужденность:

– Конечно! Какой может быть разговор?!

И тогда я – ничего больше не оставалось, представьте себе пустое ночное летное поле, готовый к отлету самолет и несколько фигур у трапа – я подошла вплотную к командиру самолета и на глазах у его помощников и стоящей на трапе стюардессы обвила его за шею руками, приподнялась на цыпочки и крепко поцеловала прямо в губы. Практически я почти висела на нем, держась за его шею двумя руками, и тело мое соприкасалось с его телом, и тут я почувствовала ногами, что там, в его штанах за ширинкой, тоже наметилось оживление. Я расцепила руки, опустилась на асфальт летного поля и весело посмотрела ему в лицо. Он усмехнулся и сказал: