Вацлав Михальский - Собрание сочинений в десяти томах. Том девятый. Ave Maria Страница 35

– Еще бы, она у меня в молодости была мастер спорта СССР.

– Она и сейчас молодая. А по какому спорту?

– По акробатике.

– Ого!

Жену своего генерала адъютант пока видел один-единственный раз на перроне Курского вокзала у вагона. Как и было договорено, адъютант приехал к поезду с билетами своим ходом, а генерала привезла жена на бежевом автомобиле «Победа» с брезентовым верхом, который он подарил ей в прошлом году.

Второй графинчик водки заметно приободрил обоих. Вася хотя и пил по полрюмки, но явно охмелел. А что касается Ивана Ивановича, то еще китайские друзья научили его не пьянеть, так что никто и никогда не видел его пьяным. Опьянеть он не опьянел, но на душе посветлело, и надвигающиеся сумерки пролетали теперь в окошке не так уж мрачно.

– Позвольте рассчитаться, – вошла в купе официантка.

– Васю зовут Вася, меня Ваня, а вас? – спросил ее генерал.

– А меня Маня, – с улыбкой ответила девушка.

– А если серьезно?

– Если по паспорту: Мария Ивановна.

– Очень приятно. А меня по паспорту, хотя у меня паспорта-то нет… В общем, меня Иван Иванович, – генерал кивнул адъютанту, чтобы тот рассчитывался. – Тогда Марь Иванна, еще чайку нам принеси и себе, посидишь с нами.

– Спасибо, – взяв у адъютанта деньги, сказала официантка, и было неясно, она благодарит клиентов за расчет или за приглашение попить чайку.

Иван Иванович загадал: если девушка принесет два стакана чая, то у них с Александрой все наладится. В последнее время она стала слишком нервная, дерганая, сама на себя не похожа. Не хочет второго ребенка. Значит, если два, то все наладится и будут еще дети, а если три, то придется пока поухаживать за Марьей Ивановной, очень уж хорошенькая. Просто так поухаживать, сейчас, под настроение. Видит бог, Александре он пока еще не изменял и не потому, что не соблазняли, и не потому, что чурбан деревянный, – совсем он не чурбан, и многие женщины на него «западали» и некоторые из них ему нравились, но по-настоящему желанной была только собственная жена… Так тоже бывает, в жизни много чудного.

Официантка принесла на подносе три стакана чая в мельхиоровых подстаканниках, блюдечко с тонко нарезанными, пахучими дольками лимона, еще одно с сахаром-рафинадом и тарелку с печеньем.

– Спасибо, Маша, что согласились скоротать с нами вечер, – сказал генерал, и его простецкое, но очень чистое лицо осветила такая радостная улыбка, что Вася даже потупился, а Маша открыто и радостно улыбнулась генералу в ответ. У Ивана Ивановича были очень ровные белые зубы очень здорового человека. Наверное, эта белозубость и придавала его улыбке столько неотразимости.

– Вечер скоротать не получится, а на полчасика я отпросилась, – виновато сказала Маша.

– За полчасика и рюмку можно выпить, – сказал генерал, – садись в кресло, чтоб мы оба могли тобой любоваться.

– Рюмку нельзя, – присаживаясь в удобное велюровое кресло, сказала Маша, – при моей работе ни рюмку, ни полрюмки пить нельзя. Знаете, сколько женщин… – она не закончила предложение, потому что и так был понятен его смысл.

– Это правда, при вашей работе лучше не пробовать, – ласково глядя на девушку, подтвердил Иван Иванович. – Вы из Севастополя?

– Нет, это поезд московский. Но родилась я перед войной в Севастополе.

– Школу окончили?

– Десятилетку. В прошлом году. А вы, наверное, на фронте были, раз такой молодой и уже большой генерал, – взглянув на висевший на плечиках китель, спросила Маша.

– А ты в званиях разбираешься?

– Конечно, у меня отец капитан второго ранга.

– Где служит?

– В койке.

– Чего так?

– Он давно, еще со штурма Севастополя, с сорок четвертого…

– Часть? – отрывисто спросил генерал.

– Номер я не знаю. Папа в Азовской флотилии служил.

– Да. Азовцы участвовали.

– А вы где воевали?

– Там же, где твой батя, только мне повезло. Вкусный у тебя чай.

– Спасибо. Заварки не пожалели.

Разговор так резко съехал с игривого на печальный тон, что воцарилась неловкая пауза.

– Вася, запиши. Нет, дай я сам запишу. – Генерал вырвал из поданного ему блокнота листок со своим именем, отчеством, фамилией и званием и записал свои служебный и домашний телефонные номера. – Возьмите, Мария, буду рад служить. Мою жену зовут Александра Александровна, меня, как вы знаете, Иван Иванович. Служебный номер выходит на Васю, он вас всегда соединит.

– Спасибо, но вряд ли, – беря листок, смущенно сказала девушка, – у меня телефона нет. Так-то ничего, но плохо в смысле «скорой помощи», приходится на улицу бегать за квартал, в ночь-полночь… Мы в коммуналке.

– Да, я вас понимаю. Раньше я тоже жил в коммуналке без телефона, и подруга жены еле-еле успела довести ее до роддома. А я как на грех на футболе был. Маша, напишите, пожалуйста, подробно свой адрес, фамилию, имя и отчество отца, звание, болезни… подробно, прямо в моем блокноте. Поможем с лечением.

– Спасибо, – беря из рук Василия блокнот и карандаш, неуверенно сказала девушка. – Главную его болезнь все равно не вылечить.

– Это какую, если не секрет?

– Пьет. В чем душа держится, больной весь, а пьет беспощадно.

Помолчали.

– Тут я не советчик, – сказал Иван Иванович, – а телефон нужен. Фронтовики многие пьют. Я им не судья.

– Спасибо за чай, – собирая со стола на поднос, сказала официантка. – Денег не надо, – остановила она адъютанта Василия.

– А кем отец был в Севастополе? – спросил Иван Иванович.

– Капитаном третьего ранга.

– Как я, майором, – усмехнулся генерал.

– А вы в Севастополе воевали? – удивился адъютант. Его удивление было так искренне, что генерал порадовался: «А он обо мне действительно мало знает».

– Майор, это, наверное, батальоном командовали?

– Да. Штурмовым батальоном морской пехоты.

– Ого! – сказал Вася, понимавший, что к чему, и посмотрел на своего шефа пусть и с хмельком, но с нескрываемым восторгом.

– Вечером чай будете? – спросила Маша, обращаясь одновременно к обоим пассажирам.

– А вы с нами попьете? – вполне нейтральным голосом, без заигрывания спросил генерал.

– Может быть, – улыбнулась девушка, – тогда до вечера.

– До вечера, – радостно сказал Вася, а его сияющие зеленые глаза говорили еще больше… Ой, как много они говорили и как от души!

Официантка ушла, оставив на столике бумажку со своим адресом, которую Иван Иванович тут же положил в карман висевшего на плечиках кителя.

– Всего пять, а за окном темень, – сказал Иван Иванович, – спать нельзя, голова будет болеть, если спать в это время.

Вася промолчал, а потом вдруг начал ни с того ни с сего говорить о штурме Севастополя в апреле-мае 1944 года.

– Тогда наступательной операцией наших войск командовал генерал армии Толбухин, будущий Маршал Советского Союза. Он меньше чем за два года прошел путь от генерал-майора до Маршала Советского Союза. А войсками немцев командовал генерал-полковник инженерных войск Эрвин Густав Йенеке. Он считал, что надо немедленно оставлять Крым, иначе 17-я армия, находившаяся под его командованием, будет уничтожена. Он даже начал потихоньку выводить войска к мысу Херсонес, к возможности эвакуации. За это Гитлер снял его с должности. А командовать 17-й армией стал генерал пехоты Карл Альмендигер. По одним источникам, с 1-го, а по другим – с 3 мая. Ловушка захлопнулась, 5 немецких и 7 румынских дивизий были разгромлены. 61 тысяча 600 солдат и офицеров сдались в плен.

– Слушай, Вася, откуда ты все это знаешь? Я там воевал, а и то не знаю.

– А как же! Третий Сталинский удар: Одесса – Крым. Вблизи вам не до того было, тем более по горячим следам. А я по военным вестникам, по военным архивам, по немецким источникам… Я специально немецкий выучил. Сейчас английский учу, – теперь все на английском.

– Ты что, историк?

– Не-е-т, я только мечтаю.

– С чего это вдруг у тебя такая мечта? – с искренней серьезностью в голосе спросил генерал. – Откуда?

– Не знаю. Может, потому, что сам я без роду, без племени, так хочу про Родину знать побольше и поточней. А война – это то, что всех коснулось. Наверное, так.

– Чем могу, помогу, – сказал генерал после паузы. – Ты в казарме?

– Нет, как к вам перевели, комнату дали восемь метров. Сейчас хорошо. У меня уже два шкафа, полные книг и вырезок из газет, журналов, бумажки всякие… Я все собираю.

– Интересный ты, Вася…

– А вас женщины любят, – невпопад и очень печально сказал адъютант.

– Не все. Давай я прилягу, косточки разомну. Ты тоже переодевайся и хочешь, к себе на верхотуру, хочешь, в кресле сиди.

– А мне не во что переодеваться.

– Как же так?

– Не знаю. Не сообразил, – виновато сказал Вася.

Адъютант Вася покраснел до слез, когда генерал вынул из своего чемодана хлопчатобумажный тренировочный костюм и, протягивая его подчиненному, сказал извиняющимся тоном:

– Я его дома чуть-чуть носил, но в дорогу стираный, глаженый, мой сменный. Иди, переоденься. А в Севастополе купим.