Елена Колина - Воспитание чувств: бета версия Страница 36

– Шпион Дырка – типичный персонаж нуара. Теперь мы уже можем смотреть кино? Мы все посмотрим, все… – сладко вздохнула Энен.

И мы стали смотреть кино. Но Энен по своему обыкновению нас обманула: мы-то думали, что будем тупо смотреть кино, – что может быть проще, чем смотреть кино. Мы смотрели кино и говорили про кино; оказалось, самое интересное было не смотреть кино, а обсуждать кино с Энен: вот где был необходим культурный код, вот где «хунд беграбен»!

Но, конечно, мы не могли оставаться совсем уж в изоляции от бродивших по квартире: они приоткрывали дверь, заглядывали, – а у нас кино, кидали взгляд на экран – и замирали, начинали смотреть кино, потом спохватывались – их ждали великие дела. Особенно часто к нам заходил полковник, он оказался настоящим любителем кино. Полковник был первым, на ком Алиса опробовала свои новоприобретенные навыки: Элизу Дулиттл вывели в свет, где она притворялась светской дамой перед множеством гостей, Алиса вышла в свет на своем диване, притворяясь интеллигентным человеком перед полковником КГБ. Одного человека обмануть трудней, чем толпу, именно поэтому Энен задумала попробовать на полковнике – перед полковником Алисе не так трудно будет притвориться интеллигентным человеком, легче, чем, к примеру, перед журналистом, и хотя дружба с людьми из органов небезопасна и никогда ничем хорошим не кончается, но в данном случае будет безопасней… с полковником Алиса справится… в общем, попробуем на нем.

Так Алиса впервые вышла в свет – лежа на диване. Полковник заглянул к нам на огонек, когда мы смотрели «Головокружение». Энен попросила Романа принести нам из видеопроката «всего Хичкока, что у них есть», и мы уже посмотрели «К северу через северо-запад», «Психо» и «Птицы». На некоторых сценах мы закрывали Скотине глаза, не бесплатно, конечно, за мороженое, а «Психо» посмотрели, когда Скотина спал.

Полковник вошел на самом драматичном эпизоде, когда Мадлен убегает от Скотти на колокольню: Скотти не может подняться за ней и видит, как она падает на крышу церкви и погибает. Полковник присел к Энен, сказал: «Я на минутку, меня там все ждут». Злоключения Скотти продолжались: он попадает в психиатрическую лечебницу, выходит оттуда, посещает места, где бывала Мадлен, – полковник смотрел, забыв про то, что его ждут. Скотти знакомится с Джуди, следует за ней по пятам, – полковник смотрел как зачарованный… Скотти наряжает Джуди, преображая в Мадлен, и заставляет ее подняться на колокольню, становится ясно, что они любят друг друга, и вдруг – Джуди падает с колокольни… Полковник досмотрел с нами до конца.

Все молчали, шокированные тем, как все уже было хорошо и вдруг резко стало плохо, наконец полковник сказал:

– Дрянь, а не искусство! Смотришь – не оторваться. А конец?! Почему такой конец?! Все должно кончаться хорошо, а плохие должны были наказаны. А здесь?! Главный злодей не наказан. Это неправильно. Преступник должен быть наказан, иначе это не искусство.

Энен подмигнула Алисе и прошептала:

– Пуск!

Алиса молчала.

– Я сказала пуск! – прошипела Энен.

– Э-э-э… – сказала Алиса и замолчала.

Энен, улыбаясь полковнику, незаметно ущипнула Алису.

Алиса молчала.

– Режиссерский стиль… – подсказала Энен. – Я кому говорю – режиссерский стиль!..

– Режиссерский… – повторила Алиса тонким голосом. И замолчала.

Энен поднялась, обошла диваны, встала за спиной полковника, напротив Алисы, и показала Алисе лицом – начинай!

– Режиссерский стиль Хичкока – это… – начала Алиса и, подумав, повторила: – Это.

Энен взмахнула рукой, словно дирижировала, и показала сушку.

– …Это влияние экспрессионизма, – сказала Алиса. – Да. Влияние. Экспрессионизм – это течение в немецком искусстве в начале двадцатого века. Экспрессионизм выражает эмоциональное состояние режиссера. Это в кино. Еще бывает экспрессионизм в литературе и в живописи. Шиле и Мунк. Предтеча экспрессионизма в живописи – это Эль Греко и Питер Брейгель… Да, в живописи.

– В живописи?.. – повторил полковник.

– А что?.. – испугалась Алиса. – То есть нет, в литературе. Эль Греко и Питер Брейгель – это экспрессионизм в литературе.

– Да, – подтвердил полковник.

Алиса приободрилась.

– Фильмы Хичкока про подсознание. Про подсознательный страх перед несправедливым обвинением. Подсознание – это Фрейд. Фрейд жил в начале века. В начале века еще было арт-нуво.

– Арт чего? – спросил обалдевший полковник.

– Нуво.

– Понимаю, – кивнул полковник.

Раскрасневшаяся от волнения Энен за спиной полковника делала Алисе знаки – все, закругляйся! Алиса кивнула – поняла, закругляюсь, и напоследок заметила:

– А Хичкок, знаете, сам боялся всего, он полицейских боялся, он боялся даже яиц, представляете, – боялся обычных яиц, как псих какой-то. Я хочу яичницу.

Полковник вышел на цыпочках, бормоча: «Вот что значит дать ребенку воспитание-образование, так сказать, знание всех богатств, которые выработало человечество…» Полковник прикрыл дверь, и сразу же, как в пьесе, – один персонаж вышел, другой вошел, – появился улыбающийся Роман.

– Что ты полковнику наговорила? Он сказал: «Ну и девка у тебя!..» Умная, говорит, у тебя дочь. Молодец, говорит, что так ее воспитал. …Я тобой доволен.

Алиса расцвела, и Энен улыбнулась, как папа Карло, если бы его похвалили, как ловко он вытесал из полена говорящего человечка.

– Папочка, а я сказала, что Эль Греко и Питер Брейгель – писатели.

– Это ничего, это ерунда, – рассеянно отозвался Роман и, потрепав Алису по плечу (он никогда раньше ее не касался, между ними не было принято проявлять нежность), вышел из комнаты.

– Не провал, не провал!.. Папа доволен, папа доволен!.. – кричала Алиса, дрыгая незагипсованной ногой. – …А в следующие разы я буду еще лучше!

Следующих разов было много: к нам забредал то один, то другой, – кинув взгляд на экран, замирали, присаживались, смотрели кино и вели беседы с Алисой. Алиса волновалась, как Элиза Дулиттл на светском приеме, немела-напрягалась-запиналась; Энен, удачливый кукольник, дергала ее за ниточки: дирижировала рукой, подмигивала, хмурилась, показывала большой палец, подавала знаки. Эти люди были молчаливыми партнерами, для Алисы это всегда был монолог, в сущности, она могла нести что придется, никто из них не мог поймать ее на чем-то, исправить или даже понять. Они не были тупыми или необразованными, у всех было высшее образование, техническое, все они терялись при слове «метафизика» (у Энен был особый знак: она прищуривалась, и Алиса говорила: «Метафизика образа») и уходили ошарашенные Алисиным интеллектом.

Вот только один, прикормленный журналист… с ним Алиса чуть не провалилась.

Юркий Юрочка впервые забрел к нам, когда мы смотрели «Профессия: репортер».

Посмотрев легендарную сцену (Николсон пытается откопать завязшую в песке машину и остервенело ударяет лопатой по колесу, встает на колени и, подняв руки к небу, орeт: «Хорошо, мне плевать!» – Энен сказала, что это про всё), Юркий Юрочка сказал: «Люблю, когда начинают in medias res… Ладно, мне нужно идти». Энен сладким голосом предложила остаться и досмотреть кино, – у нее были на него планы: это вам не полковник, с человеком, оперирующим понятием in medias res, Алиса сможет по-настоящему проверить себя.

– Спасибо вам и Антониони, но я знаю этот фильм наизусть… Вы уж смотрите без меня.

Энен взглянула на Алису с выражением «держи его!».

… – Знаете, я восхищаюсь Антониони, но я никогда до конца его не понимаю… – небрежно, неоконченной фразой, как учила Энен, сказала Алиса. Это был первый фильм Антониони, который мы смотрели.

– Ну уж такой он, Антониони, – всегда ни о чем, но с подробностями… – небрежно, неоконченной фразой, будто его тоже учила Энен, отозвался Юркий Юрочка. Но ведь он, в отличие от нас с Алисой, был интеллигентным человеком.

– Да, но у Антониони остается место для интерпретации… не навязываются смыслы… как будто не существует объективной реальности… задаются вопросы, но не даются ответы… для автора (можно подставить писатель или художник, все равно) реальность непостижима, автор (писатель или художник, все равно) – агностик…

Провал. Алиса прокололась.

– Какой автор подставить писатель или художник? – удивился журналист.

– Метафизика образа… – глубокомысленно ответила Алиса.

– О чем ты? …Знаешь, Алиса, смотри-ка ты лучше Хичкока: у Хичкока хотя бы в финале поймешь смысл фильма, а у Антониони под конец все становится еще более непонятным… Так что ты имеешь в виду под метафизикой образа?

Алиса посмотрела на Энен, в угол, на потолок, опять на Энен, та беспомощно развела руками.

– Что я имею в виду?.. Я имею в виду, что вы правы: Антониони – это не Хичкок. Да. А Хичкок – это не Антониони. Это два разных режиссера.