Татьяна Соломатина - Роддом. Сериал. Кадры 14–26 Страница 37

– Ну что ты, что ты! Не прячься за мамину юбку. Поздоровайся! Это тётя Таня! А это – дядя Сеня.

Мальцева с Паниным переглянулись. Племянников у них не наблюдалось, а вот количество ненормальных вокруг в последнее время что-то слегка начинало зашкаливать.

Малыш не стал здороваться с «тётей Таней» и «дядей Сеней», а только ещё сильнее прижался к маминой ноге.

– Мне сказали, что вы пошли к начмеду, Татьяна Георгиевна. Хорошо, что я вас тут застала. Я очень тороплюсь, но хотелось поздравить лично. Вы меня не помните? Я рожала у вас три года назад. Как-то раньше всё сильно занята была, а сегодня утром вот прямо встала с мыслью, что надо Татьяну Георгиевну с Восьмым марта поздравить! Я же, Татьяна Георгиевна, снова беременная. Двадцать две недели уже. И снова к вам хочу. Вот, держите! – Она протянула Мальцевой свои дары.

– Спасибо, – сказала Татьяна Георгиевна автоматически и так же, встав из кресла, приняла у дамы и цветы и пакет. – Мне, разумеется, очень приятно, что вы обо мне вспомнили, но нужно было вызвать меня в приёмный покой…

– Ой да ладно! – простодушно махнула рукой беременная, мол, что вы тут, Татьяна Георгиевна. – Мне сказали, что вы у начмеда в кабинете, так я через служебный вход пошла. Мне тут тем более УЗИ делать, туда, собственно, и тороплюсь, чтобы очередь не пропустить. Хорошо, что Виталий Анатольевич и в праздник работает, так что очередь сегодня небольшая. Все знают, что начмед ваш муж, Татьяна Георгиевна, так что я в кабинет к мужу не могу зайти, жену его поздравить? Правда ведь? – обратилась она уже к Панину. – Ну не прячься же, не прячься за мамину юбку! Скажи дяде Сене: «Привет!» – подтолкнула визитёрша сынишку.

– Не скажу! – ответил маме малыш. – Он мне не дядя! У меня есть только дядя Лёня.

– С чего вы взяли, что мы муж и жена? – уточнила Мальцева у бесцеремонной посетительницы.

– Ой, да у нас все девочки на этаже это знали! Ну мы пошли. Скажи тёте Тане и дяде Сене до свиданья! Идём, посмотрим, кто там у нас братик или сестричка? Нам по телевизору покажут. Ты уж хоть там, у дяди Виталика, за мамину юбку не прячься, тем более что маме юбку придётся снять, – ворковала она со своим сыночком, идя к двери. На пороге она обернулась: – Всего вам хорошего, Татьяна Георгиевна. Счастья вам в семейной и личной жизни. Оставайтесь такой же красивой и доброй! Я к вам рожать приду обязательно, ждите! – И скрылась.

Мальцева расхохоталась.

– Эй, дядя Сеня, что застыл соляным столбом? Муж ты или не муж?! Скажи уже что-нибудь!

– Да уж, простота хуже воровства, – вымолвил, наконец, Семён Ильич. – И не называй меня Сеней!

– Прости, прости! Я забыла, что именно так называет тебя твоя мамочка, пардон, жена, разрешающая тебе не прятаться за её юбку. Ты же у нас взрослый мальчик. Ладно, если всё как обычно, то пойду работать.

– Танька, ну давай не будем портить праздник. Я тебя страшно хочу. Посидим с коллективом в изоляторе недолго. Потом пойдём в какое-нибудь приличное заведение и завалимся к тебе, а? Ты в последнее время так отдалилась… Я лишний раз подойти к тебе боюсь.

– И мне говорит «боюсь подойти» человек, ещё пару дней назад сношавший меня в хвост и в гриву?

– Так то я по работе тебя сношал, – хохотнул Панин. – В общем, не будь злюкой. Всё же хорошо, правда? Всё, как раньше? Ничего не изменилось? Ты меня всё так же… Всё так же ко мне относишься? Может быть, нам… Вечером поговорим. – Панин вдруг засмущался как стыдливая девица.

– Да, всё, как раньше, – уверила его Мальцева. – Ладно, и правда пойду, Сёма.

Действительно, всё, как раньше. То есть у Панина, как и раньше, семья. А у Мальцевой, как и раньше, четыре дня в году и поездки. Муж и жена, ага. Гостевой брак… Идеальная форма современных отношений. Впрочем, ей ли ему пенять? Сама виновата. Можно только на собственный характер грешить. Только раньше Панин не прятался за это «как раньше». И что это ещё за «может быть, нам…»? Этого ещё не хватало! Его напугало то, что он стал дедом? И он решил ещё раз попытаться всё изменить? Не может быть. Тьфу-тьфу-тьфу!

Кабинет был завален цветами.

– Лучше бы деньгами несли! – безжалостно резюмировала Марго. – Я уже всех даже мелких сошек поперепоздравляла, а тебе, прям, как к Мавзолею, несут и несут!

– На тебе ещё в фонды, – протянула Татьяна Георгиевна старшей акушерке отделения букет и пакет.

– Кому я такое говно подарю? – засунула Маргоша нос в пакет. – Этот шмурдяк только безнадёжно спившейся хрони на опохмел годится! А, ладно! В изоляторе вечером на стол поставлю. Всё сметут.

– Я Родина на наши гульки пригласила.

– Разумеется! Я тоже. Нет, ну какая он всё-таки умница. Первый раз такое было, чтобы наши мужики спектакль устроили, в юбки влезть не постеснялись! Надо на следующее Двадцать третье февраля тоже им что-то подобное замутить. Я сценарий напишу!

– О господи. Теперь у нас в родильном доме две одарённые личности. Нет ничего хуже творческой конкуренции[42]… – рассмеялась Татьяна Георгиевна.

– Кстати, интерн тебя поздравил?

– С какой такой стати интерн должен меня отдельно поздравлять?

– Ну, мужчина же он, всё такое…

– Маргарита, отвянь! Мы с ним всего лишь разово переспали. Да и к тому же он интерн, день и ночь в клинике торчащий. Откуда ему деньги на подарки брать?

– Ну откуда-то же у него есть своя квартира?

– От родителей. От бабушек-дедушек. Наверняка ничего больше в его наследственных фондах не имеется. Мне достаточно того, что он тактичен и вполне уместно себя ведёт.

Мальцева соврала. Чуть не впервые соврала своей лучшей подруге. Как это ни смешно, но ей было некоторым образом даже обидно, что посреди сегодняшнего завала букетов и подарков не было ни единого цветочка с каким-нибудь плюшевым мишкой от Денисова. И ей было стыдно за то, что ей из-за этого обидно. От адресного личного букетика тюльпанов ещё никто не разорился окончательно, даже приобретя их Восьмого марта. В её время пацаны покрепче были. Во всех смыслах. Ну вот… «В её время», блин! А не спи, старуха, с молодым. Или ты действительно полагала, что он в тебя влюбился? Что за чушь! Ещё одному нервы портить хочешь? Недостаточно, что Панина дёргаешь за верёвочки и он послушным паяцем крутится так и эдак в попытках сохранить своё мужское достоинство? Ох, иногда лучше самая кондовая бесцеремонность, чем такая хитро выверченная завуалированная противоречивость. Выходи замуж за Волкова, Татьяна Георгиевна! Скажи ему при следующей встрече что-нибудь вроде: «Дядя Ваня, вы привлекательны. Я чертовски привлекательна. Мы оба уже не так чтобы юны, так какого хрена время тратить? Давайте поженимся!» Ага… А потом тоже как-нибудь попроще, без изысков, постарайся объяснить дяде Ване, что жить вы будете в основном у него. Но четыре раза в год – с тридцать первого декабря на первое января, с восьмого на девятое марта, с первого на второе сентября и ещё в твой день рождения – ты будешь не с ним, а с Семёном Ильичём Паниным, потому что так уж сложилась жизнь. И уже достаточно давно. А раз в неделю – то есть пятьдесят два раза в год, – ты будешь обязательно ночевать в своей квартире. Потому что там есть один портрет, за который ты держишься куда крепче, чем малыш за мамину юбку. Вот так вот в лоб это дяде Волкову Ивану Спиридоновичу закатай, да ещё и пожалуйся на то, что интерн, с которым ты спьяну переспала, не удосужился тебе даже цветочка преподнести в этот блядский Международный женский день. То-то дядя Ваня обрадуется! Гопака в праздничном трико спляшет и здоровенную конфету на палочке тебе купит. Признай, Мальцева, ты не способна к построению того, что у нормальных людей справедливо именуется приемлемыми отношениями. Сегодня ты примешь подарок у Сёмы и с удовольствием проведёшь с ним ночь. Через пару дней ты примешь «главный» подарок у Волкова. И не без удовольствия с ним переспишь. И всё это время тебе будет отчаянно обидно за то, что интерн, какой-то несчастный интерн, не преподнёс тебе по формальному поводу формальный же букетик. Вы что, влюбились в него, Татьяна Георгиевна? Нет. И что, вы любите Панина или Волкова, Татьяна Георгиевна? Тоже нет. Панин вам нужен, как нужна живущему в сейсмоопасной зоне хоть какая-то иллюзия твёрдой почвы под ногами. Волков вам нужен, потому что он недурён собой, богат и свободен. А любите вы, Татьяна Георгиевна, только покойника. Вот такая вот нездоровая херь творится в вашей душеньке, госпожа Мальцева. Любая дермоидная киста нервно курит.

– Это была не просто дермоидная киста! – вещал вечером в изоляторе обсервационного отделения, месте неофициально-негласных роддомовских гулянок, Юрий Владимирович Матвеев. – Нет-нет, ещё по результатам УЗИ я ожидал чего-то необыкновенного, но это! Это был не дермоид, а праздник патологоанатома! Катарсис гистолога!

Первые тосты за прекрасных дам остались позади. Сувениры раздарены. Ещё не подошёл тот момент, когда Засоскина вцепится в Родина, а доктора мужского пола начнут завлекать сюда хорошеньких молоденьких санитарок, но стадия «с бабами о работе» уже вошла в полную силу.