Яна Розова - Юбилей смерти Страница 37

– Селена не у тебя?

Она мотнула головой, и они оказались в постели.

Ужин получился поздним и долгим. А по мнению Евы, еще и свинским: ели прямо в кровати, роняя крошки, брызгая помидорным соком на простыни.

Закурив, Игорь спросил:

– Тебе не интересно, что я сегодня делал?

– Интересно, конечно, – слизывая с пальцев мед, ответила Ева. – А что ты сегодня делал?

Выслушав его рассказ, она радостно захлопала в ладоши:

– Ура. Значит, меня не посадят за нападение на Вэла. Кстати, ему, вроде, лучше. Он приходил в себя, но ненадолго. Врач сказал – ждать.

– А я знаю. Был в больнице, говорил с врачами. Правда, я по другому поводу приезжал – хотел узнать, как твой бывший обеспечил себе алиби на время убийства моей невестки.

– Ну, и?..

– Он купил липовую справку. Это в областной больнице без проблем, если знать, к кому подъехать и кому сунуть в лапу. Документ официальный, хранится в базе, на полицейский запрос ответ будет положительный, – Янов потушил окурок в пепельнице. – Вопрос – кто ранил Вэла?

– Ну, вроде бы он сам себя ранил, так? Самоубийство, инсценирующее убийство с подставой меня, несчастной. И раз он убил Алену, то все становится на свои места. Вэл ненавидел меня куда больше, чем я думала.

– Пока это только версия. Меня беспокоит жена Корды – она совершенно точно существует. Я проверил базы ЗАГСа – свидетельства о браке нет. Значит, официально они брак не регистрировали и она не носит фамилию Корда. В Университете работают тринадцать Марин, из них десять подходящего возраста. Я сфотографировал на телефон пять из них – покажу дворнику. А у Вэла и фоток в доме нет…

– Может, ее никогда и не было? – рассмеялась Ева. – Например, ходили к Вэлу разные женщины, все одного типа. У соседей сложился один общий образ, вот и все.

– Ну, это вряд ли! Ладно, все ерунда. Иди ко мне!

Лена. Разоблачение

Сильно разочаровывало, что человек-шкаф проявляет мало интереса к поиску Димы. Я понимала, что у мамы тоже большие неприятности, но Дима ведь пропал! Он может быть похищен, даже мертв, и никому нет дела.

Конечно, когда маму освободили из полицейского узилища, я страшно обрадовалась. За несколько часов, которые она провела за решеткой, я детально обдумала, что случится, если ее не будет рядом со мной. В тюрьме – это не рядом. Я представляла, что буду ходить к ней на свидания, готовить передачи, писать письма – все это никак не вязалось с тем, что я ожидала от своей будущей жизни с мамой.

Наверное, отчасти потеряв маму и, возможно, навсегда потеряв Диму, мне придется так же, как и маме, разбивать свое существование на недолгие эпизоды – новые жизни. Проживать их, опираясь на красоту, мудрость, радость, деньги и мужчину. И так снова, и снова…

Вряд ли смогу.

Я уже совсем скисла, когда маму отпустили. От радости опять расплакалась, а увидев ее, решила – если маму все-таки посадят, тоже совершу преступление, чтобы сидеть вместе с ней. Только не придумала, что же такое натворить ради срока в колонии.

Сентябрь подходил к концу, погода все чаще портилась, день укорачивался. Я надеялась, что вместе с мамой эта осень станет лучшей в моей жизни, начнется новый этап. Но выходило не совсем так, как мечталось.

В дверь позвонили. Встала из-за стола, поплелась открывать. До сего момента я пыталась вникнуть в историю искусств, чтобы подготовиться к семинару. Буквы не складывались в слова, а слова – в понятия. Ничего не запоминалось.

На пороге стоял человек-шкаф.

– Здрасьте, – сказал он.

– Пришли узнать новости про Диму? Так их нет.

– Наоборот, пришел рассказать, что выяснил.

Мы прошли на кухню, я поставила чайник на плиту.

– Значит, так, – Пантелеич уселся на бабулину скрипучую табуретку. – Некоторое время назад Дима искал свою мать. Нашел следователя, который разбирался с аварией Александра Чудая, но следователь Комаров оказался в состоянии глубокого Альцгеймера. С Димой общалась дочь. Спустя какое-то время ей позвонила неизвестная женщина, которая имела какие-то новости о Диминой матери. Дочь следователя передала Диме телефон той женщины.

– Значит, это он к ней спешил после нашего обеда! Помните, еще ваш друг с нами был? Такой седой дядька…

– Почему ты сразу не рассказала, что Дима пропал после того обеда?

– Не подумала. Прошло несколько дней, пока я сообразила, что Дима пропал. Думала – работает, уехал к клиенту или еще что-то.

– Ясно. Спасибо моей первой жене – я узнал, что номер телефона той женщины зарегистрирован на твоего отца.

– Не может быть!

– Да, все оказалось тесно связано – пропажа Димы, делишки твоего папы. Как ты думаешь, мог ли Дима попытаться убить Валентина?

– Нет! За что?

– Селена, ты не гоношись. Надо разобраться. Теперь уже нет сомнения, что твой папа убил жену моего брата в Курортном. Частички с его ремня полностью идентичны частичкам на одежде убитой – он навалился на нее, пока душил и…

– Ой, не говорите больше… неужели мой папа – убийца?!.. Игорь Пантелеевич, я не верю.

– Давай без Пантелееча, – поморщился он. – Факты часто разбивают нашу веру, уж поверь. Я до последнего не был точно уверен, что Алену убил не мой брат. Да, я тоже не мог себе представить Лёшку в роли убийцы, но!..

Закипел чайник, я встала, чтобы налить чай.

– Мой папа… А я могу стать убийцей? Получается, во мне порченая кровь.

– Знаешь, все могут стать убийцами, несмотря на кровь. В войну люди убивают. Убивают, когда на них нападают. Но если ты понимаешь, что убийство – это страшнейшее преступление, непростительное, гадкое, то у тебя останется больше шансов прожить жизнь так, как положено человеку.

– Мой папа забыл это.

– Он поддался ненависти, Селена. А ненависть – худший советчик.

Попытавшись разобраться в своих чувствах, я запуталась еще больше. Да пусть уже будет, что будет! Хочу только, чтобы папа выжил, Дима вернулся и все наши неприятности закончились раз и навсегда.

– И как нам теперь найти Диму? – спросила я.

– Для начала надо разобраться, что случилось. Если Дима встретился с твоим отцом и ранил его, то он прячется. Возможно, уехал в Польшу. Но в таком случае непонятно, где Дима находился почти две недели со дня исчезновения и до нападения на твоего отца. И какое отношение имеет ко всему этому женщина, что звонила Комаровой. И откуда взяться новостям о давно умершей женщине? Надо думать.

– Что же делать? Я увижу Диму еще когда-нибудь?

– Все бывает, Селена… Так, меня срочно ждут в одном месте, поэтому – до вечера! Мы ужинаем все вместе у твоей мамы.

Он ушел, а я заплакала.

Хотелось увидеть маму, пожаловаться, поговорить. Только этим вечером мои желания не сбылись: у мамы сидели тетя Маша и друг Янова со страшной фамилией Могила. Он любезно поддерживал разговор о танцах народов мира, но с трудом скрывал отсутствие интереса к теме и собеседницам. Между прочим, тетю Машу с мамой беседа также мало увлекала. Они машинально продолжали щебетать и смеяться, а сами думали о другом. Я догадалась, что мама беспокоится обо мне и косвенно – через меня – за Диму. Причина волнений тети Маши раскрылась позже.

Вот так мы все как Лебедь, Рак и Щука тянули этот вечер в разные стороны.

Позвонил Янов, велел не ждать его, садиться за стол. Мы сели.

Выпив вина, компания слегка расслабилась. Могила повеселел, рассказал пару анекдотов из жизни патологов, рискнув испортить аппетит тем, у кого он имелся. Анекдоты неожиданно понравились – мама, тетя Маша и я смеялись как девчонки. Спустя пару бокалов я еще и опьянела, что явно сделало жизнь веселее и краше.

А вскоре появился Пантелеич. Полюбезничал с дамами, подмигнул мне и, обменявшись полным понимания взглядом с Борисом Шамильевичем, поднял бокал за хозяйку этого дома. Мама рассмеялась – хозяйка-то у этой квартиры семидесятипятилетняя тетка, чокнутая на всю голову, ну, да ладно!.. Янов поцеловал ее.

– Чем ты занимался весь день, мой герой? – спросила мама, слегка картавя.

– Разными вещами, – уклончиво ответил Пантелеич. – Например, раздобыл номера людей, с которыми перезванивался Корда. Один из них наберу прямо сейчас.

Улыбаясь с видом фокусника, подготовившего классный трюк, он достал телефон и набрал номер.

– Почему сейчас? – неожиданно серьезно спросил Могила.

– Сейчас – самое время.

Неожиданно тетя Маша встала.

– Мне пора, не провожай меня, Ева!

Она взяла с дивана сумку, из которой доносился едва слышный звукоряд.

– Не ответите на звонок? – спросил ее Янов.

Тетя Маша попыталась выйти из комнаты, Могила преградил ей путь. Мама смотрела на подругу с выражением изумления, переходящего в жалость. Янов остановил вызов.

Мама спросила:

– Ты гасскащешь?

– Садитесь, Марина Константиновна! – пригласил ее Янов.