Татьяна Веденская - Плохие девочки Страница 39

Правда, Тимка уже намекал, что это опасно – дружить с подругами, уводящими чужих мужей. Но сказал, что Карасик – совсем не в его вкусе. Хотя… определенные опасения в моей душе ему вызвать все-таки удалось. Я даже сказала Карасику, что, если она уведет у меня Тимку, я ее квартиру взорву, а она только так грустно на меня посмотрела и сказала, что он тоже не в ее вкусе. Может, врала? Надеюсь, что нет, потому что, кажется, лучше Тимки у меня еще никогда никого не было. Не пьет опять же.

– Галя! – раздался вдруг голос откуда-то сбоку, из глубины нашего дворика около дома. Мы с Карасиком, полные мыслей (и разговоров) о каннелони, Тимофее, сложности бытия и прочей чуши, в этот момент хором подпрыгнули и обернулись на голос.

– Марлена? – ахнула я, вглядевшись в даль сквозь деревья. – Что ты тут… То есть, господи! Марлена! Привет, ты ко мне? А что не позвонила?

– У тебя не отвечает телефон, – ответила она. Голос ее дрожал. Она нервно поглядывала на Сашку, моментально покрасневшую и затрясшуюся так, словно она стояла голой на ветру.

– А… это я в бассейне была. Выключила и забыла включить.

– Понятно, – протянула Марлена и замолчала. Мы стояли и молчали, я смотрела на нее – она такая бледная, усталая, совсем другая. Может, права была Бася. Не надо было ничего этого говорить? Нельзя было отнимать у нее этого блаженного неведения. Чтобы быть бабочкой, нужно порхать над цветами в теплом летнем саду. Бабочки не выживают в морозы.

– Галя, мне… мне очень нужно с тобой поговорить, – сказала наконец она. И голос ее был тверд.

Глава 17,

доказывающая, что есть еще порох в пороховницах

Мужчины. Сколько из-за них шуму и пыли, и разбросанных носков, и пролитых слез. Разве кто-то мечтает об этом? Мы же мечтаем совершенно о другом, и любовь, как праздничная коробка с бантиком, выглядит достойно и красиво, и заманчиво. Так и хочется открыть ее, потому что за такой красивой упаковкой может быть только что? Конечно же, безоблачное счастье. Бело-розовое облако в синих небесах, смеющиеся лица, красивые жесты, цветы и рестораны, дети в матросках и с идеально постриженными ногтями. И на руках, и на ногах.

В общем, все, как у Марлены. Мы все мечтаем об этом, но не у всех получается именно так. Кому-то с самого начала вместо блестящей бумаги, перевязанной шелком, достаются пакетики с надписями «Авоська», а в них бутылка «Советского шампанского», связка бананов и упаковка презервативов. И это уже – ухаживание. Уже здорово! К нам, обычным принцессам местного разлива, мужчины могут опаздывать даже на первое свидание. А на десятое могут вообще не прийти, только прислать эсэмэску о каком-то призрачном совещании. И нам приходится каким-то хитрым способом договариваться со своим чувством собственного достоинства, писать объяснительные и разъяснительные. Потому что мужик-то хороший. Ну, опоздал. Ну, не пришел. Что ж теперь, гордо разворачиваться? А что потом?

Свадьба? Счастлива, потому что беременна? Много ли мужчин сейчас женятся на небеременных невестах? Бася говорит, что жениться просто так сейчас немодно. И вообще, теперь модно вообще не жениться. Только записывать на себя детей в загсах, и все. Если графа «Отец» не пуста – уже праздник. У моей Эльки она пуста, и я, честно сказать, ужасно этому рада. Когда мы с ней намылились на отдых в Болгарию, турагент, услышав об этом, прямо выдохнул с облегчением.

– Вы не представляете, сколько бед от этих отцов. Только за ними и бегаем. Они же, если что, должны давать разрешение на выезд. А они зачастую вообще неизвестно где. Без отцов оно лучше.

– И пособие матери-одиночке больше! – добавила ее коллега. Такая вот у нас теперь жизнь. Такое вот «долго и счастливо». Но есть такие, как Марлена. И их счастьем мы все питаемся, глядя на них, не убиваем в сердце надежду. Что придет он – красивый, высокий, умный, с деньгами. И влюбится, и женится. И мы полюбим его, крепко и сразу на всю жизнь. Потому что такого полюбить легко. Такого, как Ольховский.

– Я, пожалуй, пойду! – пробормотала Караська, лихорадочно дергаясь под взглядом Марлены, как карась на крючке рыболова. Марлена похудела. То, чего она никак не могла добиться в счастье, в несчастье случилось само собой, естественным образом. Видимо, Марлена не из тех, кто заедает стресс. Везет, потому что я как раз из этих. А про нее мы раньше этого не знали, потому что, откровенно говоря, это первый стресс на моей памяти. И Марлена переносит его достойно.

– Останься, Саша. Пожалуйста. Так даже лучше, – пробормотала Марлена и сделала резкий, порывистый жест рукой, словно пыталась ее удержать.

– Лучше? – опешила Караська. Марлена молчала. Было еще довольно холодно, хоть и апрель. Солнце согревало улицы и дома днем, но по вечерам оно закатывалось за горизонт, и становилось студёно. Неизвестно, сколько времени Марлена сидела тут, на лавочке перед моим подъездом. На ней была тоненькая светло-розовая куртка. Ее было явно недостаточно для такого темного холодного вечера, и Марлена дрожала.

– Может быть, пойдем ко мне? – предложила я. – Чаю попьем? Или чего покрепче, а то ты заболеешь. Ты бы уже давно ко мне поднялась, у меня там… есть дома кое-кто.

– Этот «кое-кто» мне уже предлагал остаться, – кивнула Марлена, и на ее губах промелькнула тень улыбки. – Это твой Тимофей?

– Да, – я тоже покраснела.

Наши с Тимкой отношения меня удивляли и смущали. Мы почти что жили вместе, но все это произошло как-то незаметно. Как будто кошка завелась в доме сама собой. Заходила, заходила на огонек, да однажды и осталась. Все из-за того, что Тимка живет очень близко ко мне – пять минут неторопливым шагом. Вот и получается, что можно зависать друг у друга, не сильно задумываясь о том, что это – просто посиделки или что-то большее. Такие вот отношения – это как раз то, о чем я говорю. Разве это – романтика? Разве это – любовь? Мы же ни разу даже не встречались у фонтана, он не ждал меня с букетом в руках, а я не одевалась часами, чтобы ему понравиться. Скорее, наоборот. Я вполне могла при нем ходить в старых шортах и растянутой майке и не чувствовала никакого смущения. А он спокойно просовывал руки под эту самую майку, притягивал меня к себе, и его очень устраивало, как легко и просто она снимается с меня – в три секунды.

– Приятный человек, – вежливо добавила Марлена.

В этом она вся. Вот оно, воспитание. Конечно, все девочки меня осуждали и порицали. Что это за любовь – с автомехаником! Зачем оно мне? Да еще квартира с бывшей женой и ее новым мужем. Да еще и родители – старики, с которыми я, кстати, вполне даже сдружилась. Потому что они всегда с удовольствием играли с Эльвирой. Но в целом – всей этой истории с моим саморазгоревшимся романом не одобрил никто. Кроме Марлены.

– Он правда хороший, – согласилась я, но добавила на всякий случай: – Только я не уверена, что это серьезно.

– Я тебя умоляю, какая разница, – Марлена покачала головой и снова замолчала. Было видно, что ей было нелегко. Она сидела на этой лавочке, как на обломке утонувшего корабля. Дрейфовала в ожидании какой-нибудь лодки, бледная и замерзшая.

– Так что, пойдем ко мне? – я потерла ладонью о ладонь.

– Нет, подождите. Я лучше здесь, – бросила она и посмотрела на нас с Карасём. – Я сегодня разговаривала со Стасом Дробиным, – и снова запнулась.

– Да? – бросили мы. – И что он сказал? О чем вы говорили? – потому что самой ей явно было тяжело говорить.

– Мой муж заверил меня, что все это… все то, что вы мне сказали тогда, месяц назад…. Что это полнейшая чушь. На самом деле он заверяет меня в этом каждый день. Он кричал и возмущался, что мои подруги завидуют мне и хотят просто развалить наше с ним счастье. Он сказал, чтобы я поговорила со Стасом, если хочу. Понимаете? Он сам мне это предложил! Сказал, что ему совершенно не в чем передо мной каяться!

– Ничего себе, – возмутилась я, а Сашка внезапно побледнела как мел. Но Марлена махнула на нас обеих рукой и продолжила:

– Он клялся здоровьем детей. Я просто не представляю, чтобы кто-то мог врать вот так! – она болезненно вздрогнула. – Но я спросила его, почему Дробин тогда сломал ему руку. Ведь такие вещи не делаются просто так. Он покраснел от ярости и сказал, что я все это просто придумала себе. Что на самом деле это был просто несчастный случай. Что они столкнулись в офисе и что он, мой муж, просто упал.

– Ага. Поскользнулся, упал, очнулся – гипс, – фыркнула я. Сашка молчала.

– Он прямо потребовал, чтобы я поговорила с Дробиным. Это звучало разумно. Если уж Стас, как вы сказали, застал бы его с кем-то, уж он бы мне это рассказал, верно? И вряд ли бы он после этого продолжал работать с моим мужем, верно? – Марлена говорила сумбурно, сбивчиво. Было видно, как много раз она прокручивала все эти мысли, эти разговоры в своей голове. Как трудно было ей даже думать об этом.

– Марлена, понимаешь… тут все очень непросто, – пробормотала Саша, но Марлена вдруг резко взмахнула рукой и посмотрела на нее глазами, горящими огнем.