Маша Трауб - Чужой ребенок Страница 4

– Я не знаю, – ответила прибежавшая на крик Лариса.

– Где они? Мои листочки, мои хорошие. Там столько было… – плакал сын.

– Дань, я убирала, – призналась она, – может, выбросила случайно.

– Ты специально. Где? Куда ты выбросила? – Данька рванул на кухню и стал ковыряться в мусорном пакете.

– Даня, перестань, это давно было. Уже нет. Мы еще соберем. Полно же везде этих листочков.

– Нет, мне мои нужны. Они самые красивые. Я хотел их сохранить, – его уже трясло, – а ты выбросила.

– Перестань, не плачь. – Лариса чувствовала себя виноватой, поэтому не стала кричать. – Хочешь, пойдем сейчас соберем?

– Нет, там больше нет таких…

Данька долго не мог успокоиться. Нашел желудь, случайно закатившийся под шкаф, и держал его в ладошках, как сокровище. Когда ложился спать, засунул под подушку.

Иногда он ее пугал вопросами.

– А если с восьмого этажа упасть, то разобьешься? – спрашивал он.

– Да.

– А с седьмого?

– С любого. Что за дурацкие вопросы?

Даня замолкал, но через некоторое время опять спрашивал:

– А с пятого, если упасть, разобьешься?

– Да.

– А если на землю упасть, а не на асфальт?

– Да прекрати, наконец, говорить всякие глупости.

Когда Даня разбил стакан, хотя она несколько раз ему сказала: «Осторожно, уронишь, разобьешь», – она не выдержала и дала ему по рукам. Сын не заплакал, а зло сказал:

– Лучше бы я умер. Лучше бы меня не было.

– Ты говоришь ерунду. Прекрати себя так вести! – закричала Лариса.

Но после этого закрывала балконную дверь и запрещала ему вообще выходить на балкон. Ей казалось, что он выбросится. Она даже поделилась страхами с Дашей.

– Ой, все дети такие, – даже не разволновалась против обыкновения Даша, – как спросят что-нибудь… Не переживай, ему просто интересно.

Но Лариса не успокоилась. Даже когда она велела сыну сидеть в своей комнате и закрывала дверь, то через некоторое время заглядывала к нему. Особенно если сын затихал.

Дальше – больше.

– Все, я уйду! – кричал Даня. Скандал, как всегда, разгорелся из-за пустяка. Потеряли игрушечную лодку.

– Сам потерял, сам и ищи, – сказала Лариса, – я в твои игрушки не играю.

– Где? Где моя лодка?

– Я не знаю. – Лариса готовила обед. К тому же у нее целый день раскалывалась голова.

– Все, я уйду от тебя! – закричал Даня.

– Куда? – спокойно поинтересовалась она.

– В другой дом.

– В какой?

– В другой. В любой.

– Иди. Видеть тебя не могу. Собирайся и иди.

Она думала, что сын испугается. Идти ему было некуда. Он это прекрасно знал.

Но Даня достал из шкафа свою спортивную сумку и начал запихивать в нее вещи – пижаму, цветные карандаши, игрушки, футболки. Лариса стояла и смотрела. Еще отметила – собирает все, что нужно. Надо же… Даже носки положил.

– Я все равно узнаю, где ты будешь, – сказала Лариса.

– Не узнаешь. Я так спрячусь, что ты меня никогда не найдешь.

У нее уже звонко стучало в висках. На затылке лежала тяжелая плита и давила, давила. Лариса пошла в комнату и легла. «Пусть делает что хочет», – подумала она.

Даня, протащив сумку по коридору, вышел на лестничную площадку. Она слышала, как хлопнула дверь.

– Вот дрянь, – вслух сказала она.

Потом не выдержала и вышла в коридор. Подошла к двери и посмотрела в глазок. Никого. Закрыла дверь и вернулась в комнату.

Прошло десять минут. Лариса не следила за временем специально, просто часы висели на стене. Напротив дивана. В дверь позвонили.

Она встала и пошла открывать. Данька ломился в дверь руками, ногами. Долбил и кричал: «Мама, мама, пусти меня!»

– Ну что, вернулся? – спросила она.

– Ты не хотела меня пускать! – крикнул он.

– Я случайно дверь закрыла. Сам виноват. Не надо было уходить. Устроил тут представление.

– Ты не хотела меня пускать, ты не хотела меня пускать! – повторял Данька.

– Перестань молоть чушь. Заходи уже.

– Я все равно уйду, – буркнул он, – через десять дней.

– Почему через десять дней?

Он не ответил. Пошел в свою комнату. Лариса опять легла. Закрыла глаза. Слышала, как дверь в комнату Дани то открывается, то закрывается. Надо было встать и пойти обедать. Время. Режим, Лариса заставила себя подняться. Подошла к комнате сына. На двери скотчем была прилеплена бумажка с надписью корявыми печатными буквами: «Ни входит. Ни биспакоить».

Лариса постучалась.

– Что? – откликнулся Даня.

– Иди обедать, – сказала в дверь Лариса, – и разбери сумку.

– Ты мне поможешь? – спросил сын, распахнув дверь. – Давай вместе? – Он хотел помириться. Лариса видела, что Данька расстроен.

– Нет, сам собрал, сам и разбирай, – не сделала шаг навстречу она.

В этом они тоже были разные. Данька взрывной, но отходчивый. А Лариса долго помнила обиду и не умела прощать. Ни сразу, ни потом.

В последний раз она обиделась на сына сильно. День прошел хорошо. Данька прилично себя вел, даже включился в игру – придумать шутливые рифмы: «елка-пчелка, мишка-коротышка, сосулька-крохотулька». Вечером поужинал, без напоминания почистил зубы, лег вовремя. Лариса по случаю удачного дня налила себе бокал вина. Сидела на кухне, цедила вино, курила, читала книжку. Как обычно, пошла посмотреть, как там Даня – уснул не уснул, не сдернул ли одеяло? Он засыпал. Лариса стояла, смотрела и думала – а все-таки он симпатичный мальчик. И глазки хорошие, умненькие. Вырос быстро. Вон уже какая ножища. А был совсем крохотный. Она расчувствовалась и наклонилась его поцеловать. Данька увернулся.

– Дай поцелую? – попросила она.

– Нет, – сонно сказал он, – от тебя плохо пахнет. Мне не нравится.

– От мамы пахнет, значит, плохо? – обиделась Лариса до слез. – Ладно. Если тебе противно, больше не подойду.

И каждый раз, наклоняясь к Дане, вспоминала этот момент.

Он разложил вещи из сумки. Но она опять сорвалась. Футболки лежали в шкафу мятые, карандаши разбросаны по столу. А ведь только вчера порядок навела. Выбросила бумажки, все рассортировала – пластилин отдельно, кисточки отдельно. Данька свалил все в одну кучу. Лариса собрала то, что только разложил Даня, и вывалила на середину комнаты.

– Убери нормально.

– Не буду.

– Будешь.

Лариса держала в руках полотенце. Им и ударила. Данька от неожиданности даже не заплакал. Схватился за больное место и стал покачиваться из стороны в сторону.

– Прекрати ныть. Убери, – велела Лариса.

– Не буду. – Данька продолжал раскачиваться.

– Прекрати так делать, слышишь? Немедленно! – взвилась в истерике она.

Только вчера Даша, выпучив глаза, рассказывала, что по телевизору показывали детский дом. А там детки в кроватках раскачиваются. Стоят и качаются из стороны в сторону.

– Бедненькие, – говорила Даша, – я так плакала, когда смотрела. Это они себя так укачивают. У них мам нет, а нянечек на всех не хватает. Вот они лежат в кроватках или стоят и шатаются из стороны в сторону. Как деревца. Так их жалко! – У Даши покатилась слеза. – А еще говорили, что они не слышат стука сердца матери и поэтому не развиваются. Поэтому они глупые. Если бы слышали, то были бы как все дети.

Лариса смотрела на Даньку с ужасом – он тоже качался из стороны в сторону.

– Прекрати, прекрати, прекрати! – закричала Лариса.

Она хлестала его полотенцем изо всех сил. Он в ответ пинал ее ногами, молотил кулаками. Лариса ударов не чувствовала. Остановилась она только потому, что увидела свое лицо в отражении в окне. Лицо сошедшей с ума женщины. Она села на кровать, обхватила себя руками и стала раскачиваться из стороны в сторону. Потекли слезы. Данька убежал в коридор и вернулся с хоккейной клюшкой.

– Хочешь меня ударить? – подняла она голову. – Бей.

Сын размахнулся и ударил. Не сильно.

– Бей еще, – сказала она. Говорила спокойно, только слезы текли не останавливаясь.

Даня бросил клюшку на пол и тоже заплакал.

Она думала, что тоже не помнит, как стучит его сердце – давно не брала сына на руки, не прижимала. И он не слышал ее сердце.

– Иди ко мне, – сказала Лариса.

Он не пошел. Наверное, нужно было сесть к нему на пол и обнять. Но они так и сидели – отдельно друг от друга и раскачивались из стороны в сторону.

– И тебе не страшно было? – спросила, округлив глаза, Даша, когда на следующий день Лариса рассказала ей про уход Даньки из дома.

– Нет, а что?

– Ой, ну мало ли! Могли бы украсть. Ребенок один на площадке. Или вещи забрать. Мало ли проходимцев. Вышел из лифта, и все. Или застрял бы и задохнулся. Или его дверью бы придавило?

– Ничего же не случилось, – сказала Лариса.

– Все равно страшно. А если бы он по лестнице вниз спустился и ушел? – не могла успокоиться Даша.

– Не ушел же.

– И ты ему не объяснила, что так нельзя делать?

– Нет, без толку.

– Даня, Данечка, – позвала вдруг Даша, – иди сюда, что скажу.

– Что? – Даня играл в мяч и не хотел отрываться.