Михаил Андросов - Вольные упражнения (сборник) Страница 4

Конечно, не заметить пропажу Елена Михайловна не могла.

– Таня, зачем ты взяла плеер у меня из стола? – прозвучал её вопрос, когда девятый «б» вновь собрался в классе по окончании других уроков.

– А почему вы решили, что это я? – слова Серебряковой звучали, как вызов. По её внешнему виду сразу становилось понятно: никакого плеера из учительского стола она не забирала.

– Разве это не ты?

– Обыщите! – Таня вывалила на парту содержимое своей сумки. Учебники и тетради полетели на пол. Плеера среди них, конечно же, не было.

– Кто взял плеер из моего стола? – этот вопрос Елены Михайловны теперь был обращен ко всему классу.

Ученики упорно молчали.

Затянувшееся молчание неожиданно нарушил Пятиэтажный.

– Есть тут у нас один любитель по чужим сумкам лазить! – воскликнул он, вскакивая со своего места. – Вот сейчас мы его и проверим.

Он подбежал к Панову.

– Пятнов, не смей! – крикнула на него Елена Михайловна. – Немедленно вернись на место!

Однако Пятиэтажный откровенно проигнорировал её требование.

– Ну-ка, покажи свою сумочку! – ехидно процедил он, склонившись над Пановым.

– Попробуй взять, – ответил тот, ухватившись за свою сумку.

– А ты попробуй удержать! – крикнул ему в лицо Пятнов и, неожиданно ударив Панова в лоб, вырвал сумку из его рук.

Похоже, план Серебряковой сработал. Она поставила сво ей задачей разорвать-таки эту порочную связь между молодой учительницей и взятым ею на поруки учеником. А заодно ей хотелось отомстить Панову. Его холодные слова, произнесённые тогда, двумя неделями раньше, вечером в подъезде: «Ну и что!», которые прозвучали в ответ на отчаянное Танино признание: «Я же люблю тебя!», – так и врезались стальной иглой в её память. Может, место и время для подобных объяснений оказалось не слишком удачным, но это же не повод, чтобы отвечать столь грубым и откровенным отказом. А Таня не привыкла, чтобы ей отказывали в столь однозначной форме. Желание отомстить зрело в ней все последующие дни, пока не представился удобный случай выставить любимчика учительницы подлецом.

Пятиэтажный со своей прямолинейностью вписался в коварный план Тани как нельзя лучше, хотя он и не был посвящён в него. Теперь, оттеснив Панова к стене, Пятиэтажный активно потрошил его сумку, расшвыривая во все стороны учебники и не обращая внимания на крики Елены Михайловны.

– Ничего нет! Даже странно, – выдавил из себя неестественное удивление Пятнов. – На, забери свои шмотки и не плачь!

Он кинул сумку перед Пановым на стол.

В это время дежурная по классу обнаружила в мусорном ведре остатки плеера, и на стол классной руководительницы легли кусочки пластмассы и кучка магнитной ленты.

– Вот этот плеер, – растерянно произнесла она.

Ребята в классе хором ахнули.

– Кто это сделал? – не скрывая недоумения, спросила Елена Михайловна. Действие совершившего этот поступок ученика не поддавалось никакому разумному объяснению.

А Панова в этот миг словно подменили. В последнее время тихий, спокойный и малословный, он, казалось, не был способен на явную агрессию. Но теперь глаза Алексея налились кровью, и он ринулся прямо через парты в сторону Халикова.

– Ведь ты знаешь, Халява, кто это сделал! – проревел он. – Ты всё знаешь! Колись, гад!

Далее в классе всё смешалось: визг девчонок, крики учительницы, матерная ругань ребят и потасовка. Панов всё-таки пробился сквозь заслон Пятиэтажного и теперь изо всех сил тряс Халяву за лацканы пиджака, словно пытаясь вытряхнуть его из школьной формы.

– Я ничего не знаю! – раздавался истошный крик Халявы. – Шурик, спаси!

Но его слова не оказывали на Панова никакого действия. Он только ещё активнее тряс Халикова за пиджак, периодически награждая его пощёчинами.

Пятиэтажный прыгнул на Панова и буквально повис на нём, пытаясь освободить Халяву.

– Кажется, уже пора вызывать милицию! – выкрикнула Таня и исподлобья глянула на Елену Михайловну. – Ну что же вы медлите?! Или вы считаете, что Панову действительно всё можно?!

Елена Михайловна молчала. Она даже не взглянула на Серебрякову. С нескрываемым испугом она смотрела сейчас на трёх ребят, которые сцепились в углу класса.

В какой-то момент Халикову удалось вырваться из рук Панова, пока тот в очередной раз пытался отбиться от навалившегося на него Пятиэтажного.

Не медля более, Халиков бросился бежать прочь из класса.

Сбив Пятиэтажного с ног, так что тот рухнул, завалив одну из парт, Панов кинулся за ним в коридор.

Следом побежали все: Елена Михайловна, которая ещё пыталась образумить Панова, и весь девятый «б». Пятиэтажный, отчаянно ругаясь, поднялся с пола и, смахнув кровь с разбитой губы, бросился вдогонку за ребятами.

Неподвижно осталась сидеть в опустевшем классе только Таня.

Да, всё пошло не так. Панов оказался не такой размазнёй, как казалось поначалу. А парень он крепкий. Халява может не устоять против его кулаков. И что тогда?

Это было похоже на крах. Таня наскоро покидала в сумку вещи и выбежала из класса.

В коридоре толпились ребята из девятого «б». Пятиэтажный сидел на полу, держась за разбитое лицо. Дико верещал Халява. Что делал с ним в этот момент Панов, видно не было. Елена Михайловна отчаянно пыталась оттащить Панова в сторону, но у неё ничего не получалось. Ребята галдели, девчонки визжали. Казалось, вся школа собралась в коридоре, чтобы взглянуть на эту потасовку.

Потом всё неожиданно стихло. В самом центре толпы ребят показалась голова Халявы. Парень заметно побледнел. Панов держал его двумя руками за горло.

– Ну, говори, кто это сделал!

– Серебрякова, – раздался сдавленный хриплый голос Халявы.

– Нет, ты скажи громче! – Панов не унимался. – Скажи, чтобы все слышали!

Если теперь ситуация перешла под его контроль, надо было довершить начатое.

Похоже, в этом противостоянии Тане рассчитывать больше было не на что.

– Серебрякова! – выдохнул Халява и полетел на пол.

Девятый «б» замер. Замерла и Елена Михайловна, не в силах произнести ни слова от такого поворота событий.

Постепенно взгляды всех ребят обратились в сторону остановившейся посреди коридора Тани.

– Ну, что уставились?! – выкрикнула она и пошла прочь.

Никто не окликнул её и не погнался за нею. Парни и девчонки молча провожали Серебрякову взглядами.

У Тани так повелось с детства, с самых первых лет её обучения в спортивной школе: она всегда гасила свой стресс усиленными тренировками. Благо в СДЮШОР все условия для этого имелись. Достаточно пойти в спортзал и тренироваться сверх нормы. Помогало! И помогало ощутимо: праздные мысли и лишние чувства, как Таня их сама называла, отступали перед колоссальными физически ми нагрузками.

Вот и на этот раз она шла в школьный спортивный зал. Уроки уже закончились, и он должен быть свободным.

Упираясь изо всех сил, Таня стаскивала маты в центр зала к гимнастическому бревну – единственному снаряду, который более-менее соответствовал её требованиям.

Матов было много. Все они тяжёлые: обычно на уроках ребята вчетвером переносили их по залу. Таня справлялась одна. Она гнала от себя наседавшую усталость и боль в мышцах. Это всё капризы тела, которое так и норовит потерять нужную форму. Не до слабостей сейчас.

Только когда вокруг бревна появилась приличная куча матов, Таня позволила себе перевести дух, но совсем ненадолго.

Скинув с себя верхнюю одежду, Таня осталась в одном ярко-красном гимнастическом купальнике с гербом СССР на груди. Этот леотард был для неё чем-то вроде счастливого талисмана, и потому Таня предпочитала никогда не расставаться с ним, часто нося под повседневной одеждой. Для неё это была защита, своеобразный бронежилет от различных нападок и случайностей в этой жизни. Таня верила, что, пока на ней этот гимнастический купальник, тот самый, в котором она завоевала золотую медаль в вольных упражнениях на Чемпионате мира в 1985 году, с ней ничего плохого не случится.

Даже толком не отдышавшись и не обращая внимания на то, что школьное гимнастическое бревно было сконструировано грубо и годилось лишь для изучения азов гимнастики, Таня вскочила на снаряд и принялась выполнять сложные элементы чемпионатной программы.

Один прыжок, второй, разворот, кувырок вперёд, перекат назад.

Давно она не подходила к этому снаряду. Непозволительно давно. Тело изнежилось, отказывалось точно держать равновесие. Это Таню только злило. И она с большим фанатизмом начинала выполнять ещё более сложные элементы. Бревно жалобно скрипело и вибрировало. Эхо зала многократно усиливало тяжёлое дыхание Тани.

Медленный переворот вперёд, фляк, переворот в сторону с поворотом в шпагат, маховое сальто назад… Вместо бревна нога Тани попадает в пустоту, и она, срываясь с бревна, больно бьётся об пол. Даже маты толком не смягчили удар. По пустому залу прокатился глухой стук.