Сергей Попов - Алюксер, или Блудная страсть у актеров и разведчиков. Книга-талисман Страница 4

Короче, я убедил вас, что все перечисленные мною бестселлеры – продукт корыстной деятельности человека. Поэтому эти книги – ненастоящие. Настоящие книги на Земле не пишутся. Настоящие книги создаются где-то на небесах, настоящие книги создаются не нами. Мы – так называемые авторы – это люди, которые всего лишь перенесли на бумагу то, что было создано там, наверху, истинными творцами человеческой истории, истинными творцами ее культуры. Настоящие книги приходят откуда-то из космоса, когда захотят и к кому захотят, приходят в виде мыслей, видений или фрагментов биографии самого автора. Кто не поленится и скрупулезно перенесет все это на бумагу, станет писателем, и чаще всего великим, желает он этого или нет.

Уверен, что читатель догадался, что перед ним лежит именно такая книга – настоящая – книга, продиктованная свыше.

Это книга – неизбежность, книга – приговор, книга – констатация.

Неизбежность – потому что события, описанные в этой книге, и впрямь когда-то произошли, то есть их не удалось избежать.

Приговор – потому что читатели, пересказывая ее фрагменты из уст в уста, приговаривают себя к тому будущему, в котором уже побывал автор.

Констатация – потому что, погрузившись в описанные ниже события, читатель мгновенно окажется в могучем вселенском водовороте. Он будет беспомощно барахтаться в нем, двигаясь то вперед, то назад, то вправо, то влево, барахтаться, будучи не в состоянии постичь своим умом, где у Вселенной перед, где, прости Господи, у нее зад, а уж тем более, где у нее право, а где лево. Он будет способен лишь констатировать это спустя некоторое время.

По этой книге можно безошибочно предсказывать судьбу.

По этой книге можно отчитывать одержимых бесом, можно лечить психические болезни и устранять тенденции к их возникновению.

Разместив эту книгу на журнальном столике, ею можно защитить жилье от пожаров, от проникновения в него грабителей и от бытовых насекомых.

Положив эту книгу под изголовье на ночь, можно загадать желание и оно обязательно сбудется.

Всего этого можно достичь, даже не читая книгу. Так большинство их нас и поступает сегодня с литературой.

Но можно поступить нестандартно: наперекор веяниям времени прочесть эту книгу от корки до корки и увидеть мир вокруг себя незамутненным взором, а, увидев, начать воистину новую достойную себя самого жизнь. А в ней, в этой достойной жизни, всех вышеописанных чудес уже достигать самостоятельно – будет чем себя занять остаток дней.

Короче, нельзя ждать ни минуты! Надо немедленно открыть эту книгу, книгу, продиктованную свыше.

Часть I

Параллельный мир

У меня был брат. Он умер. Ему был всего один годик. Сестра у меня – мразь. Я с нею не общаюсь. Но жить без родственников как-то одиноко и поэтому я общаюсь с умершим братом. Он старше меня на тринадцать лет и мне кажется, нет, я уверен, что он где-то живет. Причем не просто живет, а работает, воспитывает детей и думает обо мне, то есть иногда мысленно общается со мной точно так же, как и я мысленно общаюсь с ним. Мать вспоминала, что это был очень ласковый мальчик. Он всегда улыбался, и улыбка у него была очень теплая. Наверное поэтому мне всегда становится тепло на душе, когда я общаюсь с ним.

Мишка Мухин так и спросил причем сразу всех сидящих в купе: «Почему я иногда бываю абсолютно уверен, что какой-то эпизод своей жизни я уже переживал? Например, я вчера свалился со второго этажа абсолютно пьяный. Очнулся с ощущением того, что это со мной однажды уже произошло.» Мишка Мухин очень умный мужик. На производственной практике, с которой мы сейчас возвращаемся, он половину времени провалялся пьяный под лавкой в сквере, а вчера и впрямь выпал из окна второго этажа прямо накануне экзамена, но на экзамене получил «отлично». Причем заслуженно. Мишка Мухин – сын заведующего кафедрой органической химии в нашем ВУЗе, поэтому в сознании однокурсников он находится как бы посередине между своим профессором-отцом и нами – студентами. Поэтому, когда он вдруг задал вопрос, все немедленно насторожились, словно вопрос задал не студент – однокурсник, а профессор – его отец, и не ответь ты на этот вопрос, можешь лишиться стипендии или вообще загреметь в армию..

Обитатели купе отвечали по-разному. «Это – продукт ассоциативной памяти». «Это твой сон, детали которого вдруг имели место в реальной жизни…» Я твердо сказал: «Миша, ты просто некогда бывал в параллельном мире. А затем произошедшее с тобой там событие повторилось здесь.» Глаза у Мухина вспыхнули и он протянул мне свою, хотя и холеную, но очень крепкую руку. «Правильно! Я и сам так думаю!» Похвала Мухина-сына в глазах окружающих, это все равно, что похвала Мухина-отца – профессора – за ней последует пятерка на экзамене, а может быть даже веское словцо при трудоустройстве. А это так важно, ведь нам осталось меньше года до защиты диплома.

Куда бы я хотел устроиться на работу? – Ну, конечно же, в органы власти. Куда же еще! Подумайте сами. Заискивание передо мною людей, их зависимость от меня… Нет, это не цель, это – средство для моей карьеры – политической карьеры. Я стану депутатом. Власть, уважение, зависть, бесконтрольно текущие на мой счет народные деньги. Но мне этого мало. Я слишком честолюбив. Я стану президентом. И вот тогда… Словом после рукопожатия Мухина-младшего я взирал на себя как на избранника судьбы. Так же как на избранника судьбы взирали на меня все обитатели купе – с восхищением и завистью. Все, кроме одного!

Этот один – Витя Чернов. Сын алкоголика. Он тоже в принципе очень хороший мужик, но он – другой. Он после защиты диплома хочет стать разведчиком. И оттого, что он – другой, и от того, что он хочет стать разведчиком, на него иногда находит. Это, конечно, тяжелое генетическое наследство, доставшееся ему от отца.

Это была последняя мысль, которая успела промелькнуть в голове, прежде чем стальные пальцы сына алкоголика сомкнулись у меня на горле и стали методично его сдавливать. В ушах зазвенело. Я успел еще услышать слова: «Умный, тварь?! Сидели, спокойно разговаривали про баб, про водку, а ты, про параллельный мир.» Я хотел возразить, что про параллельный мир начал говорить вовсе не я, а Мухин, но не смог – воздух больше не поступал в мои легкие.

Этот «параллельный» мир я узнал сразу. Передо мной была Москва с теми же улицами, с теми же зданиями, даже Храм Христа Спасителя стоял на месте. Но другой была атмосфера в городе. Сам дух его был другим. Люди, населявшие этот город, думали и дышали как-то иначе – не так, как думали и дышали мы в нашем мире. Это я почувствовал сразу, когда посреди Москвы-реки, напротив Нескучного сада, увидел памятник, водруженный на месте гибели собачки Муму, героини литературного бестселлера. Памятник был посвящен борцам, погибшим за свободу слова. Кто его автор, я, конечно же, догадался сразу. Многометровая фигура, побывавшая в нашем мире сначала Христофором Колумбом, а затем Петром Великим, в параллельном мире нашла свое новое воплощение в образе глухонемого Герасима, который олицетворял безразличие и глухоту представителя народных масс к свободному слову. Свободное слово, по замыслу автора, рвалось наружу, то есть било фонтанчиком из пасти Муму, собачки, которая вот-вот должна была скрыться под водой с камнем на шее, привязанным ей все тем же глухонемым Герасимом. Я был восхищен тем, как далеко вперед в сравнении с нами ушли жители этой параллельной Москвы в понимании взаимоотношений народа и свободной прессы.

Но каким бы искренним не было мое восхищение, его тут же сменила забота: мне в этом городе теперь предстоит жить. А значит надо как-то устраиваться, чтобы как-то кормиться в нем. Промелькнула мысль: я, наверное, встречу здесь брата. Он поможет: у него, по рассказам матери, была замечательная улыбка. По этой улыбке я его и узнаю! Но когда это произойдет? А что пока? А пока мне надо рассчитывать только на самого себя.

Кстати, почему я был уверен, что в этом новом мире встречу брата? – Да, потому что первый, кого я здесь узрел, был Соловьев – Серега Соловьев, мой однокурсник. Он умер от аппендицита. Серега хорошо относился ко мне при жизни и, когда мы встречались, почему-то задавал один и тот же вопрос: «А ты любишь негров, как люблю их я?» И его рот неизменно расплывался в широкой доброй улыбке. Поэтому, когда я увидел его сейчас, то в свою очередь немедленно спросил: «Серега, а ты любишь негров?». Он мне искренне широко улыбнулся. Я изложил ему свою ситуацию. «А какие у тебя пожелания на этот счет?» – спросил любитель негров. Я решил быть с ним откровенным. Поскольку в том мире, откуда я только что перешел в этот стараниями Вити Чернова, накануне я мечтал стать государственным чиновником, затем депутатом, а затем президентом, я четко сказал Сереге Соловьеву, что хочу найти место государственного чиновника, правда потом спросил, не слишком ли я обнаглел. Ведь просто так устроиться на такое место нельзя – надо иметь волосатую лапу. В глазах моего друга промелькнуло удивление. «Чиновником? Да это здесь проще всего.» После этих слов стал недоумевать уже я. Пусть зарплата невелика, но зато такое место испокон веку считается «доходным» из-за многочисленных взяток и подношений. Не надо напрягать мозги и стремиться совершать открытия, чтобы впоследствии получить Нобелевскую премию – став таким образом богачом. Не надо расшатывать свои нервы, беспрерывно идя по лезвию ножа будучи бизнесменом, не надо годами исходить слюной в ожидании повышения должностного оклада где-нибудь в институте или конструкторском бюро. Человек, попавший во власть, имеет свою прибыль со всего происходящего под его крылом. Иначе под его крылом просто ничего не будет происходить. И баста! Таков он – русский чиновник. Неужели в параллельном мире что-то может быть по-другому? Но почему тогда здесь так просто попасть в структуры власти? В моем мире к такому «доходному месту» человек движется годами. У меня возникло опасение: а вдруг в параллельном мире это место не такое доходное? О чем я тут же спросил Соловьева. «Нет, что ты, – замахал он руками, – еще как доходное!» Но, прочтя на моем лице еще большее недоумение, он тактично ушел в сторону от прямого ответа: «Обживешься у нас немного и сам все поймешь.» Приятель дал мне номер своего телефона и клятвенно заверил, что к завтрашнему дню вопрос о моей работе будет улажен, причем, именно так, как я хотел. «А теперь тебе надо найти здесь свою жену, – сказал он, уходя, и, цокнув языком, – добавил, – Весьма пикантная дамочка! Не хуже негров.»