Inkoгnиto - Банк. Том 1 Страница 4

Однако источник не выявленных и даже еще не наступивших проблем в области безопасности в пригороде Токио бодрствовал. В старости требовалось меньше сна, да и постоянно будоражащее уязвленное самолюбие сначала отодвинутого в сторону, а затем, хоть и с почетом, но все же недвусмысленно изгнанного на пенсию заместителя руководителя часто не давало уснуть до четырех-пяти ночи. «Или утра?» – подумал Киоши Онода. Впрочем, какая разница – теперь он может спать хоть до часу дня, заняться-то ему, в сущности, все равно нечем. Конечно, можно продолжать вести дневник в интернете на японском и английском языках, выкладывать результаты своих занятий фотографией на общедоступный интернет-портал, смотреть телевизор… Но это все не то, хотя он занимался упомянутыми делами для того, чтобы занять неимоверное количество даже не свободного, а скорее пустого времени. Нерациональная бессмысленность этих занятий была очевидной для него, но надо же, в конце концов, чем-нибудь заниматься? Хотя бы и этим. Его очень-очень дальний родственник Хиро Онода вообще 29 лет занимался внешне намного более бессмысленным делом – партизанил на Филиппинах после капитуляции Японии. И вышел он из джунглей только по команде своего командира, доставленного на остров Лубанг исключительно для отдания этой самой совершенно необходимой команды. Но у того был приказ, которому в армии нужно повиноваться и все эти 29 лет его жизнь была подчинена заданной командиром цели, а в чем смысл нынешнего существования Киоши Онода? Особо учитывая то, что он остался на свете совершенно один, без близких родственников. «Наверно, надо было все-таки нарушить слово, данное матери» – подумал он. Онода родился в 1937 году и был младшим из пяти братьев в семье. Беременность была нежданной и случайной – его мать очень надеялась на дочку после четырех братьев, но опять родился мальчик. Храня верность древним самурайским традициям, все его братья умерли не от старости… Как и его отец, которого он помнил отчетливо только одну неделю в 1944-ом во время очень краткого отпуска – во время предыдущих посещений Киоши был слишком мал. Через неделю после выхода отца в море в его эсминец попали две торпеды, сброшенные с палубных самолетов американского авианосца. Судно разломилось пополам и затонуло практически мгновенно. Из команды не спасся никто, весть о потоплении донес уцелевший корабль, которому было не до спасательных операций при авианалете. Двое братьев сгинули на Гвадалканале, одному была оказана честь «божественным ветром» ударить по американскому авианосцу и один погиб во время разгрома Квантунской армии. Когда мать в 1945-ом узнала о зачислении его брата в камикадзе, она крепко взяла Киоши за голову, так, чтобы смотреть глаза в глаза. И очень тихим голосом, так, чтобы гордившийся собой брат не услышал, сказала: «Киоши, дай мне слово, что ты никогда, повторяю, НИКОГДА, не будешь иметь ничего общего с армией». Горе и мольба в ее глазах были настолько сильными, что навсегда врезались в его память и Онода сказал: «Да, я даю тебе слово». Впереди было извещение о смерти еще одного брата и не жизнь, а скорее, доживание его матери, долг которой был воспитать своего последнего сына. Она умерла только тогда, когда он закончил университет, и на спокойном лице умершей совершенно непонятным образом отражалось чувство выполненного долга, который не давал ей умереть от горя сразу. Киоши повернулся на футоне и машинально уставился на колесики кресла, освещаемые лунным светом. С 1981 года он спал один – жена умерла от рака. Его дядя пережил ее на два с половиной года. В конце жизни тот детально изучал родословную предков и выявил родство со знаменитым воином. «Хотя, возможно, он и соврал о родстве, для того, чтобы ободрить меня после смерти жены» – подумал Онода. Но ему не хотелось узнавать правду об этом. Так или иначе, после смерти всех родственников, работа более чем на двадцать лет заняла весь смысл его жизни и обиды в очередной раз воскресали в памяти вместо сна..

Киоши знал свои достоинства, осознавал свои недостатки и мысленно в тысячный раз прокручивал их перед собой в бессонницу. Он понимал, что в нем нет той пресловутой западной «креативности», которая помогает придумывать что-то совершенно новое. Однако, не только по его мнению, администратор и не должен ею обладать. Даже в высокотехнологической компании, которая производила устройства BNA, что расшифровывалось, как Bunch Note Acceptor – приемник банкнот. Фирма начинала со стандартных простых однокупюрных приемников и именно Онода, услыхав предложение молодого сотрудника о том, что неплохо было бы принимать деньги пачкой, а не по одной банкноте, начал продвигать это предложение наверх. «За что сам и поплатился» – подумал он. Администратор должен уметь оценивать предложения и продвигать в работу правильные, отсекая абсурдные. Лет 20 назад, когда западная мода на назначение «creative men» еще не вполне дошла до Японии, руководить бы ему отделением многокупюрных приемников. Но судьба распорядилась иначе. Возможно, если бы Киоши показал наяву свои скрытые положительные стороны, все было бы по-другому, хотя с такими положительными сторонами могли и немедленно уволить. Фанатичная даже для японца аккуратность и каллиграфический почерк еще не слишком выделялись среди остальных. Но вот если бы выявилась его удивительная память, которая помогала ему запоминать документы страницами… Для того, чтобы как-то объяснить эту способность, Оноде приходилось даже вести дневник, в котором он в иносказательной форме точно описывал все то, что он запоминал. Причем он мог не просто тупо запоминать все для последующего воспроизведения, а еще и оперировать с этими данными, сравнивать их с другими и находить ошибки. Кому нужен сотрудник, который помнит наизусть не только все тонкости работы датчиков и механизмов, но и все распоряжения начальства за последние десятки лет, не говоря уже о сотнях конфиденциальных параметров распознавания различных валют? Знай о таких способностях центробанки с монетными дворами, его бы отловили даже и в филиппинских джунглях, вздумай он скрываться там, как его возможный родственник. И не факт, что оставили бы в живых. Приходилось всячески маскироваться и на совещаниях задавать внешне невинные вопросы типа «что-то Вы говорили о таком-то датчике, Ямада-сан? Какая там чувствительность?» И после получения ответа кто-то другой, будучи европейцем, частенько в сердцах ухватился бы за голову, так как ответ полностью ставил крест на его предложениях, идеях или даже многонедельной упорной деятельности. «Если бы не я, многокупюрного приемника банкнот бы не было», подумал Онода и это не было преувеличением. Он был бы идеальным руководителем проекта. Сколько ошибок, противоречий и несуразностей обнаружено лично ним при проектировании! И на скольких удалось настоять его начальничку! Проклятому дуралею все везло и везло, хотя и глупостей им сделано… Конечно, BNA механизм сложный и сотканный из множества противоречий, но, например, нельзя же настолько увеличивать удельный вес магнитных и ультрафиолетовых проверок в алгоритме распознавания. Онода неоднократно напоминал об этом, да и об иных решениях, ошибочных по его мнению, но чаще всего его просто не хотели слушать, а потом, в строго определенное законом время отправили на пенсию. Наверно, надо было поступить по-европейски, прыгнув через голову и доложив хозяину фирмы – при удаче ему бы удалось отомстить этому выскочке. Хотя… не исключено, что еще не поздно… Тем более, что сам Киоши уже не работает… И наплевать на фирму, которая так с ним обошлась… Внезапная мысль о мести начала приобретать все более и более реальные очертания и полностью занимала его мозг около трех часов. После продумывания до мелочей всех деталей Онода сладко зевнул, с удовольствием потянулся на футоне и закрыл глаза. Теперь он знал, что нужно делать и для этого нужно было выспаться, так как то, что он задумал, нужно делать с ясной головой. И перед полным погружением в крепкий сон он с удовлетворением осознал, что жизнь Киоши Онода вновь наполнилась смыслом.

Если жизнь одного японца приобрела осмысленность, то оставшиеся на ночь сотрудники IT-отдела Благовещенского филиала «Ультрим-Банка» в упор не видели ее в устроенной ночной деятельности. «Конечно, роман Дюма-Отца „Граф Монте-Кристо“ тоже заканчивался словами „Ждать и надеяться“, но на всех присутствующих, пожалуй, не найдется не то, что нескольких, а даже одной пещеры с сокровищами для того, чтобы делать это спокойно» – подумал начальник IT-отдела филиала. По местному времени было около 11 часов вечера, в Москве в это время было около пяти. Больше двенадцати часов назад московские программисты передали в работу обновление программы «Потребкредит». Как это бывало практически всегда, патч накатили неудачно, но обычная неудача не выходила за рамки трех-четырехчасовой неработоспособности. А сейчас происходило то, что бывало два-три раза в год – программа заткнулась более, чем на пол-суток. Эти чертовы олухи начинают работать с патчами в 3—4 ночи по московскому времени, а ведь на Дальнем Востоке уже рабочий день! Хотя местные менеджеры и начинают обзванивать клиентов за несколько дней, напоминая о том, что в такой-то день программой пользоваться нельзя, и по электронной почте пишут, но, как всегда, находятся люди, которые пропускают это мимо глаз и ушей. На беду, сегодня среди таких оказался ключевой клиент банка, у которого все повисло во время оформления двух кредитов, один из которых был на огромный плазменный телевизор стоимостью под двести тысяч. Учитывая то, что сплавить эту, неизвестно зачем доставленную явно не в самый богатый город махину не удавалось полгода, разочарование торговой точки было, как минимум, чертовски велико. Директора магазина и филиала, естественно, очень жестко пообщались между собой, после чего вызванным на ковер автоматизаторам, не успевшим сказать и слова, устроили жесточайший разнос. Как метко охарактеризовал впоследствии это действо один из подчиненных: «Вкатали не простую клизму, а перцовую кружку Эсмарха ведер на 5—6». Спустя четверть часа в монолог явно подуставшего директора удалось вставить слово-другое, затем стало возможным вставлять даже отдельные предложения, а несколько позже поток сознания разъяренных сотрудников IT полетел в обратную сторону, передавая все, что они думают о Москве, о тамошних идиотских порядках и, в особенности, о тамошних программистах. После длительной взбучки речь их отнюдь не всегда была цензурной, но, на удивление, директор отнесся к этому терпимо, так как, видимо, начал воспринимать настроение людей и висящую в воздухе надпись «НАБОЛЕЛО!!!» По прошествии многоголосого ответа IT и предложения вечером позвонить в Москву, когда там появится начальство, все разошлись. Вечером директор, заранее созвонившись с секретаршей предправления и пообещав ей в первый же приезд пару килограммов дальневосточной красной икры, за то, что она соединит его первым, начал «переговоры на высшем уровне» с участием начальника IT филиала и его заместителя. Немного остывшим людям удалось воздержаться от нецензурщины, но председатель правления по интонациям сразу понял, что дело плохо. Московским IT-деятелям было устроена взбучка, хотя и намного более слабая на вид, но ее внешняя слабость очевидно компенсировалась должностью первого лица банка. Пустячок, а приятно, хоть и приходится по указанию директора филиала сидеть ночью, чтобы проверить работу программы сразу же после восстановления работоспособности и немедленно сообщить о всех найденных ошибках (а они после такого патча будут, к бабке не ходи). К тому же, для разогрева председателю правления позвонили директора еще нескольких филиалов, хотя Благовещенский филиал банка всегда занимал особое место – он был Самым Первым филиалом. Обычно, региональная экспансия банка начинается с города-миллионника, в котором у банка есть акционеры. Если «по размеру» и чтоб не отстать от конкурентов банку пора было филиалы открывать, а в регионах ничего нет, начинали обычно с Питера. А тут город не самый большой, да еще на Дальнем Востоке. Но тут директор по развитию бизнеса показал свою мудрость – гораздо лучше начинать с не самого большого города и отрабатывать там все технологии запуска филиала. На одном из предприятий наклюнулся зарплатный проект? – ну так и начнем оттуда. Время показало его правоту – после полугодовой обкатки филиала, хоть и сопровождаемой разнообразными и множественными «приключениями», региональная экспансия банка пошла, как по маслу. Хотя тех людей, которые пять лет назад, начинали IT филиала, уже нет – работают у конкурентов, а тот, кто первым был, даже в Австралию уехал. Но их следы еще виднелись во многих местах. Начальник с гордостью посмотрел на известный IT всего банка легендарный коммутатор Cisco и поймал себя на том, что почему-то назвал его по-русски коммутатором вместо практически общепринятого английского слова switch. Да, в IT вытесняет английский язык наш «великий и могучий»… Кто же сейчас говорит «накопитель на жестком диске» вместо «винчестер»? «Принтер» давным давно вытеснил «алфавитно-цифровое печатающее устройство», как и «плоттер» «графопостроитель». На сканер уже русских слов не было… Так или иначе, этот switch работал без выключения более четырех с половиной лет – это было больше, чем у любого устройства в банке. Всем IT-отделом была куплена бутылочка хорошего французского коньяка для того, чтобы отметить пятилетний uptime5 легендарной железки. Плохое настроение работников отдела, вызванное бессмысленной ночной работой, испортилось бы еще больше, если бы они узнали, что легендарный коммутатор придется перезагрузить до юбилея. А причины событий, по которой «легенда» превратится не только в фарс, а даже и в трагедию, привели бы их, как минимум, в полнейшее расстройство, по сравнению с которым сегодняшние события были показались бы просто мелкой неприятностью.