Игорь Евтишенков - Римская сага. Том II. Битва под каррами Страница 4

– К начальнику гарнизона.

– Там стена такая…

– Да, я знаю, – кивнул Лаций, уже догадавшись обо всём.

– А вчера вечером Хабул пришёл домой злой и не говорил ничего. Он собрал своих детей и жену. Нас они закрыли в сарае. А сами все ночью уехали. Когда мы выбрались, рядом был его сосед. Он сказал, что теперь этот дом продан и принадлежит другом купцу. Нас прогнали. Сказали, что мы можем идти, куда хотим. Мы хотели вернуться домой. Но без денег и дочерей мы не можем идти назад. А где они, мы не знаем. Хабул сказал, они пошли танцевать к молодому царю. Но где он, царь? И где нам искать наших детей? – Аарон опустил глаза и стал качать головой из стороны в сторону.

– А почему ты не рассказал это ему? – Лаций кивнул в сторону стражника.

– Я всё рассказал. Но он ничего не ответил. Сказал, сидите и ждите кого-нибудь. Вот мы и сидели.

– Вам надо в лагерь. Но вы туда не доберётесь. Ладно, сидите тут, – он не хотел ничего обещать этим незнакомым, но всё же обманутым и несчастным людям.

Когда он добрался обратно до лагеря, сына Красса там уже не было. Но Лаций узнал, где находятся танцовщицы. Их отправили ночевать в обоз к его другу Марию. Услышав историю про хитрого купца, старый легионер не стал ничего спрашивать, только пожал плечами и кивнул в сторону спящих на пустых мешках девушках.

– Их хотел вечером забрать легат Лабиен, – буркнул он, когда Лаций стал их будить.

– Да? А, помню! Он ещё хотел задавить Варгонта лошадью, – вспомнил Лаций старую стычку между Варгонтом и самоуверенным сильным всадником, которому его друг не уступил дорогу на берегу. После сильного шторма все еле стояли на ногах, и Варгонт помогал разгружать имущество легиона вместе с гастатами. Всадник, не зная, что перед ним стоит недавно назначенный префект легиона, потребовал уступить дорогу ему и сопровождавшим его слугам. И ещё приказал легионерам Варгонта помочь ему. Лация в этот момент не было, поэтому после короткой перепалки всадник двинул свою лошадь грудью прямо на дерзкого коротышку, как он назвал Варгонта. Естественно, лошадь вместе с всадником полетела в воду, после чего их вытащили на берег и слугам Лабиена с трудом удалось увести его в лагерь.

– Да, этот, – недовольно ответил Марий. – Смотри, осторожно.

– Не волнуйся, он же не купил их у Публия! – со смехом ответил он. – Просто отвезу их обратно, в город. Там их отец ждёт.

– Кто знает. Всякое бывает, – вздохнул ветеран. – Удачи тебе!

Когда заспанные и ещё не пришедшие в себя девушки узнали, что они возвращаются к своим родителям, их радости не было предела. Они сели в пустую повозку со старым мерином и выехали с Лацием из лагеря. Но на полпути их догнали два всадника, в одном из которых Лаций с неприятным удивлением узнал того самого Квинта Лабиена, о котором говорил Марий. Второй был беспринципный центурион Геренний. Его Лаций хорошо знал по службе в армии Цезаря. Видимо, эти два неприятных человека уже успели найти что-то общее в этом походе.

– Ты куда их везёшь, Лаций? – довольно резко и нагло бросил Лабиен, останавливая лошадь. Узкий прищур глаз, плотно сжатые губы и вздрагивающие ноздри – было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не броситься на него.

– Назад, в город, – стараясь оставаться спокойным, ответил он.

– Это мои рабыни. Я купил их у Публия Красса! Вот свидетель, – Лабиен махнул в сторону центуриона.

– Публий не мог их продать. Это не его рабыни, – тем же тоном произнёс Лаций.

– Отдай их мне, иначе…

– Не надо кричать, Лабиен. Я тебя хорошо слышу. Сколько ты заплатил Публию? – спросил он.

– Триста сестерциев, – не моргнув глазом, ответил тот.

– Я верну тебе эти деньги перед вечерним караулом, если ты не врёшь.

– Ха, ты хочешь просто вернуть деньги? Но я не продаю этих рабынь. Поэтому мне деньги не нужны.

– Хорошо, сколько ты хочешь? – опустив подбородок на грудь, угрожающим голосом спросил Лаций.

– Я не продаю их! Ты, что, не слышал? Или безродные легаты теперь имеют право на произвол в римской армии? – дерзко спросил Лабиен. Его лицо скривилось в презрительной гримасе, и он ждал ответного оскорбления. Он был уверен, что Лаций не станет спорить с двумя вооружёнными всадниками, и для уверенности положил руку на меч, чтобы припугнуть его. Лаций повернул голову и оценил расстояние до легата и его лошади. Центурион Геренний тоже взялся за меч и приблизился к повозке. Лацию хорошо был виден шрам у него на шее. Он проходил от уха до противоположной ключицы, как будто кто-то хотел отрубить ему голову вместе с рукой, но лишь поцарапал кожу. Рваная линия шрама резко выделялась своей белизной на тёмной коже центуриона, и за это его прозвали «молнией».

Девушки, тем временем, замерев от страха, жались друг к другу в повозке.

– Он купил нас, – донёсся оттуда девичий голос. Видимо, кто-то из них понимал, о чём они говорят. Лаций даже не пошевелился. Он продолжал внимательно следить за движениями центуриона Геренния, которого считал более опытным и опасным противником, чем Лабиена.

– Скажи свою цену, или тебе придётся второй раз искупаться в море вместе с лошадью, – с угрозой в голосе сказал он. – Только теперь это будет море из твоей крови, – короткий нож медленно вскользнул из-за пояса и лёг в руку. Постукивая рукояткой о колено, Лаций ждал, прикидывая, стоит ли кидать его в лошадь или сразу в ногу Гереннию, если тот сделает шаг в его сторону. Но перед этим стоило напомнить зарвавшемуся легату о его прошлой ссоре с Варгонтом. Видимо, тот не понял, о чём идёт речь, но потом его лицо вспыхнуло, он натянул на себя удила, конь дёрнулся и чуть не встал на дыбы. – Ну? – поднял вверх брови Лаций. – Ты, кажется, всё понял? Говори! Нож летит быстрее, чем ты думаешь.

Центурион сдал назад свою лошадь, подъехал к Лабиену и стал что-то быстро говорить ему тихим голосом. Было видно, как у него на шее напряглись жилы и быстро задвигалась обычно неподвижная нижняя челюсть. Потом он нахмурился и покачал головой. Его новый друг остался недоволен услышанным. Лицо Лабиена пылало от гнева, но Геренний что-то тихо добавил и отъехал в сторону. Через какое-то время легат принял решение.

– Шестьсот сестерциев. И прямо сейчас, – дрогнувшим голосом произнёс он. Было видно, что эти слова дались ему с трудом, потому что он не собирался уступать, но, видимо, центурион успел объяснить ему, почему Лаций держит нож за лезвие и что будет дальше, если он бросится на него с мечом. Лабиену ничего не оставалось, как согласиться.

– Получишь вечером, – похлопав рукояткой по ладони, ответил Лаций и потянул лошадь влево. Старый мерин дёрнул повозку и поехал следом за ним. Снова заскрипели колёса, и позади повисла напряжённая тишина. Лабиен остался справа, и Лаций какое-то время следил за ним краем глаза, но потом расстояние увеличилось и его лошадь пропала из виду. Повернуться – означало показать свою неуверенность. Этого Лаций позволить себе не мог. Он опустил голову на грудь и некоторое время ехал молча, внимательно прислушиваясь к звукам за спиной. Но ничего, кроме скрипа повозки, слышно не было.

– Они уехали, – раздался вдруг чей-то тонкий голос. Он резко повернул голову и увидел большие чёрные глаза, смотрящие на него из-под накинутой на голову ткани, широкие брови и тонкий нос с горбинкой. Особенно ему запомнились трепещущие от страха тонкие ноздри её красивого носа. У этой девочки было необычное лицо, и она явно отличалась от остальных своей внешностью. – Они уехали, – повторила она. Лаций оглянулся и увидел удалявшиеся фигуры всадников. Улыбка невольно тронула его губы, и он ответил:

– Ты – хорошая девушка. Как тебя зовут?

– Эриния.

– Хорошо, Эриния, поехали. Там твой отец ждёт.

Увидев своих дочерей, несчастный Аарон расплакался, как ребёнок. Старое лицо, как высохший финик, вытянулось вниз, и по изборождённым морщинами щекам потекли крупные слёзы. Он долго всех обнимал и целовал в лоб. Мать вела себя более сдержанно, но, обняв детей после отца, уже никуда от себя не отпускала, и они жались к ней, как маленькие гусята к гусыне.

– Я не забуду тебя, благородный человек! – сквозь слёзы произнёс отец. – И дочь моя не забудет.

Лаций не стал ждать, пока чувства отца успокоятся и, пожелав удачи, направил своего коня в сторону городских ворот. Какое-то время он ещё слышал обрывочные слова благодарности, которые тот с трудом выговаривал, стараясь облагодетельствовать всех будущих детей и потомков своего спасителя, но потом и они смолкли.

Вечером надо было пойти и отдать деньги Лабиену, но он попросил сделать это Варгонта, который согласился с огромной радостью. Однако через какое-то время тот вернулся, сказав, что храбрый легат, увидев его, спрятался в свою палатку, и ему пришлось разговаривать с его брадобреем, который, не в пример своему хозяину, оказался более вежлив и спокоен. Хотя, по правде говоря, он давно уже засматривался на Варгонта, но раньше у него просто не было повода поговорить о более близких отношениях. Не получилось и на этот раз. Варгонт быстро объяснил смазливому властелину острого ножа и скользкого масла, что тот скорее договорится о нежных отношениях с лошадью своего хозяина, чем с ним. После этого субтильный слуга перестал приставать к нему с глупыми просьбами и выслушал сообщение для легата Лабиена. Варгонт схитрил и не стал передавать деньги через брадобрея. Он попросил того передать Лабиену, что если он хочет получить свои монеты, то может в любое время подойти к легату Лацию и взять их сам. Там же Варгонт заметил хмурого центуриона Геренния, который почему-то даже не поприветствовал его, хотя у них были хорошие отношения.