Сергей Данилов - Пиэль. Повесть Страница 4

Заходишь в ворота, и сердце мгновенно наполняет радость: здесь есть асфальтовые дорожки! Кроме них бесконечно греют душу кирпичная, оштукатуренная и беленая синей известью столовая, хозкорпус, ровные ряды коттеджей, пляж на озере с белым песком и двумя скамейками, а не радуют комары, комары, комары. Несметные тучи комаров набросились на приезжих. И они особенные, эти местные зомби. Обычный комар расстается с жизнью легко, беззвучно: шлеп – и мокрое кровавое место от него осталось. Местные гибнут с отвратительным хрустом. Они здоровенные, рыжие, костлявые. У них прекрасно развит плечевой пояс, крепкая горбатая спина, мощные ноги. Кожу дырявят длинными толстенными иглами, протыкая грубо, как пьяный ветеринар старую клячу. Пока Николя бежал в обнимку с двумя матрацами (своим и Сониным) от склада постельных принадлежностей до коттеджа, комары изрешетили шею и руки, а ответить им ничем существенным он не мог.

Через территорию турбазы стрелой проходила главная асфальтовая аллея – широкий проспект с неоновыми фонарями и голубыми елями, от нее ветвились дорожки-улицы, вдоль которых располагались новенькие щитовые коттеджи. За их коттеджем номер восемь стояли номер девять и десять, далее улица круто ныряла вниз, в сырую зеленую лощину, несмотря на разгар дня до краев наполненную густым сизым туманом. Из тумана торчал край длинного общественного умывальника: труба с многочисленными сосками и водонапорная бочка над ней.

Новоприбывшую группу поселили в соседних комнатах коттеджа, соединенных узким тамбуром, в котором хранились ведра, швабры и тряпки. Девчонки втроем заняли свободную шестикоечную комнату, Коля попал четвертым в мужскую компанию того же шестиместного размера. Один человек жил в ней давно, с весны, звали его Герасимычем. Лет приблизительно сорока пяти, с красно-примороженным лицом, приехал из Якутии. Он с удовольствием изучал в таежном центре технологию автоматизации алмазной промышленности. За кроватью Герасимыча в углу стояли несколько удочек, а сама кровать, сапоги и весь он сам пропахли свежей озерной рыбой.

Пышнокудрый, явно лысеющий замначальника кубанского ВЦ мелиорации Красилов располагался на соседней койке, рыбой не пах несмотря на то, что по работе был связан с водой. Он приехал изучать язык высокого уровня пиэль: его кубанское ВЦ занималось планированием подачи воды на рисовые чеки. Красилов сидел с бумагой, на которой чертил клетки, глубоко задумавшись над оптимизацией полива, и при этом осторожно перебирал длинные каштановые пряди на голове и щурил симпатичные, слишком серьезные глаза.

Еще одним соседом-пиэлистом оказался хромоватый Володя Гофман из Казахстана, прибывший на одном автобусе с Николя. Володя очень долго, аккуратно и даже нудно заправлял свою кровать. Сделать это ему было непросто с тростью-костылем, однако он старался и в конце концов достиг геометрического совершенства. После чего присел на стул и, не выпуская ни на минуту палки из рук, рассказал, что его отправили на курсы с условием отработать впоследствии на пиэле три года. Гофман был доволен, что смог пробиться на московские курсы из Казахстана. Он принялся дотошно выспрашивать старожила Герасимыча, как ему живется-поживается на турбазе.

– Рыбалка здесь на зависть, – поделился радостью Герасимыч, и его лицо, обожженное якутским медным загаром, расцвело. – Места есть замечательные. Завтра сходим на утреннюю зорьку, порыбачим, сами увидите.

– У нас с восьми занятия, – отказался сидевший на стуле и поигрывавший красивой тросточкой Володя.

– До восьми успеем ведро карасиков надергать, – продолжил улыбаться Герасимыч своим приятным озерным воспоминаниям. – Фирма гарантирует.

Вдруг в тамбуре раздался шум, кто-то сильно пнул пустое ведро в темноте. В грохоте раздалось негромкое: «Ой, мамочки, да что же это?». После чего застучали.

В комнату ворвалась Надин и, тараща круглые глазенки, закричала:

– Есть здесь врач? Соне плохо!

– Врач есть, – вспомнил Красилов. – Я узнавал, у него медпункт по расписанию работает в хозкорпусе, а сам он живет в первом коттедже. Давайте схожу, приведу, раз такое дело.

Остальные ринулись на женскую половину смотреть умирающую Соню. Даже Гофман в качестве замыкающего долго боролся костылем с пустым громыхающим ведром в узком проходе, пока не пробился к свету.

– А что с ней? – спросил Николя, увидев Соню, вполне самостоятельно сидевшую на кровати и недовольно зыркавшую исподлобья на толпу, окружившую ее со всех сторон.

– Пухнет на глазах. Смотрите, какой лбище вымахал.

– Лоб как лоб, – рассудительно произнес Герасимыч, наклоняясь и рассматривая голову потерпевшей с близи. – Зря, девушки, паникуете. Немного комары покусали, подумаешь, к завтрашнему дню все пройдет, даже и не вспомните. Надо просто мазаться погуще от них мазью, я каждый день полтюбика извожу, а иначе нельзя – съедят на рыбалке заживо. – Он отмахнулся от кого-то. – Видали, какие кастрюки летают? Сплошная хроника бомбардировщиков.

Лоб у Сони действительно оплыл подушкой, нависнув над глазами. Взгляд был затравленный и отчужденный.

– А это тоже пройдет? – пискнула она, протянув две руки вперед.

Одна – как тоненькая синяя спичка, а другая от запястья до локтя раздулась лиловым шаром. Присутствующие открыли рты.

– Да, тут надо врача, – вздохнул Герасимыч, вежливо отворачиваясь. – Сейчас принесу крем.

– Ваш крем от комаров так противно пахнет, и липко от него до невозможности.

– Ничего, зато будем клеить мужиков, – хихикнула Надин. – Несите мне, я помажусь. Николя, где ты там, подходи, клеиться будешь.

Врачом оказался спортивного вида седоватый мужчина в тренировочном синем костюме и кедах. На шее болтался стетоскоп. Он быстро осмотрел руки и лоб.

– Вероятнее всего, аллергия. Что кушали сегодня?

– Ничего! – с отчаянием вскричала Соня.

– Мы на завтрак опоздали, – пояснил Коля.

– Тогда, возможно, пыльцы цветущих трав нанюхались, – выдвинул очередную гипотезу врач, весело блеснув золотыми зубами в сторону Мары. – Июль – самое время.

– Комар костистый меня укусил! – взорвалась Соня. – Сейчас же уезжаю, ноги моей здесь не будет. Коля, несите, пожалуйста, постель обратно, сдайте завхозу!

– Аллергия на комаров? Что-то не слышал такого прежде. Вот что, товарищи, надо ехать в городскую больницу, там возьмут необходимые анализы и определят причину аномалии.

Но Сонечка не желала более подвергать себя укусам местных колючих тварей. Путешествие подкосило ее окончательно, и она уехала обратно в город с вещами на турбазовском автобусе.

– Так, одним негритенком меньше, – сказала Надин, осмотрев прочих, словно проверяя: кто следующий?

– А пойдемте на озеро сходим до обеда, – предложила Мара.

– Давайте. Только учтите, я не донор, оденусь поплотнее, чтобы избежать участи бедной Сони. Коля, давай ты будешь другом моего трудного детства? – Надин потупилась, надула щечки.

– Как это?

– Если вдруг меня укусит неизвестного вида насекомое и я тоже распухну и умру на твоих коленях, то ты, как друг трудного детства, оросишь меня горькими слезами.

– Почему на коленях? У тебя же койка есть.

– Умирающих юных девушек принято носить на руках, хоть раз-то в жизни! Кино не смотрел разве? Да не бойся, пронесешь несколько метров по берегу озера, большого, как море, потом опустишь, но не на землю, а на свои колени, и будешь сдержанно орошать скупыми слезами. Крупным планом. Давно мечтаю так умереть.

– Так ты героиня? Предупреждать надо. Нет, на коленях неудобно держать, лучше на койку отнесу.

– О, самое то место, самое наше. Заметано.

Провожатым по местным окрестностям наладился Герасимыч, приятно благоухающий неизвестным спиртным напитком, не водкой, не коньяком, не самогоном, но тоже крепким. Следом шли Красилов и Володя со своей японской тросточкой. Герасимыч показал озеро с песчаным пляжем и небольшой пристанью для весельных лодок. Ближнюю сторону озера окружал сосновый бор с примесью елей.

– Здорово нам будет здесь отдыхать! – воскликнула Надин. – Если погоды дождемся.

– А то, – энергично поддержал Герасимыч. – Рыбалка у нас, девушки, высший класс. Я утром беру лодку и заплываю во-он к тем кустам. Видите на горизонте? Там карась берет с пяти до шести, но никому, ясно? Это государственная тайна. Разглашаю исключительно для своих. А самое удивительное во всей местной истории другое обстоятельство: вода на середине озера – всегда теплая, хотя по краям вполне обыкновенная. Говорят, со дна геотермальные источники бьют. Ах, как хорошо плавать на середине ночью, под луной!

– Вы что, плаваете ночью? – не поверила Надин. – И с кем же, интересно знать?

– Один на лодке рыбачу, но видел ближе к кустам на другой стороне таких русалок, пуда на три-четыре каждая!