Александр Носов - Архат Страница 4

– Да сосед мой – подонок картавый, водочки накушался и всю ночь джихад своим домашним устраивал. Пришлось до утра слушать причины его недовольства жизнью.

– Почему слышимость такая?

– Вот и я думаю… Как будто этот злодей в соседней комнате глотку рвет. Думал уже ментам звонить, чтоб закрыли его года на три, – хохотал Ян – А что? Научился бы чифирить, цокать сквозь зубы и по фене ботать. Потом бы спасибо сказал, – протараторил Ян, вытирая слезы от смеха.

– Пойдем, пойдем, разомнемся немного, – настаивал Лука.

– Ну, тогда зацени мои новехонькие брюки, – сказал Ян, вопрошающе глядя на Луку.

Он начал вертеться перед ним, привлекая внимание на свои красные зауженные штаны.

– Как педик, – отрезал Лука.

– Все так ходят! – смутился Ян.

– Значит все педики, – со вздохом парировал Лука.

Он считал большим минусом Яна его одержимость в одобрении других людей. Больше всего Яна беспокоило то, как его воспримут и, самое главное, что про него скажут. В особенности Яна волновало мнение людей, которых он по какой-то причине воздвиг себе в авторитеты. К их мнению он прислушивался затаив дыхание, со священным трепетом глотая каждое слово. Потом цитировал обрывки их мыслей в каждом разговоре при любом подходящем случае. Порой Луке казалось, что Ян стремился слиться с ними, чтобы думать и чувствовать через них.

Помимо этого Ян затрачивал огромные силы, что бы соответствовать дутому образу себя и, как он выражался, «быть в теме». Он постоянно гнался за новинками в моде. Если в продаже появлялась новая модель телефона, Ян стремился первым приобрести ее. Он старался окружать себя людьми, стремящимися к тому, что в тренде. В своих тесных кругах они говорили только о том, что считалось популярным. С видом знатоков восхищались искусством, которого не понимали, но которое было принято обсуждать. Носили одежду, которая смотрелась на них глупо, но по какой-то причине считалась стильной. И так каждый день, они понемногу теряли себя, размениваясь на чужие мнения, которые приняли и отстаивали как свои.

– Лучше уж как педик, чем как быдло! – обижался Ян.

– А чем ты отличаешься от быдла? Уж не цветными ли штанишками в обтяжку с модным логотипом?

– Тебе с утра кто-то на яйки наступил? – обижался, насупившись, Ян.

– Извини, просто с матерью сейчас поссорился, – тихо произнес Лука, поймав себя на мысли, что пытается сорвать на друге свою злобу.

– Из-за чего? Тоже педиком ее обозвал? – поинтересовался Ян с напускным любопытством.

– Говорит, что бездельники считались самыми презренными людьми.

– Когда? – насмешливо спросил Ян.

– В старину.

– Урок истории от матушки? – засмеялся Ян – ты бы намекнул, что времена старины прошли, и пора бы снять со стен советскую роскошь.

Лука понимал, что делится с Яном подробностями о его конфликте с матерью, не имело смысла. Ян был не очень внимательным и чутким слушателем, так как самый больший интерес у него вызывал он сам.

Но в место сочувствия Ян часами рассказывал пошлые анекдоты, смешные истории и нелепости, случившиеся с ним в течение дня. Всего этого в арсенале Яна было в достатке. И Лука дал ему слово, поинтересовавшись – как прошел день? Слова сразу же потекли из Яна рекой, как будто он заранее ждал этого вопроса и готовился к нему, подбирая в мыслях наиболее забавные истории и шутки. Он во всех красках стал описывать, как опоздал с утра в институт, встретив друзей, и как потом отшучивался от преподавателя. С кем он познакомился на обратном пути, и какие это «сказочные люди». Ян, не прерываясь, излагал свой рассказ громким голосом вперемешку со смехом и не мог наговориться, размахивая длинными руками.

Прогулочным шагом друзья приближались к центру. Машины становились дороже, улицы чище, люди элегантней и трезвей. Центр напоминал отдельный город и жил обособленно от остальной части. Элитные многоэтажные дома с зелеными газонами, коттеджные поселки, чистые улицы и ровные дороги были словно другим миром по сравнению с их районом.

Через полчаса они ехали в лифте на последний этаж одного из элитных домов, где снимал квартиру их лучший друг Марк.

III

Дверь оказалась не заперта, из-за нее доносились голоса и громкий смех. Без звонка и стука Лука с Яном вошли в прихожую, заставленную обувью. Жилище Марка за редким моментом пустовало без гостей.

Всего два месяца назад Марк покинул их район, перебравшись в просторную квартиру-студию. Она была оформлена в белых тонах в стиле минимализма. Марк не любил захламленности, тесноты и старался избавляться от всего лишнего.

На улице светило весеннее солнце, но окна были зашторены черными занавесками и тусклый желтый свет ламп освещал наполненную гостями квартиру.

Гости разбрелись по комнате, разделившись на три небольших группы. Первая горячо спорила о чем-то, стоя возле стены с книжными полками. Рядом с ними из колонок музыкальной установки в углу комнаты тихо раздавались надрывы Курта Кобэйна, вливавшиеся в общий поток шума. Вторая группа громко смеялась за барной стойкой, уставленной пивными бутылками. Основная группа с довольным видом развалилась на двух диванах, стоявших в середине комнаты друг напротив друга, разделенных зеркальным столиком. Марк сидел в центре среди них с важным видом, не выпуская изо рта сигареты, пересчитывал деньги. Его лицо просияло, когда Лука и Ян появились в комнате.

Марк был невысокого роста, на голову ниже Луки. Его мускулистое тело напоминало панцирь. Он ходил с выпрямленной спиной, гордо подняв голову, твердой походкой человека, знающего себе цену. У Марка были правильные черты лица: прямой нос, подбородок, а выделяющиеся скулы предавали всему лицу брутальную мужественность. За толстыми губами в два ряда сверкали ровные белоснежные зубы. Над раскосыми глазами карего, почти черного цвета нависали длинные брови.

Марк носил стильную, но не вычурную, как у Яна одежду черных тонов, что подчеркивало выразительность его глаз. Он был ухожен, опрятен и пользовался огромной популярностью среди девушек. Но в душе Марк призирал их, считая за «ограниченных и низших существ», которых в жизни по-настоящему интересуют всего две вещи: в молодости – внешность, а в зрелости – дети. Все его отношения никогда не длились больше недели. При расставании его не трогали переживания и слезы красавиц. Он воспринимал их как трофеи, был холоден и не слишком церемонился с людьми. Его пренебрежительное отношение еще больше распаляло и тянуло их к нему. В его образе жизни видели некую романтику, очаровываясь его харизмой, остроумием, ореолом недоступности. А неудачи предшественниц словно наделяли его ценностью и делали призом для них. Каждая думала «уж я – то смогу его укротить», а на утро оставалась брошенной, так же как и остальные. Они как бабочки, предаваясь страсти, самозабвенно летели на яркий свет костра, чтобы сгореть. Так его самолюбие получало подпитку. Оно было для него важнее отношений, не имеющих, по его мнению, никакого смысла.

В детстве Марка избивал отец. Жестокий и примитивный глава семейства не любил ни Марка, ни его мать и пользовался ею. Понимание того, что она все это видела и бездействовала, развило у Марка презрение к ней. Но он не мог ненавидеть своего самого родного человека, и ненависть выместилась на всех женщин.

Мать Марка внушала ему с детских лет, что он особенный, не такой как все. В ответ на его проявление заниженной самооценки она прививала веру, что он намного лучше других, и Марк рос в стремлении быть выше этих самых других. В школе учеба давалась ему легко. Марк опережал по развитию сверстников, отличаясь среди них сообразительностью и широтой кругозора.

Когда его отца посадили на пять лет в колонию-поселение, мать не выдержала одиночества и ударилась в пьянство. После очередного длительного запоя она привела в дом очень жизнерадостного мужика со щетиной, огромным животом и запахом перегара. Всем своим видом он напоминал толстого и глупого медведя. Когда он напивался, то веселил окружающих, показывая «слоника» – энергично топчась на месте, тряся животом и выкрикивая с комичной интонацией «дяба – дяба, дя!». Мать умилялась на него, а Марк невзлюбил и периодически избивал отчима. Когда он переехал на съемную квартиру, то скандалы утихли, и всем стало проще.

Матери Луки и Марка работали вместе продавщицами в магазине. Мать Луки не упускала случая вспыхнуть в ярости, чему крайне способствовали пьяные покупатели. У матери Марка напротив, был мягкий и застенчивый характер, она всегда избегала ругани. Если на работе случались скандалы, мать Луки возвращалась изможденная, и дома несколько дней держался покой. В эти редкие моменты тишины Лука не выходил из дома, проводя за чтением книг, которые давал ему Марк. Он привил Луке любовь к чтению и в целом оказывал на него большое влияние.