Александр Аханов - Жар счастья. рассказы Страница 4

*****

Обладатель ворчливого баса тоже был ему знаком. Они приезжали пару лет назад с какой-то рабочей темой. Сидели все вместе в редакции журнала, пили чай, кофе. Его представили каким – то архитектором с длинной незапоминающейся фамилией. Высокого роста, с крепко сбитой, богатырской фигурой, постоянно хмурый и чем-то недовольный, этот здоровяк возвышался огромной, тупой скалой над столиком, за которым сиротливо приютились остальные. С… вспомнил, что громила нёс какую – то скороспело сочинённую политкорректную околесицу. Возмущённый этим откровенно лживым пасквилем, С… завёлся с пол-оборота и сцепился с ним в полемике. На полуслове осёкся, когда, взглянув на М…, увидел в её глазах испуг и детскую беззащитность. Наскоро попрощавшись, откланялся.

*****

Теперь они шли мимо столика С… к выходу – громила, сжав свои кулачищи и играя желваками, и, робко, неуверенно держа его за руку и с мольбой заглядывая ему в лицо, М…

Единственным желанием С… в эту минуту было обрушить со всей силы какой-нибудь стул на свинцовый затылок громилы. Он уже вскочил и схватился руками за спинку стула. Остановил его лишь вид беззащитной, хрупкой, столь желанно – недосягаемой фигурки М… Только безграничная, щемящая до слёз нежность, сочувствие к ней и предельная осторожность, чтобы каким – либо образом не навредить ей, не позволили С… вмешаться в её жизнь, догнать, отнять, вернуть. Проводив их взглядом до выхода, готовый чуть ли не расплакаться от безсилия и досады, он подошёл к бару, заказал рюмку коньяка, выпил залпом и, расплатившись, пошёл в сторону вокзала. На столике в стакане воды остался грустно вздыхать розовыми слезинками скромный букетик…

*****

Стук колёс электрички болью отдавался в его воспалённом сознании. Прислонясь к холодному окну, он рассеянно смотрел в мелькавшую стволами деревьев темноту. Перед глазами стояла картина таявших в ночи, вздрагивавших ярких маков на её хрупких плечах.

*****

– Почему ты не решился её окликнуть, догнать, хоть как-то защитить, в конце концов? А-а-а… Ты струсил! Нет? Ты просто её пожалел… Глянул в её страдающие глаза, и тебе стало её жалко. И ты, трусливо спрятавшись за жалость, утверждаешь, что любишь её?!

*****

– Не только это. Я увидел, как она смотрела на него… И мне подумалось: ни моя любовь, ни я сам ей не нужны. Драгоценная хрустальная шкатулочка в её сердце, где она хранит свою и чью – то другую любовь, занята. Не мной. И ключик от неё она не мне принесла, а вложила в равнодушные кулаки громилы. С чего я вдруг самоуверенно решил, что такой уж желанный гость у её порога? Имею ли я право стучать в закрытые двери, нести дары туда, где в них нет нужды?..

*****

– Имеешь. Никто и ничто не может тебе помешать любить. Любить, а не сочувствовать, жалеть, обладать. Любить без ожидания ответа, без вознаграждения. Просто любить её, раствориться в ней, в воздухе, которым она дышит, в воде, в траве, ветре, облаках над головой, в пенье птиц и шорохе жуков и кузнечиков вокруг её ног, плеч, головы! Никто не может помешать тебе прилетать ночью к её изголовью, хранить её безпокойный сон от ночных страхов, опасностей и тревог, прикосновением солнечного луча осторожно будить её, нежно касаясь щёк, омывать ото сна каплями свежей воды так тобой любимое лицо! Так люби же!!! Возвращай накопленное!

*****

– Просто люби! Не позволяй своему разуму остужать жар счастья в своём сердце, будь искренним и честным, не мешай, позволь сердцу изливать поток божественного Тепла и Света в её мир, её сердце и душу! И она обязательно отзовётся! Если ты и впрямь владеешь даром любви, если ты предельно откровенен, искренен, то она непременно отзовётся!..

*****

Быстро остывшее северное лето сменилось прохладой осени, уже дышавшей ночами полярным холодом. Небольшой коллектив, который успешно возглавляла М…, отмечал памятную дату и приглашал к себе гостей. С небольшой группой приглашённых поехал и С…

*****

Он трясся в тесной машине с весело болтающими в преддверии гулянки попутчиками в задумчивом, меланхоличном настроении. Недавно пережитая эмоциональная буря была укрощена и контролировалась его холодным и равнодушным рассудком.

*****

Подъехали, выгрузили подарки и, шумно галдя, вошли в дом. Вошли в её кабинет. Из-за стола поднялась, радушно и всё так же обворожительно – колдовски улыбаясь, М… После продолжительной разлуки она показалась ему ещё эффектней, привлекательней и желанней прежнего. Почти в таком же, как и в первую их встречу, только тёмно-вишнёвого оттенка трикотажном платье с едва заметной окантовкой ворота, рукавов и подола, она привычно повторила тот же жест – провела ладонями по бокам от груди по талии к бёдрам, оправляя на своей безупречной фигуре воображаемые складки.

Всё ещё держа в руках коробки и пакеты с подарками, С… прислонился к притолоке двери, закрыл глаза и безмолвно, про себя мучительно простонал…

Редкие искры встреч среди тлеющих углей разлуки

Случайно подслушанное, неожиданно подсмотренное и слегка придуманное. Любые совпадения непредумышленные…

Первая. Непроизнесённые слова

– Ну, что ж… Всё когда – то кончается… Прощай, милая!

– Так уж и прощай?

– Прощай – лишь просьба о прощении, хоть и выраженная в повелительной форме. Прости меня!

– За что?

– За всё. За все глупости, что я наделал и наговорил от избытка эмоций, за неосторожные слова и жесты, за несдержанность, за нетерпеливость и назойливость, за мою неуместную и не ко времени, может быть, активность. За неудобства, тебе доставленные, за отсутствие деликатности и такта, за невнимательность, за мой раздутый до безобразия эгоизм, за отсутствие правильных слов. За то, что мои всегда складные мысли выражаются таким косным, неуклюжим языком. За мою тупость, горячность. За касания, объятия и поцелуи при посторонних свидетелях, за неумение при них скрыть свою безграничную к тебе симпатию и нежность. За то, что вывалил всё это на твои хрупкие и нежные плечи без твоего ведома, спроса и позволения. И за многое другое, что не могу сразу вспомнить от волнения и расстройства!

– Пустое. Не вини себя напрасно.

– Когда тебя ещё встречу…

– … увидимся ещё…

– Я напишу тебе. Я буду тебе писать, хорошо?

– Да. Только вот я писать не привыкла…

– Ничего. Переживу. Не грусти, мне тяжело смотреть в твои грустные глаза.

– Стараюсь.

– Это я на тебя такую грусть навалил?

– Нет. Не совсем… Просто… я растеряна…

– Отчего?

– Не знаю… Ну, непривычно как – то.

– Что именно?

– Не знаю… Всё…

– У тебя холодные пальцы. Нервничаешь, волнуешься?

– Н-нет. Не знаю… Немного.

– Позволь, я их согрею своим горячим дыханием. Прости меня. Но… ты же знаешь. Ты же всё знаешь.

– О чём?

– Обо всём, об этом… О тебе, о нас. Ты же понимаешь?

– Нет, не очень… Может быть…

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Не знаю… Может… не сейчас… как- нибудь…

– Совсем ничего? Мне, наверное, не стоило всё это затевать, грузить тебя болтовнёй своей, неуместной, несдержанной страстью и…

– Нет, ничего. Всё в порядке… Неожиданно как-то, я растерялась… Но… Мне приятно, я принимаю.

– Я буду приходить к тебе во снах, напоминать о себе в самое неподходящее время, отвлекать тебя от работы, путаясь в мыслях и воспоминаниях, передавать приветы со знакомыми, посылать глупые, наивные открытки и всякие бирюльки – безделушки. Видишь, я настырный и прилипчивый.

– Буду рада.

– Ну, вот, уже лучше, ты улыбнулась. Улыбайся чаще! Мне очень нравится, когда ты улыбаешься. Вот скажи мне, что ты сделала со мной?

– Я? Я ничего не делала.

– Ну, как же! Ты околдовала меня, приворожила. Признавайся. Тебе смешно?

– Это ты что-то нафантазировал себе.

– Ну, может быть, чуточку. Но ведь не бывает дыма без огня. Я же видел.

– Что ты видел?

– Видел. Признавайся, что ты добавляла в чай, когда его заваривала?

– Не выдумывай. Я, кстати, заметила, как внимательно ты следил, пока я его готовила.

– Да. Ты была очень сосредоточенна во время приготовления. Приворотной травы добавила, наговорила – заговорила? Тебе смешно, а мне вот каково? Ты ведь знаешь, чувствуешь, не можешь не почувствовать, что я каждый день думаю о тебе, утром приветствую тебя, вечером желаю доброй, безмятежной и спокойной ночи. Ты же видишь, я уже не могу без тебя. Без тебя, без твоей улыбки, без твоего обворожительно – мягкого голоса, без твоих пытливых, слегка прищуренных глаз? Вот скажи, как я теперь вдали от тебя смогу жить? А? Как?

– Не знаю…

– И я не знаю.

– … кажется, идут.

– Да… Как скоро… Вот, держи.

– Что это?

– Летела птица, мне не знакомая. Я протянул руку, она уронила мне на ладонь сердечко – тёплый камешек. Если вдруг тебе взгрустнётся или станет зябко, возьми его, подержи в ладошке, вспомни меня – и тебе, может быть, будет теплее и легче…