Белый Кит - Без+Дна Страница 4

Что, что, что? Смешные стариковские сандали на таком персонаже? Да, и такое было…

Из соседнего джипа следом за ним выходят два раскаченных помощника из свиты (читайте «охранника»). Они в костюмах, при параде, и смотрятся, как дети, по сравнению с брутальным Семен Семенычем, если конечно не смотреть на недоразумение, надетое на его ноги.

Семен подходит к подъезду Саша смотрит на него, то есть чуть ниже, и молча думает: «Да ладно? Нелепые сандали, как из советского союза?» И улыбается, пялясь на них.

– Это сандали?

Для Семена это видно не первый такой вопрос за день… и он злится. И отмахивается от вопроса, как от назойливых мух, и как бы оправдывается. Эх… Семен Семенович…

– Да, жена купила, натуральная кожа, удобные, ноги не потеют…

Четыре здоровых мужика заходят в тесный лифт, прижимаясь к друг другу, Саша стоит напротив Семена и смотрит вниз, на сандали.

– Завязывай уже.

– Не… че? Реально клевые сандали…

– Я же не мог не надеть их, понимаешь, жена бы обиделась!

Саша, соглашаясь, кивает головой, поднимая зажатые губы: «Конечно, это бесспорно…»

Они стоят около входной двери.

Семен жмет на звонок большим пальцем, размером с него.

За дверью голос: «Кто там?»

– Это Саша, я приехал за Леной.

– А это кто с тобой?

Саша, коротко оглядев бывших костоломов, произносит: «Друзья»… А в ответ затишье, и добавляет: «Давай, открывай уже, задолбался я сюда ехать, я что, приехал тут стоять?»

Дверь тихо и нерешительно отпирается и медленно, медленно открывается. Саша решительно ее толкает, девочка чуть отбегает и замирает, видя, как заходит в квартиру гораздо больше незнакомых людей, чем она ожидала.

– Куда идти? – спрашивает Саша, а Оля уже на ходу отвечает, чуть заикаясь, видя как, пригибаясь, заходит в квартиру Семен, который в два раза выше нее: «Пп-п-пойдем…»

А Семен, оказавшись уже в коридоре, говорит вслед басом: «Саша, я зайду на кухню попить водички, запарился уже». И поправляет черный кожан.

– Иди, иди…

Саша идет по коридору, заходит в комнату, там около стенного шкафа стоит высокий блондин, а напротив, рядом с окном, на полу лежит тело – Лена. Вернее видно только ее ноги и попу, но их он ни с чем не спутает. Остальная часть тела скрыта за креслом или под ним, толком понять нельзя, если смотреть от двери. Но складывается такое ощущение, что она хотела забраться под него, но до конца не поместилась и заснула на полпути.

– Что с ней?

Парень с феньками веселый, вялый и жизнерадостный довольным голосом отвечает (да, и стоит отметить, что там конкретно воняло травой): «Мы пили одно и то же, а ее как развезло…»

Саша злится на все и особенно на расслабленного упыря…

– А что она на полу делает в такой позе? Что, уложить не могли? – Саша поднимает Лену с пола, ее голова лежала рядом с батареей, а на голове уже вскочила шишка, она почти без сознания, вся ее кофта в блевотине… Лена белая и холодная, она дрожит, ее глаза закатываются. С трудом бессвязно проговаривает, как Золушка, которую спасли: «Саша, ты приехал за мной?» – А напуганная евреечка, в отличие от укурка-друга, поумнее и добавляет, понимая всю опасность и проблематику: «Мы не знали, что делать и позвонили тебе…»

В комнату заходят два амбала-имбицила, и за ними Семен Семеныч, он с порога командует: «Берите, кладите ее на задний диван джипа, сейчас мы подойдем, и смотрите, чтобы она не задохнулась. Если что – сразу в больничку, семьдесят первая – тут, в соседнем доме, знаете? Если что, мы сразу подъедем…»

Они хором: «Хорошо», – как дети в школе.

– Ну все, идите, – добавляет Семен.

Один из мужчин из свиты поворачивается к бывшим студентам спиной, достает Макаров и дает Семену. Семен морщится, примерно так же, как неделю назад, когда ему жена подарила сандали и заставила идти в них на работу. «Ну Люб, ну зачем? Ребята будут смеяться…» А жена в ответ: «Ничего, зато ноги здоровые будут, это же натуральная кожа!» Возвращаемся к Макарову… Семен отвечает: «Зачем? Тут одни дети, они что, меня убьют?» Охранник жмет плечами, типа: «Все может быть…» – И Семен Семеныч неохотно засовывает малюсенький по сравнению с ним Макаров за пояс.

Охранники аккуратно уносят Лену.

Укурок видит сандали Семена, а тот слышит его короткий смешок.

– Ха, сандали… – нервный смешок.

А Семен Семеныч – серьезный мужчина, его кулак размером с два моих. И он бьет им в голову, сносит тощего мальца силой, а тот бьется плашмя, как тряпка о стену. А Семен Семеныч, тыкая в него пальцем, доведено орет.

– Они, блять, из натуральной кожи, дышащие, мне их жена подарила, сопляк недоношенный…!

Семен уже было замахивается ногой – дать мальцу прямо в дыхло. Тот меньше, чем через секунду, сможет на подошве сандаля разглядеть «и вправду… сорок шестой».

– Семен!? Ну ты что? Ты же уже приличный человек… – одергивает Саша, Семен ставит поднятую ногу на пол и проводит по лысой голове рукой, как будто на ней еще есть или были волосы, успокаивается. Выдыхает. А амбалы все еще смотрят на все это дело в дверях и держат на руках Лену, как мешок картошки.

– Ну что вы встали, несите ее! Блять уже! – орет покрасневший Семен.

Ребята убегают, а малец поднимается.

Вокруг какие-то бутылки, а рядом на тумбочки лежит пачка сигарет. Саша ее берет, открывает, видит в ней три сигареты и несколько тонких скрученных косяков-пуль. Закуривает сижку и кладет пачку в свой карман. Ребята, если их так еще можно назвать в тридцать лет, стоят испугано, как виноватые дети.

Семен говорит, все остальные молчат.

– Ну че будем делать?

Некстати евреечку дернуло сказать словечко.

– Рада, что вы доехали так быстро.

Тут Саша все вспоминает: ее тон, когда та, мягко говоря, пренебрежительно говорила с ним по телефону, вспоминает все, что случилось сегодня, как полчаса они ехали по жаре через пробки с мигалкой Семена, смотрит на лыбящегося укурка, пялящегося на сандали Семена. И, чтобы убрать с его прыщавого лица ухмылку и избавить девочку от мысли, что только что она так удачно и легко избавилась от подыхающей проблемы-подруги. Саша показывает на парня-укурка указательным пальцем, придерживая между ним и средним сигарету: «Ты, выеби ее».

Семен первый очнулся: «Что?»

За ним, как попугай, тощий парень, на которого показал Саша: «Что?»

Девушка смотрит круглыми глазами, молчит.

– Я думаю, что ты должен сейчас снять штаны и выебать ее…

Семен слегка сам охуел. В его голове проскальзывают мысли, почему бы просто не проломить им головы, не разнести квартиру, не поставить на счетчик? Как же старое доброе насилие? Но Семен, чтобы не казаться олухом и не объяснять при всех свои жизненные позиции и принципы, с уверенным видом командует чудодейственным басом: «Так, ты снимай штаны, и ты, давайте, живо».

Они оба начали верещать что-то про деньги, что, мол, все забирайте, молитвы, умоляния, сопли…

Но в итоге через минуту он голый, она голая. Стоят посередине комнаты. Она толстоватая и низкая, а он худой, высокий, как столб, и тощий. Они жмутся, тянут время, парень стоит такой же вялый и обкуренный, но уже не такой веселый и довольный жизнью.

Семен поднимает с пола бутылку пива, открывает ее зубами, выплевывая пробку в сторону.

Кое-как она смогла начать процесс, победив его безжизненность, сдвинувшись с мертвой точки. Она поворачивается к нему спиной, а он ее выше на полметра и смешно приседает, как будто танцует гопака. Ничего не получается, она становится на диван, коленями оперевшись на спинку, и из этого уже что-то выходит. Они оглядываются, боятся, дрожат, девочка зажато пищит, а мальчик, неуверенный в себе, то и дело дрожит. Он снова теряет намеченную цель, промахивается.

Семен, слегка удивленный происходящим, достает мобильник, наводит на ребят и говорит: «Сфоткаю, а то пацаны не поверят».

Пара минут, и уж точно не больше пяти, и их достает смотреть на унижения и вялость парочки, парень уже заикается. Еще минута, и по машинам. И они уже едут домой к Саше.

Саша на руках доносит Лену до квартиры, Семен открывает дверь.

– Я еще нужен?

– Нет, спасибо, Семен, ты как всегда лучше всех.

– Хорошо. Вот телефон Галечки, запиши, она – медсестра в Бурденко, ее можно заказать на дом, она посидит с Леной и поможет выходить ее. Галя – хорошая тетка.

Звонок Галине – Галина может приехать только завтра.

И Саша весь день сидит с Леной. Он ее раздевает, кладет на кровать, чистит волосы от кусочков полупереваренной пищи, протирает лицо. Весь день Саша бегает с тазиками, он вливает в Лену немного из стакана с водой, а из нее выходят потоки желчи. Весь день она не приходит нормально в себя и находится в полубессознательном бреду, почти не реагируя на Сашу. Под вечер Лена уже более-менее разбирает и понимает, что ей говорит Саша. Он просит ее хоть что-то скушать, хотя бы хлеба, она совсем не хочет есть… но через полчаса убеждений она съедает пару кусочков. И опять вырубается.