Ирина Горбачева - Осознанная необходимость Страница 4

– Нет, нет спасибо, – ответил Георгий и тут же пожалел об этом. Разговаривать во дворе, который просматривался с улицы, было не в его планах, – а в прочем можно, и, правда, с дороги хорошо бы, – он поднялся, чтобы встать и пройти в дом, но женщина движением руки остановила его.

– Вот у меня самовар разошёлся, пойдемте за стол, – Георгий увидел стол в импровизированной беседке, которая была увита диким виноградом, почки которого ещё не спешили раскрываться, ждали боле продолжительного солнца. Георгий представил, как было бы здесь хорошо сидеть летом, под тенью душистых листьев и виноградных гроздьев.

– У тебя гости, никак, соседка? – послышалось с соседнего двора.

– Да, Капа, друг сына, Юрочки моего приехал, проведать, – ответила она, разливая душистый чай по чашкам.

            Георгий, растерялся, обмяк и сидел с потерянным лицом, думая, что всё-таки он зря приехал. После дежурных вопросов о самочувствии, он никак не решался задать важный для него вопрос, но старушка опередила его.

– Георгий, вы к нам в город по делам, или приехали справиться о моём самочувствии?

– И то и другое Нина Михайловна. Вы знаете, мы с Юрой, в институте долго работали над получением материала, представляющего большой интерес для нашей науки. Понимаете, вы должны меня понять, ведь я слышал, что и вы в некотором роде тоже физик. Так вот этот материал представляет собой особую форму углерода с кристаллической решеткой, толщиной всего в один атом. Такая кристаллическая структура вполне распространенного материала, которым является углерод, придает ему ряд уникальных физических, химических и электрических свойств. Это прорыв в науке!

Это, в конце концов, Нобелевская премия!

– Георгий, я не понимаю, зачем вы мне всё это объясняете? Причём здесь премия Нобиле? Что вы от меня хотите?

– Нина Михайловна, умоляю, вас … нам тогда с Юрой осталось всего ничего, самая малость в работе. Но прекратилось финансирование. Мы договорились, что Юра будет вести записи всех испытаний. И он вёл их. Перед закрытием лаборатории, он спрятал папку с нашими записями. Понимаете, с нашими записями. Я вам очень сочувствую в смерти сына. Это большая трагедия. Но и вы поймите меня. В конце концов, это не честно, лишать меня кровью заработанного результата. Пожалуйста, верните мне наши записи. Очень вас прошу.

– Георгий, я уже как-то раз вам сказала, что я не знаю ни о какой папке и не о каких записях. Не надо рвать мне сердце. Уходите, мне очень тяжело вас слушать.

            Георгий стоял с поникшей головой и сжатыми кулаками, готовый задушить вредную старуху.

– Прошу вас, – она показала рукой на выход со двора, – и впредь, прошу не беспокоить меня своими визитами с непонятными мне требованиями.

            Георгий не помнил, как возвращался назад в Москву, как дошёл до своего подъезда. Очнулся он от окрика.

– Сосед, стой, не спеши, – обернувшись, увидел соседку, дочь Вити Штыря Ольку. Девчонка лет девятнадцати уже знала толк в жизни. Живя с отцом, который время от времени пропадал в тюрьмах, давно потеряв мать, она была боевой и шустрой. С самого начала перестройки не побежала на «панель» за красивой жизнью. Влилась в стройные ряды перекупщиков и «челночила», привозя товар по заказу торговок с рынка.

– Помоги, слышишь? Возьми, донеси до лифта пару сумок.

            Георгий еле оторвал от земли неподъёмные полосатые тюки. Загрузив кабинку лифта почти доверху, они втиснулись меж сумок, почти вплотную друг к другу.

– А ты, ничего, парниша, – заигрывающее сказала Олька, – хочешь, я к тебе сегодня зайду, обмоем мой приезд? Я так удачно съездила. Идёт? – лукаво спросила она его.

– Олька, когда ты вырасти успела? Ну, заходи, – ответил он без энтузиазма, – я только что приехал, дома в моём холодильнике, наверное, мышь повесилась от голода.

– Да, ладно, мы её быстро реанимируем. Как-никак я с Польши вернулась. Разной вкуснятины навезла. Давай, жди. Стукну. Стаканы-то есть? Или с горла пить будем?

            Не успел Георгий выйти из душа, как в дверь позвонили. Открыв двери, Георгий увидел обвешанную пакетами Ольку.

– Чего стоишь, давай, принимай. Я картошку уже успела сварить, давай сковородку, сейчас быстро колбаски нажарю. Они такие вкусные!

            Она вела себя так, словно никогда не покидала его квартиру. Открывала шкафчик за шкафчиком, будто знала, где лежат ножи, вилки, тарелки и бокалы. Через минут пятнадцать стол был накрыт и по квартире разнёсся вкусный аромат еды, которой он не пробовал с того момента, когда они расстались с Жанной.

            Ночь после выпитого бренди показалась ему сказочной. Олька, конечно не Жанка. Георгий даже подумал, что влюбился, но потом быстро отогнал эту мысль.

– Послушай, а давай я тебя Юрой буду называть? – сонно спросила Оля.

– А я тебя мышью, – закуривая сигарету, ответил он ей.

– О! А чего это мышью? – обижено спросила она, игриво надувая губки.

– А чего это Юрой? – раздражённо ответил он ей. Его покоробило от этого имени.

– Ну, тогда Егором? Или нет, тебя как называли друзья?

– Друзья? – он усмехнулся, – а они вообще, в принципе, бывают? Всё! Как

называли, так уже не назовут. Нет у меня друзей, поняла?

– А чего ты психуешь? Нет и не надо. Слушай Герыч, а где ты работаешь? Раньше ты вроде как учёным работал?

            Гера усмехнулся, – учёным работал? Вспомнила, что было раньше. Нигде сейчас я не работаю. Не нужны нашей стране учёные, – ответил он ей всё так же раздражённо, уже желая, чтобы эта совершенно необразованная девица быстрее покинула его квартиру.

– И Америке не нужны учёные? Кажется, ты там был? Слушай, так ты ценный кадр! Мне помощник нужен, хочешь, поехали со мной.

– Что носильщик нужен?

– Ну почему носильщик? Я же из Москвы тоже товар везу, там, на рынке продаю. Кому утюги наши, ерунду всякую, часы например, зубную пасту, даже зубные щётки, представь? А кому валюту. Чего ты? Прибыльное дело. Тебе что деньги не нужны?

– Деньги всем нужны. Как ты видишь, меня кандидата наук на рынке?

– Обыкновенно, не ты первый, не ты последний. Ты знаешь, сейчас на рынках кого только нет. Профессора стоят, не то, что кандидаты. Жить-то надо, детей растить. Смотри, подумай, я через две недели поеду опять. У тебя же паспорт есть заграничный?

– У меня всё есть, но забудь, никуда я не поеду.

– Ладно, время есть, надумаешь, скажешь.

            Через две недели, Георгий стоял на центральном рынке Варшавы и, смущаясь, предлагал купить у него утюг и водонагреватель.

            Вернувшись назад в Москву, тюки с вещами Ольга сразу стала заносить в квартиру Георгия.

– Знаешь, от греха подальше. Папаша, такой тип, сопрёт и не подавится. И вообще, давай, пока он опять не загремит в тюрягу, я поживу у тебя? Давай, соглашайся, – Оля играючи толкнула его плечом, – не бойся, обогрею, обласкаю, обкормлю. А то мне от попоек отца тошнит что-то. Да не переживай ты так, он скоро всё равно сядет. Не может он долго на воле, привык уже.

            Пришлось согласиться.

            Геру разбудил настойчивый стук в дверь, на пороге его квартиры стояла испуганная Оля. На лестничной площадке собрались любопытные соседи и шепотом переговаривались, делясь случившимся.

– Что, что случилась? – спрашивал заспанный Георгий с удивлением на лице.

– Отца, папу, папочку убили, – заголосила Ольга.

– Как? Когда, он же утром приходил ко мне… правда пьяный… – растерянно говорил Георгий.

– Так, с этого места, пожалуйста, подробней, – на пороге показался мужчина средних лет, он вытащил из кармана милицейское удостоверение и показал его Георгию.

– Проходите, проходите, – держа в объятиях Ольгу, и успокаивая её поцелуями в волосы, указал он мужчине на кухню. Следом за оперативником вошел человек в милицейской форме с папкой в руках.

            Они сели за стол и один из них стал задавать вопросы Георгию, а другой, записывать опрос в протоколе.

– Так вы говорите, он к вам сегодня приходил? Зачем?

– Затем, что и всегда. Взять денег и выпивку. Он знал, что мы с его дочерью недавно приехали из Польши. Да он всегда приходил ко мне за деньгами.

– Правильно, я не даю, а ты у нас добренький, – хныча, проговорила Оля.

– Вы видели, кто-то был у него сегодня в квартире?

– Нет, к нему такой контингент ходит, что даже Оля не смогла его вынести, переехала ко мне. Так безопасней.

– Понятно, – произнёс мужчина в штатском.

– Как вы думаете, убийцу вы найдёте? – грустно спросил Георгий.

– А его и искать нечего, он спал в соседей комнате. Когда нас вызвала дочь, и мы приехали, он сидел и ругал себя. Говорит, не помнит, как завалил друга. Ему было известно, о том, что тот хотел взять у вас деньги и продолжить банкет. Так, что я думаю дело закрыто. Всего доброго.

Так Ольга и осталась у Георгия, после похорон отца, потому что физически не могла находиться в собственной квартире. Решила сделать в ней ремонт, а там решить, что да как.