Алексей Радов - Smoking kills Страница 4

– Не надо мне ничего предлагать, я продаю самые свежие киви, своя теплица, утепленная на период холодного фронта, что останется здесь надолго и заманит в квартиры, комнаты, загородные поселки, – пытались им объяснить на переезде сотрудники агрокомплекса. Звали на постоянную работу к себе, на подсобное, шли в оборону, обещали написать жалобы, о них и не прознают.

Через десять часов его заметят на аттракционах, со спутницей моложе, не будет прятать не свои глаза, словно нечто поразило в естество, что быть то может, возьмутся угадывать они, или оставят при своих, направятся прочь, или отойдут на время, раскинут сети, переменят настроение, им все ни по чем.

Помнился Тиб, негативно берущий взаймы и падающий в объятия врагов, готовых порвать на клочки, но не получивших команды. Они хотели порвать с ним, бизнес шел бы под их началом, и было принято то решение, сочли правильным.

Страшные наверху, избиратели теряли внизу великолепие, привлекавшее на свету и не жадно настроенных обитателей, но им не перепадало и малости, крох со стола, плох, кого недолюбливала сама страна, ее дыхание перепаханной предками земли, но может решиться и он, чтобы присовокупить к изначальной данности лестные мнения о затраченных усилиях, тем более что условия были не такие, чтобы тяжело, и многим представлялось, немного совсем, и начнется лютое на что, нельзя заметить, в ажуре выгода продаж, и вместе не пожалели себя там, в подвальных экзиториях, где каждого пойманного избирателя можно было без труда просчитать на стоимость. Лобовое стекло дрогнуло, вгибаясь и вылетело с потрясающим свистом, тень, узнал ее, забрала водителя и понесла в сторону фруктовых садов.

Он вышел и пошел, наслаждаясь не скорым закатом. Равнина постепенно сходилась в правильную долину, где паслись тучные табуны. Не зная, в правильном ли направлении он движется, позвал путника с котомкой, тот отвечал, что да, вполне, за условным перевалом будут видны их первые строения. Избиратель, видимо все тот же самый, летал вверху, восстанавливая мощь. Ему и не нужен был данный экземпляр для понимания, род людей не благосклонен к ним, и не будет никогда, хотя зарекаться неуместно, паря. Видя это, Тиб пленительно ржал, предвкушая разнос подопечным, ни к чему толковому не потратившим битый день. Он мог и сам быть виновен в том, но не было никакой прыти в их жестоких розыгрышах над новичками, больных вначале недели и гремящих в почете на пятницу головах, связанных с ним общими задачами. В избирателях не было такой неприятности, восставали за справедливость, попранную финансовой несостоятельностью многих. Они влияли на взгляды, голос, конституцию. Одни на глазах росли, поднимали предметы, некоторые учились управлять.

Стоимость качественного избирателя при их появлении выше, чем при расслоении или распаде. Избиратель стал приземляться, целясь в него или путника, решил, что надо совершить возмездие. Выбрав непричастного путника, избиратель ударил его, бедняга упал на колени, но тот был собою доволен и видя, что произвел впечатление, понял, можно покинуть их.

Глава 5. Дорогая кола

Вреж огляделся среди раскидистых полей колы, летали стрекозы, они звали на помощь, но скорый несся неумолимо. Им представлялось, что начался ураган, когда падают большие ветки на набитые тропы. Топот копыт донесся до слуха, это спешили враги, оторвался совсем немного. Хотел лечь и уснуть на этой влекущей к дому высокой траве, но не было времени даже спрятаться. Их было семеро, или даже больше того. На правильных в ином раскладе конях, что уже чуяли преследуемого одиночку.

– Остановись, у нас дробовики, – и они начали стрелять наугад по летящему в три погибели человеку еще не видя его и ненавидя люто за сопротивление, что не ждет разделить свою никчемную участь, никому не нужную жизнь отдать за так. Не стоило и выглядеть храбрее догоняющих.

Им чудилась мириада возможностей быстро решить задачу с ним, но нигде он, не могли понять, оглядываясь, натягивая по не могу. Их милые, но по то же время самодовольные лица, указывали друг другу нужное направление, в целом двигаясь в сторону характерного отрога. Ноги гудели, они видели и более приспособленные для конной погони складки местности. Вреж приглядел хороший камень и бросил в догонявшего, тот бравурно подпрыгнул в седле. Они открыли огонь по редкому колючему кустарнику, надежно хранившему убегавшего от выстрелов наугад. Самый правый спешился, не объяснив зачем. Похоже, задумал отстать от других. Вреж понял, что они не представляют того ужаса опасности, что заставили тело само продираться через непригодный для прохода участок колючек. Но беда все дышала в спину, била легкие, занимала мыслительную действительность. Метрах в семиста дымилось поле, видимо посадки вчера нашли изготовители алкогольных настоек, занимавших средние полки в симпатичных лавках небольших городов и пары селений, где чай и кофе не были в ходу, исключая ланч для деловой встречи, по северному рецепту, не считая бекона. Не позже нежели позавчера сам принял изволившего прибыть часа на полтора после назначенного агента, принесшего в любимый бар булочки своей новой на пробу, традиции семьи следует объединять с работой, намекнул он глазами, но после третьей отошел с неясным намерением к широкой под бревенчатую стене сбруе пегаса и разочарованным жестом, вроде скорби на более чем нежнейший поцелуй, объявил денонсацию предварительно заключенному соглашению, точно глава делегации с той стороны света.

Интересный он посланник, а могли выйти на прямое инвестирование в типовую штамповку в опечаленную срывом у соседей самую необходимую продукцию сети их фабрик.

До колы надо было продвигаться по ничем не прикрытому пригорку красной глины, он спешил, не забывая про зигзаги и фортели, а вслед уже летела дробь. По центру стояли суровые глубокие дождевые лужи, видел свое падение в камни, разбегающуюся от удара об отражение неона небес кристальную воду, чего не случилось. Возможно, их кони не были столь быстры, сколь удобны, или исполнительность выступила в решающую стадию боя с боязнью неизвестного. Из колы в ответ стали палить по ним, кричали, но что не слышал, занятый спасением себя. Среди горожан, брошенных на этой безлюдной равнине без поддержки, начался разброд, двое бросили третьего оставшегося конника и помчались прочь, ругая невидимых стрелков, а тот стал махать банданой, очевидно предлагая поговорить, но меткий выстрел уложил миролюбца на землю, откуда он принялся угрожать знакомым генералом.

– О ком речь ведешь, любезный, здесь нет порядка и каждый отвечает за свои пули и пробоины, хочешь, ползи прочь, не стоит вести себя нагло, – рекомендовали из той части зарослей, где находились стрелявшие.

Вреж выпрямился и спросил, что делать ему.

– Согласно собственным желаниям, это не наше поле, и пистолеты одолжили, так что можешь не рассыпаться в благодарности и не быть настойчивым в извинениях.

Молча одобрив прекрасных незнакомцев, по голосу, с юга, он стремился дальше, радуясь нахлынувшему ощущению полета и свободе от назойливых всадников. Примерно через километра четыре должны быть склады, на которых есть много чего для путника, настроенного и дальше вести сражение с намеренными отнять жизнь, вынудить отдать ценности, прохвостами, чье место в лапах чертей он совсем не хочет занять. Личный рост и командная игра, что важнее умирающему организму, сегодня не самый подходящий день для медитаций, прикрыть глаза, раствориться в теплом добре мира.

Началось не так чтобы удивительно, но неприятно, когда визитер, гопуя, цыкнул в застывшего у гардины модника, оба достали пистолеты, начали палить, подумал, что по нему, и правильно, кричали его имя, требовали встать, когда уже пригнувшись сматывался, сдергивая сбивая прицел скатерти с пустыми наборами приборов. Знал кто, вертелась по затылку сумма неосуществленного списания, поминал Врежа. Хотели вернуть сборочным цехом, привелось так, меняя закладки на профиле, в первом лице не замечая бессрочной ночи, проведенной не пойми с кем. Улица уместно поворачивала, по тротуарам бродили разнеженные флаерщики, в цокольном рыбном звали на помощь, там тоже нечто происходило не теша самолюбия всегда приветливого владельца. На счастье вверху начали биться новые избиратели, остановились автомобили, замедлили шаг покидающие магазины праздные жители. Ему заботы посторонних не требовались для счастья, летних воспоминаний ледяным зимним, знакомых звали задирать звереющих могильщиков искренних чувств, готовых побиться на спор. С той поры, юные годы отрочества не принимались на ура, не отречение от молодого задора, свойственного изначально человеческим детям. С похожими портфелями в этот момент презрев правила перехода через проезжую часть следовали беззаботно очаровательные студентки, не ведая, что можно очутиться в ситуации, связанной с подобным риском. Он остановился передохнуть и тут почти успели схватить, но реакция сработала, и он выбежал на дорогу. Лавируя между гудящими машинами, слыша свист, они убеждали сдаваться, точно страус от сафари, видя перед собой лишь пустыню, где недорого стоила одна жизнь.