Юрий Жук - Все на продажу. Театральные хроники Страница 4

– Погоди, погоди, – вновь повторил он, – это по какой такой должности? Я, что-то не понимаю.

– Ну, что ж, молодой человек, в силу своего зеленого возраста, вы многого еще не понимаете. А, уж если честно, то, просто, ничего. Ровным счетом, ничего.

– И чего ж такого особенного, я не понимаю? – Обиделся Степа.

– Да вот, взять, хотя бы, ваш сегодняшний инцидент с новым главным.

– Ну и что, инцидент? – Степа насторожился. – Ничего особенного не произошло. Так, творческие разногласия, на тему роли. Обычное дело.

– Конечно, ничего особенного. Только, после этого, вы выдули бутылку портвейного вина. Обычное дело? – Хохотнул голос весело.

– Эй, эй! – Возмутился Степа. – А тебе-то, что до этого? Тебе-то, что? Ну, выпил и выпил. Стресс хотел снять.

– Вот, видите, стресс. А говорите, творческие разногласия. Обычное дело. Себе-то хоть не врите.

– И все-таки, – Степа попытался сменить тему, – это по какой такой должности тебе положено все про меня знать?

– А, не могли бы вы обращаться чуть повежливее. – Не ответил на вопрос голос. – Я ведь вам не тыкаю. И вас попросил бы разговаривать со мной, на «вы». Мы же не в казарме. – В голосе вновь проскользнула обида.

– Без проблем, – легко согласился Степа, – но, давайте про должность. Про должность. Публика ждет. – И громко захлопал в ладоши.

– Ну, вот что, публика. Попробуем успокоиться. И командовать прекратим. Все-таки, не я к вам, а вы ко мне пришли. Вот и ведите себя, как гостю положено.

– Извините, пожалуйста. Действительно, чего это я привязался к человеку, то есть я хотел сказать, привязался к… Стоп. – Вновь оборвал себя на полуслове Степа. – А, в самом деле, к кому же это я привязался? – В недоумении, прикрыл рот ладошкой. – Вы, кто такое? Или что? Нет, пожалуй, все-таки, кто.

– Как сказал один мудрый еврей, – в звучавшем голосе появилась некая торжественность и, я бы сказал, определенная патетика. – Я есьм Альфа и Омега, начало и конец … – Ну, и так далее. Не помню точно, как там по тексту.

– Ничего не понял. – Степа почесал за ухом.

– Так и должно быть. – Ответил голос. – Я, ведь, уже говорил, что вы, молодой человек, ровным счетом ничего не понимаете из того, что происходит сегодня в жизни. А уж в театре, тем более. Не конкретно, в этом, где вы, с некоторых пор, имеете честь служить, а в театре вообще, в глобальном его понимании. В театре, как в храме Мельпомены. Вам, кажется, такое толкование преподавали в училище? И каким вам самому надо стать непременно, чтобы чего-то добиться на театральном поприще. А уж это для вас и вовсе, за семью замками.

– Ну, хорошо. Пусть я не понимаю. А вы-то понимаете? И причем тут Альфа и Омега?

– Ну, Альфа и Омега, может быть здесь и не причем. В смысле, как буквы алфавита. Но очень даже причем, как начало и конец всего сущего. Такие вещи стыдно не знать, молодой человек. Вы с библейскими текстами, похоже, не знакомы. – Пожурил Степу голос.

– Какие тексты? Вы за кого меня принимаете? Я комсомолец. – Гордо ответил Степа.

– Одно другого не исключает.– Спокойно прошелестел голос. – Ваше комсомольское звание, как я понимаю, не мешает вам пороть портвейное вино по случаю, а иногда и без него. Не мешает, не мешает.– Остановил он Степину попытку, что-то сказать. – Я же знаю – не мешает. И, уж поверьте мне, никакого вреда не нанесет вашему комсомолу, если вы библию почитаете.

– Но, ведь, я неверующий. – Попытался возразить Степа.

– А вот это, вы, пожалуй, напрасно, так категорично утверждаете. Это теперь вы не верующий. Хотя, скажу вам откровенно, вы и сами про себя не знаете, какой вы. А, пройдет время, и, глядишь, поменяете свое отношение и к вере, и к богу.

– Ну, уж нет. – Степа чуть не захлебнулся, от нахлынувшего на него негодования. – Что вы такое говорите. Я в партию собираюсь.

– Ну, что ж, партия. Партия сегодня – дело нужное. Богу угодное. Раз существует в этом мире. Но, давайте оставим эту тему.

– Да, да. – Быстро согласился Степа. – Вы там что-то говорили о театральной карьере.

– Разве я что-то говорил о карьере? Не припоминаю.

– А о чем же вы говорили?

– Я говорил о том, каким надо стать, чтобы добиться чего-то путного на театральном поприще. А это, вовсе, не то же самое, что карьера. Но, судя по всему, вам это не нужно. – В голосе появилась насмешка.

– Нет! Нужно! Очень даже нужно! – Отчаянно вскричал Степа.– Мне-то, как раз, и нужно это больше всего на свете. – Недоверчиво покрутил головой. – А вы, действительно, знаете, как это сделать?

– Кому же знать, как не мне. – Внезапно голос замолчал. – Вам, действительно, интересно? Может быть, остановимся. И не будем углубляться в тему.

– Нет. Будем углубляться. Еще как будем. Я просто должен. Нет, я просто обязан знать все, что знаете вы. – Горячо вскричал Степа.

– Э, молодой человек, знать все, что знаю я, вам ни к чему. Но и то, что я поведаю, если все-таки решусь на это, напрочь, переменит вашу жизнь. И не факт, что в лучшую сторону. Вы готовы?

– А это поможет мне добиться, как вы сказали, « чего-то путного»?

– До этого дня помогало. – Произнес голос грустно. – Однако, хочу вас предупредить, многое будет зависеть от вас самого.

– Я готов. Я на все готов. – Вновь отчаянно воскликнул Степа.

– Но, имейте ввиду. – Тяжело и еще более грустно произнес голос. – Если вы, все-таки решите пойти по этому пути, сойти с него будет невозможно. Более того, любая попытка нарушить наш договор, грозит вам потерей всего, чего вы сможете добиться на тот момент. Я повторяю, потерей всего.

– А что, будет какой-то договор?

– Конечно. И очень жесткий.

– То есть, шаг вправо, шаг влево – стреляем без предупреждения. – Попытался пошутить Степа. – Я правильно понял?

– Что-то вроде этого. Только без выстрелов. Хотя, кто знает, может случиться так, не дай бог, конечно, что выстрел будет лучшим выходом из сложившейся ситуации.

– Хватит меня пугать. – Решительно отреагировал Степа. – Давайте, выкладывайте, что надо делать.

– Не так быстро. Экий вы, скорый. Сначала – договор.

– Ну, так давайте заключим его, и дело с концом. Я готов тут же его подписать. Если хотите кровью.

– Так уж и кровью. Вижу, историю доктора Фауста, вы хорошо усвоили. Но, я не дьявол, вы не чернокнижник. А поэтому обойдемся без крови. Мне достаточно вашего слова. Но, только, как быть с комсомолом? тем более, с партией? Вы же сами сказали, что неверующий. А то, о чем вы просите, скорее из области мистики, и к диалектическому материализму отношения не имеет. – В голосе вновь прозвучала откровенная насмешка. – И, как же нам быть? А?

Степа ничего не ответил. Просто вскочил на ноги. Вытянулся в струнку, приложил правую руку к сердцу и торжественно произнес:

– Я, Степан Михайлович Кавалеров, находясь в здравом уме и твердой памяти, обещаю и клянусь, неукоснительно следовать всем рекомендациям и распоряжениям, которые получу от … – и замолчал в растерянности. Спросил:

– А от кого я буду получать эти рекомендации? Эти распоряжения? Кому я клятву свою приношу?

– Получать от меня. По необходимости, мы с вами пообщаемся, тут или в другом месте. Это не принципиально. Я всегда вас найду. А клятву свою…, кстати, я вовсе не просил вас клясться, это ваше доброе желание. Но, за язык вас никто не тянул. Что сказано, то сказано. Так вот, клятву вы приносите не мне, а своей собственной судьбе, которая, правда, во многом, что касается вашей жизни в театре, теперь будет зависеть и от меня. Ну, так что? Не передумали? – И в Степину душу закралось недоброе сомнение, а правильно ли он поступает. Но, тут же и рассеялось, сомнение это.

– Не дождетесь. Я для себя все решил. И не отступлюсь. Так что, не уговаривайте. А лучше, давайте ваши инструкции. Я готов с ними ознакомиться и четко следовать, как вы уже сказали, «всю оставшуюся жизнь».

– Ваша решительность весьма похвальна, молодой человек. Но я обязан был предупредить в последний раз. Только, каких-то особенных инструкций, от меня не ждите. Все по ходу дела. То есть, я хотел сказать, вопросы будут решаться по мере их поступления. Однако кое-какие основные правила, вам необходимо знать уже сейчас. Как бы их донести до вас поточнее. – Голос на секунду замолчал. Продолжил. – Мы, вот как с вами поступим. Нечего изобретать велосипед. Лучше чем в свое время об игре сказал классик, не скажет никто. Правда, он говорил не совсем о той игре, что мы с вами имеем в виду. Но, ведь театр, тоже – игра, да еще какая. И отрицать этого, никто не станет. Так, что я вам просто процитирую кусочек из Лермонотова. – Повисла пауза. – Кстати. Вы все еще можете отказаться, пока я не начал.

– Цитируйте, цитируйте. Я для себя все решил. – Степа вновь уселся на трон. Приготовился слушать.

– Ну что ж, – вздохнул голос. Тогда поехали. Как там в начале? Ах, да. Пожалуй, что, начнем отсюда.