Елена Фёдорова - Марина Жюли. Романтика и приключения Страница 4

– Да, – ответила Марина.

Раймон прикрыл глаза и негромко запел «Жизнь в розовом свете».

– Эту песню Эдит написала для своей подруги Марианны Мишель. А потом не удержалась и стала петь ее на своих концертах, – сказала Марина, когда Райсмон открыл глаза.

– Да, это так. «Жизнь в розовом свете» одна из любимых песен Эдит. Теперь, Марина, ваша очередь продолжить рассказ, а я буду не менее внимательным слушателем.

– Начну с того, что немолодой уже господин Луи Лепле, хозяин кабаре «Жернис», предложил Эдит выступать у него. Он сказал ей…

– Эдит Джованна Гассьон – такое имя совершенно не годится для сцены. Нет, нет, не годится. Мы должны придумать новое имя, которое принесет тебе известность. А что, если мы будем звать тебя… Пиаф – воробышек? Да, решено! Пиаф, Пиаф, малышка Пиаф! Никто не скажет, что ты долговязая Пиаф. Именно малышка, воробышек. Все, решено, ты станешь воробышком, голос которого услышит весь Париж!

– Э-Д-И-Т П-И-А-Ф! Мне нравится мое новое имя.

– Но ты должна запомнить одно важнейшее правило, мой воробышек. Никогда не угождай зрителю. Великий секрет заключается в том, чтобы быть собой всегда! Всегда!

– Всегда, – повторила Эдит. – Тогда я выйду на сцену в черном вязаном платье без одного рукава. А голую руку прикрою фиолетовым шарфом.

– А куда денется твой второй рукав? – поинтересовался Лепле.

– Его просто у меня нет. У меня нет больше шерсти, чтобы связать второй рукав, – ответила Эдит.

– Вот как? – Лепле ее ответ понравился. – Это прекрасно, Пиаф, у тебя сразу будет свой стиль. Ты поселишься в гостинице Бельвиль здесь, на Пляс Пигаль…

Марина замолчала.

– Я знаю, знаю, о чем вы сейчас подумали, – сказал Раймон. – Что в жизни Эдит важную роль сыграл Раймон… Именно Раймон Ассо научил ее грамотно писать и создал «стиль Эдит», основываясь на многочисленных историях из ее прошлого. Он писал для нее песни. Он заполучил для нее контракт в «АВС» – самом большом мюзик-холле на Больших бульварах… Уже после войны Эдит Пиаф стала петь в «Мулен Руж». А попав на гастроли в Афины, Эдит поняла, что на земле есть не только Сакре-Кёр…

– Я подумала совсем о другом, – Марина вздохнула.

– О том, что период Раймона Ассо быстро закончился? – спросил Раймон, положив руку на скамью.

– Нет. Я подумала о том, что Эдит всегда была в состоянии влюбленности. Любовь нужна была ей, как воздух, как… – Марина улыбнулась.

– Интересно, продолжайте, мадмуазель, я весь внимание…

– Я читала, что встретив нового избранника, Эдит всегда восклицала: «Какие у него глаза, совершенно голубые!» это означало, что она влюблена. Каждому своему мужчине она непременно дарила голубой костюм. Однажды все ее бывшие любовники пришли на вечеринку в одинаковых костюмах. Кто-то пошутил, что у Эдит целая футбольная команда. А она рассмеялась: «Я не слишком ломала себе голову, выбирая подарки!»

– Жаль, что мой темно-синий костюм мне подарила не Эдит Пиаф, – сказал Раймон. – Я купил его себе сам у… Впрочем, это совсем неважно, у кого я его купил. Думаю, Пиаф бы меня похвалила. Я бы ей понравился. А вам?

Марина смутилась. Раймон встал.

– Знаете, что… Я должен вас проводить. Уже поздно.

– Уже? – вырвалось у Марины. Она почувствовала, как краска стыда залила лицо. Ей совсем не хотелось расставаться с Раймоном. Ей хотелось еще говорить про Эдит Пиаф, про всех её мужчин: Ива Монтана, Шарля Азнавура, Луи Барье, Жака Пилса, Тео Сарапо и Марселя Сердана, единственного мужчину, которого по настоящему любила Эдит.

Марина посмотрела на Раймона и подумала:

– Неужели я уже увлечена этим голубоглазым красавцем? Нет, не может быть. Еще вчера я готова была растерзать его. Я сочинила целую обвинительную речь в его адрес. А сегодня краснею от слова «любовь», которое никто не произносил, которое промелькнуло в моей голове…

Марина встала. Черные волосы рассыпались по плечам.

– Вперед, – скомандовала она скорее себе, чем Раймону, и пошла прочь от площади Пигаль.

Всю дорогу они молчали. Она шла чуть впереди, он чуть сзади. Со стороны казалось, что это случайные прохожие, которые просто оказались на одной улице в одно и то же время.

– Я живу здесь, – сухо сказала Марина, остановившись у своего дома. – Спасибо за вечер.

– Пожалуйста, – Раймон протянул ей розу. – Вы опять забыли на Пляс Пигаль свой поцелуй.

– Благодарю, – Марина улыбнулась.

– Я завтра загляну к вам в кафе, чтобы выпить чашечку кофе и слопать четыре, нет шесть булочек, – надув щеки, сказал Раймон.

Марина рассмеялась. Раймон порывисто обнял ее и крепко поцеловал в губы.

– Ах, Раймон, зачем вы так спешите? – растерянно проговорила Марина, отстраняясь от него. – Вы все испортили своей поспешностью.

– Нет. Я сделал все так, как надо. Вы это скоро поймете и оцените, – сказал он и ушел.

Утром Раймон ждал Марину у дверей кафе. Протянул ей белую розу, поцеловал в щеку, как старую знакомую, сказал:

– Я приглашаю тебя сегодня в наш клуб аквалангистов, который находится в Аквабульваре на улице Луи Армана. Вот приглашение. Буду ждать. До встречи…

Раймон исчез в людском потоке так быстро, что Марина ничего не смогла ответить. Она стояла у дверей кафе и растерянно смотрела вдаль.

– Доброе утро, мадмуазель Марина, – вывел ее из задумчивости голос мосье Жака. – С вас сегодня можно портрет писать.

– Да, да я сейчас открою, извините за задержку, – невпопад ответила Марина.

Художник рассмеялся, по-отечески погладив Марину по голове, шепнул:

– Ваш новый знакомый очень милый молодой человек. В нем есть что-то притягательное. У него светлая душа.

– Откуда вы знаете? – удивилась Марина.

– У меня чутье на хороших и плохих людей. Я же художник. Я привык подмечать скрытое, находить зерно…

– Но вы же видели его мельком.

– Это вам так показалось, – усмехнулся мосье Жак. – Я видел его в кафе вчера. А сегодня я видел, как он выбирал вот эту розу. Поверьте мне, он выбрал для вас самый лучший и самый дорогой цветок. А то, что она белого цвета, вам ни о чем не говорит? – Марина пожала плечами. – Милая девушка, этот цвет говорит о невинности, целомудрии и чистоте… открывайте скорее двери, вон бежит наш Поль. Он не потерпит временных задержек. Не забывайте, что он только что выбрался из подземного царства, где проживают монстры.

Марина рассмеялась и распахнула двери кафе.

– Бонжур, мадмуазель Марина. Бонжур мосье Жак, – пропел мосье Поль, усаживаясь за свой столик.

– Вам как всегда большой кофе и четыре булочки? – поинтересовалась Марина.

– Нет, сегодня я возьму шесть, – потирая руки, сообщил Поль.

– Вы рискуете набрать лишний вес, – пожурил его художник.

– Не волнуйтесь, – хитро улыбнулся толстяк. – Эти булочки я хочу отнести Кэролайн. Она не верит, что они лучше булочек из «Альзаса» на Елисейских полях. Мы с ней поспорили.

– О, тогда положите для Кэролайн четыре булочки, – попросил мосье Жак. – Вы, уважаемый мосье Поль, можете считать себя победителем. Ваша жена непременно поймет, что вы были правы.

– Мы с Кэролайн еще не женаты, – покраснев, ответил Поль.

– О, считайте, что она уже ваше жена, – развеселился художник. – Ведь если человек знает толк в булочках, то он наверняка будет самым лучшим семьянином. Вы ей так и скажите, что знаменитый мосье Жак, художник с Монмартра, считает вас самым лучшим ценителем булочек Сакре-Кёр. А еще лучше, приводите Кэролайн сюда. Вы будете уплетать булочки, а я напишу ваш портрет. Согласны?

– Вы не шутите? – лысина мосье Поля покрылась крупными каплями пота.

– Я? – художник поднялся и, приложив руку к сердцу, торжественным голосом сказал:

– Слово чести художника! Я напишу ваш совместный портрет.

– Мне тоже будет очень приятно увидеть вашу невесту, – сказала Марина, подавая толстяку кофе.

– Правда? – мосье Поль стал похож на маленького ребенка, который вот-вот расплачется от счастья.

– Мосье Поль, вы можете считать нас своими союзниками, – воскликнул художник.

– Мерси, – слегка наклонив голову, проговорил мосье Поль. Он с ловкостью фокусника извлек из кармана свой огромный платок и промокнул лысину.

Колокольчик над дверью радостно зазвенел, сообщая, что начался новый рабочий день.

Весь день Марина только и думала о предстоящем походе в клуб аквалангистов. Ей просто не терпелось попасть туда, чтобы побольше узнать о пристрастиях Раймона. Она еле дождалась, когда уйдет последний посетитель. Закрыла кафе и побежала в метро, слегка пожурив себя за излишнюю поспешность. Но идти медленней она просто не могла. Ей хотелось поскорее сменить обстановку. Целый месяц она не была нигде, кроме кафе и своей небольшой квартирки на Монмартре.

У Лили, с которой они подменяли друг друга в кафе, заболел отец, и она уехала в Оксер, небольшой городок на берегу реки Иоанны, чтобы ухаживать за ним. Подумав о Лили, Марина улыбнулась. Она вспомнила, с какой гордостью Лили говорила про свой город, про реку Иоанну, которая по словам Лили могла бы протекать под мостами Парижа, если бы захотела.