Игорь Маранин - Профессор Ерёмин и осколки скрижалей. Рассказы фантастического содержания Страница 4

– Помните нищего у сапожной будки? Кривого Кондратия?

– И? – выдохнула Дареджан.

– Вчера хоронили на Кальфе. Представляете, за покойным шла огромная процессия оборванцев – человек пятьсот! Никогда не думал, что у нас в городе столько бродяг и бездельников!

Дареджан не ответила. Развернувшись, она вышла из лавки и даже не попрощалась. Ей почему-то ужасно жалко было умершего старика со скрюченными пальцами.

Ещё через день она выбралась на Кальфу. Поговорив с кладбищенским служкой, отыскала могилу Кондратия и долго стояла возле стилизованных скрижалей надгробия с букетом простеньких полевых цветов. Отчего-то ей казалось, что дорогой букет будет неуместен на могиле нищего. Потом поклонилась в пояс, положила цветы на могильную плиту и поехала домой. Тайна подаренного ей Кондратием камня ушла вместе с ним.

День улетал за днём в исследованиях и экспериментах. Сергей Алексеевич даже отменил несколько своих выступлений, о которых была давняя договоренность с университетом. Он весь ушёл в работу, и увёл за собой новую ассистентку. Дареджан была этому только рада. Она впитывала в себя новые знания и навыки, не стесняясь переспрашивать по нескольку раз и не заботясь о том, сочтёт ли её профессор глупой. Она не думала о будущем – о том, что случится, когда их работа будет завершена и придётся возвращаться в пыльную старую лавку. Денег за найденный артефакт Дареджан твёрдо решила не брать: как пришло, так и уйдёт. Она обладала очень редким качеством для женщины: умением не жалеть о несбывшемся. Живи сегодняшним днём, завтра наступит только завтра.

В последний день декады, завершив очередной этап работы, они с Сергеем Алексеевичем чаёвничали на веранде. Почки на деревьях маленького садика у дома профессора уже набухли, а кое—где даже появились первые листочки. Вечернее солнце стекало по небу за дома на западе Ахтиара, и тёплый ветерок пересчитывал их, раскачиваясь на тонких ветках. Внезапно над входом в дом затрезвонил колокольчик – кто-то стоял на улице перед калиткой и требовал его впустить. Дареджан выскользнула из кресла, сбежала по ступенькам и через секунду уже открывала незваному гостю калитку. Им, к её удивлению, оказался сапожник Мойша.

– Как ты меня нашёл?! – не удержалась от восклицания девушка.

– Девочка, ты разве забыла? – улыбнулся сапожник. – Старик Мойша знает всё и обо всех! Но он бы никогда не стал сбивать свои новые ботинки о булыжники мостовой, если бы не это.

И Мойша протянул девушке большой толстый запечатанный конверт.

– Что это?

– Письмо от Кондратия, дочка. Его должны были передать мне в день похорон, но ты же знаешь этих нищих! Когда они выполняли свои обещания в срок? Посыльный просил найти тебя и вручить лично. Но и тогда, девочка, и тогда – при всей моей любви к тебе и твоей семье – Мойша не отправился бы путешествовать через весь город, бросив свои дела! Если бы не вот это… Ты прочитай, прочитай на обратной стороне конверта.

Дареджан перевернула конверт и увидела короткую надпись строгим красивым почерком:

«Мойша! Забыл тебе сказать перед смертью спасибо за ботинки. Твой сосед Кондратий».

Глава 5

в которой читатель знакомится с письмом Кривого Кондратия

Когда за старым Мойшей закрылась калитка, девушка вернулась на веранду, распечатала конверт и, вынув лист бумаги, принялась читать вслух:

«Хороший сегодня вечер, Дареджан, – начиналось письмо. – Тёплый, весенний и можно сидеть на веранде и пить с профессором чай. Благодарю тебя за цветы, которые ты привезла на кладбище, они очень милы. Те немногие способности, что передались мне через поколения, позволяют видеть будущее. Ярко и отчетливо, но всего на пару декад вперёд. Я знаю, что письмо принесут с опозданием, но, может быть, это и к лучшему.

Когда предок мой вышел вместе с другими потомками Гефера из рая, то опустела колыбель рода человеческого, и скрылся за воротами Ангел с огненным мечом, и закрыл их изнутри. И сказано было, что пока жив последний из нас и проповедует он о любви и добре, не покроет снег виноградники, и не вымерзнут деревья, и спящие стихии не проснутся все разом, чтобы уничтожить мир. Сила вышедших была столь велика, что собравшись вместе, они могли бы уничтожить любую армию мира, взять штурмом самый укреплённый город, лишить власти любого из бывших своих братьев. Они могли бы сменить на тронах царей, и это стало бы их поражением. Ибо властью кнута нельзя исправить людей, только властью Слова.

И тогда разошлись они по всей Земле и стали проповедовать. Не таясь, входили во дворцы и хижины и рассказывали о том, какая из дорог ведёт к раю, а какая – в объятья Змея. Увы, во дворцах не слышали их, боялись и преследовали. Цари земные, видя как вышедшие из рая возбуждают народ, заключили в гордыне своей союз со Змеем и, познав тёмную силу, начали гонения на Пророков. Многих убили в те годы, но возмущались народы и вставали на защиту их. Слово побеждало Меч.

Тогда Змей, предчувствуя поражение своё, перехитрил Пророков. Чёрное обернулось белым, зло оделось в одежды добра, у проповедников появились многочисленные последователи, и капля по капле зрело в их головах желание покончить разом с причиной всех бед – убить Змея. Мастер иллюзий и обмана, он ловко внушил им, что загнан в ловушку. В долине Месопотамской, меж двух священных рек, у святых Скрижалей состоялась великая битва, и пала половина и ещё четверть из Пророков. Оставшиеся праздновали победу, не ведая, что проиграли. Скованного могучими заклинаниями Змея принесли в жертву, и чёрная кровь его пролилась на Скрижали.

Змей перехитрил их. Почувствовав змеиную кровь Скрижали взорвались и разлетелись на кусочки, и вместе с ними разлетелся по душам всем живущих сам Змей. Теперь хотя бы в малой своей части он жил в каждом человеке. И когда последний из потомков Пророков умрёт, Змей восстанет из человеческих душ, обретёт плоть и будет править вечно.

Казалось, его время уже близко. Оставшихся в живых Пророков преследовали по всей Земле, и убивали, и нигде не было им спасения, ибо для них жить без проповеди – всё равно, что умереть. А там, где звучало Слово о любви и добре, тут же появлялись царские воины. Пророков уничтожили всех до единого, но род человеческий не пресёкся. Одни цари сменились другими, другие – третьими, третьи – четвёртыми. А потом и вовсе ушло в небытиё Время Царей, ибо подданные скинули их слабых потомков с трона. Настало Время Народа. Старые страхи подзабылись, и прежняя вера проросла сквозь века суевериями и сказками. Как же так получилось? Почему мир до сих пор жив, несмотря на пророчество?

Всё дело в моём роде. Предок мой Адам и жена его Ева, оставшись в живых после сражения при Скрижалях, пошли иным путём, чем все. Они решили проповедовать любовь без слов. Продав одежды свои и купив у первого нищего его тряпьё, отправились они в город Ромул, самый населённый в то время. Там родилось у них двое сыновей, от них и пошёл далее наш род. Адам и Ева стали нищими. Они просили милостыню, пробуждая тем самым у подающих любовь к ближнему. Ибо только подаяние можно назвать бескорыстной любовью, особенно тогда, когда просящий неприятен человеку ни внешним видом, ни грязными лохмотьями, ни образом жизни своей. Многие века род наш занимался нищенством, и как ни странно это прозвучит, именно подающие спасали свой мир от гибели. Так продолжалось бы, уверен, и дальше, но беда в том, что я – последний в своём роду. Детей у меня нет, слабая природа моя не дала мне способности зачать ребёнка. И я знаю, что послезавтра умру…

Прежде чем читать письмо дальше, спроси у профессора, что он думает об услышанном».

Дареджан опустила письмо на стол и вопросительно посмотрела на Сергея Алексеевича. Вид у профессора был задумчивый. Он медленно провел по своей бородке ладонью и спросил:

– Ты хорошо знаешь этого сапожника… как его, Мойшу?

– Да, – удивилась вопросу девушка.

– И что, он действительно хороший мастер?

– Причём тут сапожник?!

– Думаю отдать ему в починку походные сапоги… Если уж перед смертью человек благодарит сапожника, значит, это большой мастер!

Конец ознакомительного фрагмента.