Евгений Пекки - Невыдуманные истории от Жоры Пенкина. Книга 3. В Америке Страница 4

Перед домом была небольшая аккуратно подстриженная лужайка – или, скорее, газон. С двух сторон крыльца, перед входом, в двух бетонных цветниках в виде плоских больших ваз цвели анютины глазки и разноцветные маргаритки. Дом был из красного лицевого кирпича с зелёной крышей из рифлёного железа. Всё было продуманно, эстетично и лаконично. Без излишеств ампира и изящества рококо, но до чего же удобно!

После обхода домашних помещений Джим позвал своего гостя в гараж, где они сели в двухместный японский спортивный кабриолет с опущенным верхом. Нажатие кнопки на пульте привело в движение стальную штору на роллетах: выезд был открыт. А потом была неспешная езда по дороге, вдоль которой расположились ухоженные домики и коттеджи разных цветов и конструкций.

Когда они выехали на шоссе, Джим нажал на газ, и Пенкина буквально вдавило в кожаное сиденье. Он глянул на спидометр и оценил возможности автомашины, поскольку стрелка была чуть дальше отметки 180 миль. Семь минут спустя они уже подъезжали к полицейскому участку города Фичбур.

Джордж и копы

Джим и Джордж успели вовремя. У входа в отделение полиции Фичбура уже стоял полицейский автобус. Только они залезли и заняли места в середине салона, вошёл сержант, негр с эмблемой S.W.A.T., и вслед за ним – лейтенант, который дал сигнал к отправлению. Езда до Ворстера была недолгой, особенно с разговорами о том, как прошла первая ночь. Оказывается, не все её провели праведно, как Пенкин. От некоторых явно попахивало невыветрившимся алкоголем, а Николай Будько, что называется, откровенно клевал носом.

– Коля, ты где ночь провёл? – поинтересовался замполит.

– Потом расскажу, – отозвался тот и отключился полностью.

Отдых его был недолгим, так как через четверть часа автобус пришлось покинуть. На площадке перед городским полицейским управлением уже собралась довольно внушительная толпа людей, полицейские мундиры были вперемежку с гражданскими костюмами и яркими женскими нарядами. Светило солнышко. День был тёплый, а настроение у всех почти праздничное, примерно как в былые годы в СССР перед майской демонстрацией. Это была первая официальная встреча с полицейским руководством и властями.

Для начала полицейские и милиционеры построились в две шеренги, потом были подняты два флага. Через репродукторы прозвучал гимн США, и Пенкин отметил, что почти все собравшиеся знают его слова и поют искренне, и на флаг смотрят с гордостью. Полицейские в форме отдавали честь, держа в течение всего исполнения руку у виска, а большинство гражданских прижимало правую руку к сердцу.

Выступил мэр Ворстера, потом – какой-то сенатор, за ним представитель Бостонского окружного управления полиции, а потом говорили ещё полицейские и некоторые из наших милиционеров. Тут же многие знакомились и пожимали руки друг другу. Однако через час митинг был объявлен закрытым. Состоялось лёгкое чаепитие в стенах полицейского управления, после которого автобусы и машины с гостями разъехались по своим пунктам назначения.

Выйдя из автобуса, Джим сказал, что ему нужно почту посмотреть, и пригласил Жору зайти в полицейский участок города Фичбур. Пенкин с радость согласился.

Здание было небольшим – эдакий кубик в два этажа. Никаких турникетов при входе, за барьерной стойкой – дежурный офицер и помощник, за ними – камеры для задержанных, в одной из которых сидел небритый и явно с дикого похмелья гражданин в наручниках. Напротив дежурного – вход в зал совещаний.

Вслед за своим другом Жора поднялся на второй этаж и увидел нечто, поразившее его воображение: большой зал был разделён перегородками, как в каком-нибудь кафе или, скорее, читальном зале городской библиотеки. Возле перегородки стояли одно- и двухтумбовые столы, рядом – один стул или вращающееся кресло, редко стояло два стула. За столами кое-где сидели полицейские и что-то писали, звонили по телефонам, работали на компьютерах.

Компьютеры вообще были на каждом столе, чего в 1994 году в милицейских подразделениях – за исключением, может быть, информационных центров – не было и в помине. Даже дежурные части отделов милиции в России связь тогда осуществляли с помощью телетайпов.

Слегка возвышаясь над залом, в дальнем его углу, в своеобразной стеклянной будке сидел полицейский с погонами лейтенанта. Он что-то писал, иногда поглядывая на подчинённых. Джим прошёл к столу, который стоял у окна, прихватив по пути стул с соседнего рабочего места, за которым никого не было. Жестом он указал Жоре на него, и в этот момент зазвонил телефон. Жорин хост взял трубку:

– Yes, sir. This man is a police officer from Russia, sir. Yes, sir.

Жора обратил внимание, что смотрел его коллега в сторону лейтенанта, который тоже говорил по телефону.

– Кто это?

– Наш главный. Лейтенант Майер. Не беспокойся. Он в курсе, что вы приехали, и я много времени буду должен уделять русскому полицейскому.

– Это твоё рабочее место?

– Да, – ответил его друг, одновременно разглядывая какие-то бумаги, лежавшие на углу стола. – Как тебе у нас нравится?

– Интересно. У нас многое по-другому.

– Что, например?

– У начальника свой кабинет, и он не стеклянный. Сотрудники, конечно, не все имеют отдельные кабинеты, сидят и по двое, и по трое, но каждый бы хотел сидеть отдельно от других.

– Зачем?

– Когда трое разговаривают по телефонам, то они мешают друг другу. Или когда кто-то составляет важный документ, а другие болтают.

– Не нужно преувеличивать. Если ты занят конкретно своим делом, а не разговариваешь со своим другом о рыбалке или скачках на ипподроме, то это не очень мешает. А потом, лейтенант видит, кто чем занимается.

– А если нужно кого-то допросить? Не всегда результаты допроса должны быть известны другим.

– Там, за комнатой для задержанных, есть и кабинет для допросов, и камеры для арестованных. А ещё комната отдыха для дежурных. Там и диван, и микроволновка, и кофеварка, и холодильник. Дежурные ведь сутки работают безвыходно.

– Ты можешь уйти среди дня по своим делам?

– Могу, – улыбнулся коллега, – если по служебным делам. Я же детектив. Моя специальность – наркотики. Поэтому я часто выезжаю, чтобы проверить полученную информацию или на встречу с агентом. Только нужно сказать лейтенанту, а потом доложить о результатах.

– А как у вас с раскрываемостью преступлений, за плохие показатели ругают?

– Раскрываемость – это что?

– Какой процент от совершённых преступлений остаётся нераскрытым, то есть, преступник остаётся неизвестным?

– Как ты это представляешь в моей работе? Сколько привезли драги в Фичбур, а я об этом не знаю? Или сколько продали, а я продавцов не арестовал?

– У тебя сложнее, но ведь есть другие преступления: убийства, грабежи, изнасилования, кражи, да мало ли ещё что. За их раскрытие спрашивают с начальника полиции?

– Конечно, когда в прошлом году был грабёж на бензоколонке и грабители застрелили случайного прохожего, то шуму в прессе много было. Но через три дня убийц задержали и отправили на электрический стул. Так что наш лейтенант получил золотые часы из рук губернатора.

– А всё-таки, какой процент тяжких преступлений остаётся нераскрытым?

– Странно, что тебя это заботит. Сейчас узнаю у лейтенанта.

Он позвонил по телефону.

– Примерно 30—40 процентов, если говорить о кражах и мелких уличных грабежах, убийства раскрыты все. Налётов на банки или их филиалы уже лет пять не было. Ты удовлетворён?

– Да, – отозвался Пенкин, думая о своём и вспоминая, как его за эти самые проценты драли на совещании.

Джим заметил его задумчивость и, выдвинув верхний ящик стола, достал оттуда пистолет, отодвинув в сторону коробку с патронами. Сняв магазин, снаряжённый патронами, он протянул оружие русскому коллеге.

– Джордж, лучше скажи, тебе нравится калибр 38?

Пенкин взял в руки двенадцатизарядную «Беретту», щёлкнул курком, удивившись плавности спуска и посадистости рукоятки.

– У меня тоже 38-й.

– Тоже «Беретта»?

– Нет, «Макаров».

– Сколько патронов?

– Восемь.

– Не мало?

– Обычно хватает. Есть ведь ещё одна обойма.

– Тебе приходилось стрелять в противника?

– Нет. Я выстрелил в воздух – он сдался.

– Слава Богу. Я в прошлом году застрелил одного афроамериканца, ему было 17 лет. Часто думаю, что, может быть, из него ещё мог получиться нормальный человек.

– Как это было?

– Мы проводили операцию по задержанию сбытчиков драги. Я сидел в своей машине, вдруг услышал стрельбу, достал пистолет и только вылез – он выбежал из-за угла, обернулся назад и выстрелил, продолжая бежать прямо на меня с пистолетом в руке, но не замечая. Я крикнул: «Стой, полиция! Брось пистолет!» – он остановился, открыв рот, для него это было неожиданностью, но пистолет не бросил. Я имел право, и я его использовал. Двух пуль из «Беретты» было достаточно. До сих пор помню его выпученные глаза и шевелящиеся губы с кровавой пеной. Я тебе скажу, это непросто – убивать человека.