Андрей Булатов - Фестиваль оправданий. Повести и новеллы Страница 4

Женщина, сидящая напротив неё, насторожилась. Её незапоминающееся лицо напряглось. Протоколом общения с заключенными не предполагалось никаких ответов на личные вопросы. Сейчас же её подопечная явно что-то задумала. Психолог уже было потянула руку к кнопке тревоги, установленной на её комбинезоне прямо на груди, но Венера молитвенно сложила ладони перед собой и сделала настолько просящий взгляд, что её куратор не удержалась и положила правую руку обратно на подлокотник кресла.

– Пожалуйста, выслушайте меня. Я ждала этого момента больше десяти лет, – на пределе откровенности начала Венера, – Вы, как женщина, можете меня понять и дать совет, – в голосе Венеры появились столь не свойственные для неё драматические нотки.

Психолог молча смотрела на неё, ожидая продолжения. Она и так уже нарушила протокол, но ещё не настолько, чтобы получить за это какое-либо наказание.

– Скажите, что со мной было… после этого? Я ничего не помню. Как же мне выступить перед судьями?

– Я знаю лишь то, что Вас прооперировали в закрытом военном госпитале. Все детали операции засекречены даже для меня. Но Вам это не должно мешать, ведь Вас обвиняют в личных контактах 4 степени с биороботом. Причём здесь эта операция? Вас же спасли! – психолог не спешила нарушать протокол.

– Поймите меня, я же женщина, такая же, как и Вы! Пусть он был биоробот, хотя я этому не верю. Мне очень важно знать, что было потом, а я ничего не помню. Может быть, мне специально стёрли эту часть?

Психолог недоумённо пожала плечами. «Наверное, у неё действительно что-то с памятью. Нет никакой подробной информации о том, что произошло в те сумбурные дни, когда на Маранете случилась попытка захвата пришельцами из других миров. Что же всё-таки её так волнует в этой истории?» – подумала она и решила на всякий случай оставить возможность узнице что-либо вспомнить.

– Вам предоставят возможность записать то, что вы вспомните. Какой носитель Вы предпочитаете?

– Вы знаете, я ужасно старомодна и консервативна. Не могли бы Вы дать мне небольшой блокнот и что-то вроде карандаша?

– Конечно, что угодно. Я поговорю с нужными людьми. Можете вести дневник. Для нас это даже выгодно – можно будет потом издать ваши записи. С собой у меня, разумеется, нет ничего такого, но Вам обязательно доставят бумагу и карандаш.

– Спасибо Вам, Вы очень добры ко мне! – Венера была искренна в этот напряжённый момент. Ей удалось выпросить для себя непредусмотренные протоколом вещи. И она была по-настоящему рада этой первой победе.

Шоу уже началось. Вступительное слово ведущего, выступающего от имени Объединённого Управления, было цветистым и бравурным, часто сопровождалось соответствующей музыкой, подсветкой и впечатляющими объёмными кадрами, созданными прямо в центре зала, над сценой, где размещались главные действующие лица. Оно должно было настроить разношёрстную толпу зрителей, имевших свои представления о жизни, на единый образец восприятия того, что здесь будет происходить в дальнейшем. Ведущий рельефно обрисовал все ценности Объединённых Миров, а также все положения священного Закона, который призван поддерживать эти ценности и гарантировать справедливое возмездие за их попрание.

Венера смотрела трансляцию на стене своего блока. Услужливый аниматор предупредил её о точном времени, выделенном на просмотр шоу в реальном времени. Её выступление было последним, поэтому можно было собраться с мыслями. Небольшой блокнот, поданный ей из стены, Венера постоянно носила в руках, даже спала, оставляя его в постели. Карандаш занимал аккуратный кармашек на обложке. Иногда она открывала блокнот и делала вид, что думает над чем-то. Иногда даже брала в руки карандаш и будто бы записывала несколько слов на чистой белой странице.

В первый день слово держал бывший вояка, уничтоживший целое стадо камнеедов просто потому, что они мешали ему проехать на полигон, где шли учения. Перед тем, как ему дали слово, зрителям показали стада камнеедов. Большие мохнатые животные дробили своими клыками камни, превращая их в порошок. Камнееды, конечно, агрессивные животные, и их надо бы держать под контролем, но убивать всё стадо не было никакой нужды. Достаточно было бы просто завалить вожака или не обращать внимания на их поведение и переждать час-два. Но вояка был вымуштрован – не мог позволить себе опоздание из-за тупых и агрессивных созданий. В результате Биологическая Комиссия Объединённого Управления настояла на его осуждении, и бедолага получил 30 лет исправительных работ на обслуживании неадаптированных ферм. Судьи посчитали, что такое наказание заставит его полюбить животных.

Венера смотрела, как рослый мужик с безупречной выправкой стоял на сцене навытяжку и резким, отрывистым – командным – голосом объяснял, что его служебный долг для него превыше всего, что он служит Объединённым Мирам, что камнееды агрессивны, что… и т. д. и т. п. Его речи не тронули Венеру. Да и зрители как-то затихли, даже на перерыв потянулись раньше. «Да, маловато у него шансов», – подумала Венера, – Наверняка, написал прошение ещё на первом году исправительных работ».

Речи судей она не стала смотреть, хотя транслятор на стене светился ярко, и она сидела перед ним до конца. Она не собиралась побеждать в этом шоу. Задача её была совсем другой. Сидя в кресле перед экраном, жуя невероятно вкусную рыбу с какими-то незнакомыми ей овощами, лёжа ночью под накидкой, она была занята одним. Венера думала, сможет ли она выполнить ту миссию, которую возложила на себя, или нет. Неуверенность ей придавало то, что она на самом деле не могла никак вспомнить, что произошло в том военном госпитале. Хорошо хоть, психолог всё-таки выдала ей немного информации. До её посещения Венера не помнила даже этого. Она помнила только, как она в полной прострации лежала в блоке заключения, только гораздо более простом, чем этот, и ощупывала руками нижнюю часть живота и промежность. Эта часть её тела противно болела и её тянуло. Боли и отвратительное чувство омерзения прошли только через несколько месяцев, когда Венеру перевезли из изолятора военного госпиталя, о чём она даже не подозревала, в место временной изоляции, где она жила, пока шло расследование.

Крус больше не давал о себе знать – видимо, выполнил свою задачу. Какую именно, Венера так и не поняла. А любопытный датчик продолжал появляться за её спиной, когда она смотрела в другую сторону. Её штатный психолог тоже не появлялась больше в анимациях на её белом листе. Венере её помощь была не нужна, поэтому она не проявляла активности в этом вопросе.

Второй, третий и четвёртый дни прошли, похожие один на другой. В начале выступал всё тот же ведущий, восхваляя ценности и свободы, предоставляемые жителям Объединённых Миров, среди которых были: гарантированное сохранение жизни и здоровья всем жителям, независимо от их социального статуса, практически вечно; гарантированное образование по тем специальностям, которые впишут гражданина в общество с наибольшей эффективностью; защита границ Объединённых Миров от вторжения существ иной формы жизни и ещё много чего, о чём Венера имела весьма смутное представление. Должного воздействия ведущий достигал. Бесчисленные зрители то замирали от восторга, то разражались бурными овациями после очередного пассажа ведущего, сопровождающегося эффектными голографическими картинами, вспыхивающими в центре зала, погружая каждого зрителя прямо в ту атмосферу, которую хотели создать авторы шоу.

Затем говорили преступники, написавшие прошение о помиловании. Каждый из них прошёл строгий отбор приёмной комиссии, так как их оправдание должно быть поучительным для зрителей. В то же время оно должно показать, насколько толерантно и гуманно Объединённое Управление. Прошений подавалось каждый год очень и очень много. Все заключённые уповали на то, что их выберут для этого шоу – ведь даже просто участие делало их знаменитыми и обеспечивало им совершенно другое отношение на всю их оставшуюся жизнь, не говоря уже о победителе. Представители приёмной комиссии тщательно изучали дела, следили за тем, чтобы обвинение было идеальным и справедливым. Затем они лично посещали каждого из кандидатов на шоу, чтобы убедиться, что человек, которого они хотели представить широкой публике, вполне адекватен и точно понимает, что будет с ним происходить.

Внимание Венеры привлекла ещё одна женщина, выступавшая на третий день шоу. Женщина была ещё довольно молода, видимо написала прошение сразу после того, как угодила за решётку. Она убила своего ребёнка немедленно, когда заподозрила, что тот может быть носителем неопределенного генома, из-за того, что его отец оказался с другой планеты. Объединённое управление инкриминировало ей сразу два преступления: жестокое обращение с детьми и нарушение правил личных контактов 4 степени. Венера получила свой срок тоже за нарушение правил личных контактов.