Алексей Смирнов - Судоходство в пролет Страница 4

Мой маленький друг возликовал, но не тут-то было. Он оставался в аутсайдерах, все внимание дамы вдруг переключилось на меня. Я чувствовал себя превосходно. Вдвоем мы с ней быстренько вытолкали нетерпеливца в спальню, прилегли на диван и погасили свет. Из спальни доносилось невнятное рассерженное бормотание, шаги, какой-то приглушенный стук. Мой приятель был крайне застенчив и хорошо воспитан, ему отчаянно хотелось в туалет, но он не смел нас побеспокоить. Поэтому он помочился из окна пятого этажа, отчетливо выделяясь в ночи силуэтом на фоне освещенного окна – к удовлетворенному хохоту ночных людей, отдыхавших во дворе. Впоследствии соседи приписали этот силуэт мне самому, о чем и доложили моим родителям, из-за чего те сильно огорчились, и мне влетело. Поступок этот истощил терпение моего товарища. Мы с дамой о чем-то доверительно беседовали, когда дверь распахнулась, и он влетел к нам, уподобившись рассвирепевшему вепрю. В кулаке он что-то прятал.

– Нате! – Он подбежал к дивану и метнул нам под одеяло что-то крошечное. – Говорят, что майский жук приносит несчастье!

Мы озадаченно молчали. Мой товарищ скрылся в спальне, заперся и уснул, а я теперь знаю, почему у меня жизнь как не задалась в молодости, так и сейчас такая муторная, что неинтересно рассказывать.

Давно это было.

Либо ружье, либо последний акт

Сновидение, которое не выдержит натиска вульгарного фрейдизма.

Я обзавелся обрезом с очень красивыми автоматными патронами. Вышел на балкон и пальнул в воздух. Пуля описала величественную параболу и шлепнулась во двор, где играли детишки и старушки. Туда же обрушилась гильза. Какая-то въедливая шапокляк мгновенно сориентировалась, подобрала гильзу и пулю и стала осматриваться в поисках источника. Я спустился во двор, прогулялся там немножко с этой бабулей и небрежно объяснил ей, что все это наверняка чепуха. Но она не согласилась и осталась стоять, раздираемая желанием разобраться. Я вернулся домой, выглянул на балкон и увидел, что шапокляк уже сидит на лавочке в окружении милиционеров. Те рассматривают пулю и гильзу и сосредоточенно кивают бабуле. Я озадачился: не пальнуть ли мне в милиционеров? Но отказался от этой мысли и спрятал ружье.

По-моему, все очевидно.

Но мне ближе Юнг. Я думаю, что ружье в данном случае – всего лишь ружье.

Продовольственный секс

Джонатан Кэрролл закладывает в уста героине следующие слова: «Для нас, стариков, еда это секс».

Очень правильно! Именно это и говорили нам психиатры. Я сам об этом не однажды писал, хотя и хуже, конечно, чем Кэрролл. Ну, там о всякой топографической анатомии пищевого и полового центров, атеросклерозе, общем поражении. Как раз по этой причине я и не люблю приходить в мясную очередь, где женское общество стоит и вожделеет, топорщась шубами. Нет, они выбирают не мясо – они выбирают полового партнера.

– А вот мне было отложено… мяско! пока я была в овощном… ага, ага, вот-вот…

– Восемьсот восемьдесят…

Чек выбит, сдача лежит. Но – чу!

– Ой-ой-ой! стойте!… мне еще, на остаточек денюжки!… щас пожарить… я щас пожарю… вон тот! постненький! завалился, ха-ха… вон тот кусочек…

Между прочим, она и не старая вовсе. Да хоть бы и старая. У мужчин такой же атеросклероз, но покупают иначе. В чем тут дело?

Дело в том, что женщины, как и везде, заточены на прием, то есть намерены принимать все это в себя. А мужчины, хотя и примут, настроены на передачу. Так что в пизду и на хуй – это совершенно различные модальности в структуре продовольственных отношений.

Котик

Дочка нарисовала котика.

Я сильно растрогался и сделал из этого закладку. Уже вторую книжку закладываю – Данелию. А когда буду читать Сорокина, заложу его чем-нибудь другим.

– Какой хороший котик, – говорю я дочке.

– Это не котик! Это собачка…

– Ага. – Осторожно: – А что она ест? вон изо рта что-то валится…

– Она не ест! Она бешеная…

Ибанок

Я не выношу высоких каблуков.

И вот почему: когда я еще сплю, они цокают. И мне начинает сниться нездоровый поверхностный сон об их отпиливании.

Что за дурная ночь! Сначала приснился ужасный сон, от которого пришлось проснуться и покурить. Будто на меня хотят написать жалобу за то, что я в пьяном виде позвал милицию и хочу преподать урок беспризорным детям, которые нюхают клей и с крыши бросают в меня камни. Потом – как это считать? во сне или наяву? – меня укусил комар и пел победно, кружа вокруг. А утром, ни свет ни заря – зацокало.

Я, например, когда кто-то спит, хожу на цыпочках и говорю шепотом.

Добиться того же от моего семейства совершенно немыслимо. Нынче к цоканью добавился прочий гром: тесть, нагостившийся, собирался в дальнюю дорогу. Банки! банки литровые – что, нельзя уложить вечером?

Помню, в далекие годы, когда я его еще более или менее терпел, теща дала ему записку: привези то-то, то-то «и банок».

Союз слился с существительным, и тесть недоумевал: какой-такой ибанок? Имелось, конечно, кое-что на примете, приблизительно подходившее семантически, но он не был уверен.

Сегодня с утра пораньше ибанок засовывали в мешок, и я содрогался с каждым пихом.

Конечно, ради его отъезда я и сам бы хоть круглые сутки грузил ибанок, производя любой шум, какой попросят. Время собирать ибанок, время его увозить, зато теперь радостная тишина.

Зажигалка

На выходе из метро полез в карман за носовым платком и чуть не выронил зажигалку. И сердце екнуло. Оно ушло в пятки, и я с трудом перевел дыхание, когда зажигалка все-таки не упала.

До самого дома я шел и думал: что же меня напугало? Почему оно екнуло? Уронил бы я зажигалку – и что? Предположим, ушел бы без зажигалки, увлеченный толпой, хотя толпы не было. Предположим даже, что кто-то на нее наступил, поскользнулся, упал и разбил себе рыло насмерть. – что мне с того? Огорчился бы я, перестал бы ночами спать? Да нет, это маловероятно.

Я пришел к выводу, что дело здесь в боязни несовершенства, в угрозе потери контроля. Я старательно выковываю свою персону-образ, шагаю себе независимо и строго, помахиваю зонтом, смотрю вокруг равнодушно и с некоторым презрением. И вдруг эта гармония нарушается непредвиденной случайностью. Дальше возможно все: я нагибаюсь, поскальзываюсь, у меня рвутся штаны, из носа капает, а руки начинают жестикулировать в сложном тике, который я до того умело скрывал от общественности, но ее не проведешь.

На этот раз обошлось, но рубец остался – вернее, зарубка на память.

Если хозяин с тобой

Двор это микрокосмос. Не надо далеко ездить, надо просто набраться терпения. И все случится.

Недавно я просматривал, позевывая, местные скандалы на тему собачников – еще одна неисчерпаемая тема. И только что убедился, что собачники – люди принципиальные, они себя в обиду не дадут.

Дворик наш слегка, как я уже написал, благоустроили, и коренастый крепыш в зеленом свитере привел туда чудовище без намордника, которое мгновенно село срать и привлекло внимание соседки над нами.

Соседка повела себя точно так же, как поступают иные сетевые ораторы:

– Сволочь! Ублюдок!

И так далее. Третий этаж.

Крепыш, поощряя дальнейшее собачье сранье без намордника, набрал камней и начал метать в окно третьего этажа. Я не мог не восхититься его меткостью: бил очень точно. Мог бы попасть и в меня, радостно глазевшего на него, но не попал, все точненько ложилось окошком выше, кучно, как и собачье говно. Послышался звон, грохот, стекла посыпались, в комнате соседки что-то упало.

– Ах ты, сволочь! Урод!

Со двора:

– Ах ты, блядь!

Новый камень, и снова попал. Собака посрала и пошла по дорожке, роняя слюну.

Я думаю, настоящим собачникам ничто не грозит.

Маме приснилось

Матушка моя отожгла: ей приснилось, как я величественно скачу по небу на огненном коне, и вроде бы это Пегас.

Не иначе, как в связи с созданием народных коммерческих романов.

Мне это сновидение показалось довольно тревожным. Я не готов увидеть себя на небе. У каждого человека есть тайное подлинное имя и тайная суть, о которых он до поры не имеет понятия. Может быть, кое-что приоткрылось?

Вообще говоря, обидно. Вот так спишь, спишь, и ничего подобного про себя не увидишь. Мне все время показывают одно и то же: то я в тюрьме сижу, то больных принимаю, то бутылку прячу.

Гомеопаты

С интересом слежу за явлениями реанимации, развернувшейся во дворе.

Сперва эта троица промаршировала через двор, который виден из кухонного окна. Ярко выраженное быдло в количестве двух штук, не вполне вменяемое, волокло третье быдло под руки, вцепившись ему в волосы и запрокинув голову.

Потом они обосновались на лавочке в другом дворе, где детские грыбочки и вообще все для них только что выстроено: горка, домик, качели. Я-то сперва подумал, что бедолагу волокут на какую-то разборку. Но он, похоже, наширялся до чертей. Может быть, и просто обожратушки, но что-то во мне сомневается. Усадили, стало быть, его на скамейку и начали воздействовать.