Михаил Башкиров - Страсти обыкновенные (сборник) Страница 4

– Вы специально подговорили этого типа? Чтобы запугать меня?

– Я десятый год работаю с подростками.

Тренер нажал кнопку звонка.

– А вы мне…

– Да пошутила я, по-шу-ти-ла!..

В комнате Сластенова присела в ближнее к выходу кресло, поставила сумку к ногам на медвежью шкуру.

Человек в махровом халате у журнального столика поднял высокий запотевший бокал.

– Сто рублей даю!

Человек принялся громко сосать через соломинку что-то золотистое, с пузырьками, бегущими к ободку.

Тренер заглянул в комнату и куда-то исчез.

– Сто рублей, и ни копейки больше.

Надежный человек поставил бокал на фирменную салфетку.

– Но вы же еще не видали?

Сластенова нагнулась – ушибленное ребро напомнило о себе тихой болью – расстегнула сумку.

– Икона совсем-совсем уникальная! Может, даже чудотворная!

В комнату бочком вошел тренер.

– Угощайтесь!

В обеих руках крепыша пенилось по бокалу с ободком. Розовые соломинки подрагивали.

– Суперкоктейль «Спринт»!

Сластенова поблагодарила кивком, пристроила бокал на ладонь и тронула соломинку губами.

– Вас удивляет, почему я даже не хочу взглянуть на вашу фанерку?

Человек засунул руки глубже в карманы халата и начал ходить вокруг столика.

Когда он ступал на медвежью шкуру, она потрескивала и шуршала, когда проходил мимо стеллажа с книгами, чисто вымытые стеклины вздрагивали, и так же вздрагивал пустой бокал на столике.

– Просто в этом нет ни малейшей необходимости… Понимаете, я игрок, в высшем смысле этого затасканного слова, игрок с большой буквы… Меня влечет риск, как огонь влечет мотылька… Выиграю ли, проиграю ли – не все ли равно… Может, я сейчас предлагаю вам сто рублей за обыкновенную деревяшку, а может…

– Но если обыкновенная деревяшка стоит миллион рублей?

Сластенова поставила бокал на широкий подлокотник, вытерла платочком липкие губы.

– Тогда как?

– У меня, к сожалению, на данный момент отсутствует в наличии вышеназванная сумма.

Надежный человек остановился за столиком.

– Я не требую с вас миллиона.

Сластенова нагнулась к сумке и нащупала тугой сверток.

– Мне нужна лишь ваша консультация как специалиста.

– Консультация – тоже сто рублей.

– А коктейль «Спринт» бесплатный?

Сластенова, так и не вынув сверток из сумки, опустила икону на дно.

– Или сто рублей порция?

– Вы слишком практичная женщина, и это вас погубит!

Надежный человек шагнул к столику и, широко расставив руки, уперся ладонями в полированные края – ворот халата отпал и стала видна застиранная майка.

– К сожалению, таких, как вы, нельзя переделать, вы напоминаете мне столбы на обочине… Но могу в порядке исключения дать один совет бесплатно, как и мой любимый коктейль…

– Послушаем.

Сластенова переставила бокал с розовой соломинкой на другой подлокотник и откинулась в кресло, как бы разглядывая тяжелую люстру под высоким потолком.

– Валяйте без стеснения!

– Избавляйтесь быстрее от своей фанерки!

Человек выпрямился.

– Можете продать, можете выкинуть, можете подарить, но если оставите у себя, то всякие мрачные, злые мысли разъедят вам душу.

– Если я от нее избавлюсь, то уж не за сто паршивых рублей, поверьте.

– Охотно верю.

– Иннокентий Иннокентьевич, милый…

Тренер взмахнул розовой соломинкой, как дирижер.

– Взгляни хоть краешком глаза, пожалуйста.

– Ну ладно, показывайте.

Иннокентий Иннокентьевич вышел из-за столика.

– Раз принесли…

Сластенова, не вынимая икону из сумки, распаковала и только потом выставила себе на колени.

– Смотрите, не жалко.

– Так-так…

Иннокентий Иннокентьевич присел перед иконой, прищурил глаза.

– Весьма плачевный вид… Согласились бы стразу на сто рублей – не прогадали бы…

– Я же русским языком сказала…

Сластенова убрала икону в сумку.

– Жаль, жаль, но понять вас можно.

Иннокентий Иннокентьевич поднялся, засунул руки в карманы халата, посмотрел в упор на тренера.

– Мой друг вас проводит.

– Как-нибудь сама доберусь, не маленькая.

– Когда вы устанете от обладания фанеркой, то…

– Не устану!

Сластенова подхватила сумку, вырвалась из кресла и, качнувшись, сшибла бокал с подлокотника.

Бокал мягко упал на медвежью шкуру, розовая соломинка отлетела к когтистой лапе, и на длинной упрямой шерсти заблестела вереница капель ароматного коктейля «Спринт».

– Желаю здравствовать, мадам.

Надежный человек обошел тренера, который, ловко присев, подхватил бокал одной рукой и теперь стоял, прижимая к груди два пустых бокала с ободком.

Сластенова мялась у кресла, и когда человек, задев плечом тяжелую штору, открыл дверь в соседнюю комнату, вдруг шагнула за ним вдогонку.

Может, уступить за сто… Как-никак, деньги… Почти зарплата месячная…

Штора дрогнула.

И Сластенова оцепенела, заметив между плешью человека и половинкой двери стену, с пола до потолка увешанную иконами.

В полумраке потемневшие иконы казались черными дырами в серой стене.

Тренер с бокалами загородил от Сластеновой дверь.

– Вам не туда!

– А вы, оказывается, большие шутники!

Сластенова с удовольствием наступила на розовую соломинку, которую не успел подобрать крепыш, в прихожей запнулась о лакированные ботинки, а на лестничной площадке плюнула на пол.

– Вся стена в иконах, а сами голову морочат!

Сластенова вышла из подъезда и на ближней скамейке раскрыла сумку, посмотрела на икону и тщательно упаковала.

Зато моей там нет и не будет…

Тренер догнал Сластенову возле киоска.

Очередь давно рассосалась – закончились помидоры.

Продавщица в расстегнутом халате стояла возле грузовика, в который двое парней швыряли пустые ящики.

Тонкие доски трещали и лопались.

Какая-то старушка с полной сеткой помидоров наблюдала за происходящим.

Сластенова поравнялась со старушкой, и в этот момент из-за машины выскочил тренер; одернул мастерку, заулыбался.

– Гниль одна.

Старушка повернулась к Сластеновой.

– Ели выбрала на засолку.

Сластенова смотрела на тренера, а тот хотя и улыбался, но ближе не подходил.

– Что, решили дать настоящую цену?

– Не обижайтесь на Иннокентия Иннокентьевича. Душа человек, но со странностями.

– Сразу бы и объяснили…

Сластенова повернула к витрине.

– Пока мы шли туда.

– Иннокентий Иннокентьевич однажды в трудный час здорово помог мне… Я тогда из-за нелепейшей травмы был вынужден оставить большой спорт… Жизнь есть жизнь, и никуда этого не деться…

Они уже почти прошли магазин, а позади все еще слышался треск падающих ящиков.

Тренер то забегал вперед, безуспешно пытаясь заглянуть в глаза Сластеновой, то шел сбоку, задевая кусты, выпирающие с газона на дорожку.

– Послушайте, а зачем Иннокентию Иннокентьевичу столько икон? Для спекуляции?

– Что вы… А насчет икон – так это у него главный смысл в жизни… Фанатик, одним словом, чистой воды фанатик… Когда вы пришли, он просто испугался, что ваша фанерка окажется лучше, чем есть у него в коллекции… К тому же мрачное настроение… Впрочем, когда вы ушли, он сказал, что ни капельки не жалеет, сказал, что если это истинная вещь, то ей место в музее – попробуй на глазок определи; к тому же и ошибка не исключается…

– Шутники…

Подошел троллейбус.

Сластенова опередила всех и, даже не оглянувшись на тренера, втиснулась на заднюю площадку.

Когда ее затолкали в угол, она увидела сквозь пыльное стекло тренера.

Крепыш по-прежнему стоял на краю тротуара.

Надо было заставить его проводить до самого дома…

Троллейбус дернулся.

За стеклом качнулась толстая веревка.

И сразу же Сластенова почувствовала, как на нее давят сплоченные пассажиры, – но водитель умело тормознул и салон утрамбовался.

У заднего окна возник просвет.

Сластенова успела спустить на пол сумку, прижать ее ногами к вибрирующей стенке и упереться руками в стекло.

Уже не было видно ни тренера, ни остановки, лишь тянулись вереницей гладкие бетонные столбы и ржавый кустарник, похожий на мотки проволоки, разматывался по газонам.

– Предъявите билетик.

Сластенова машинально обернулась на вкрадчивый голос и увидела совсем близко потное лицо и надвинутую до бровей выгоревшую беретку.

– Ты что, ненормальная?

Сластенова уперлась плечом в стекло.

– Кто же в час пик билеты проверяет?

– Пожалуйста, предъявите билетик!

Теперь беретка торчала под самым носом Сластеновой.

– Да в такой толкотне рукой не шевельнешь, а ты – билетик… Лучше бы работу транспорта наладили как следует…

Троллейбус остановился, и почти вся задняя площадка рванулась на выход.

Контролершу на мгновение отбросило в сторону, но вот она резко шагнула к Сластеновой.

– Ваш билетик!

– Вот привязалась…