Ника Соболева - Право на одиночество Страница 40

Я вздохнула. Конечно, я не спала с Громовым, но я не могла бы сказать, что не хочу этого.

В тот вечер я долго не могла заснуть. И чтобы не думать о том, что происходит со мной в настоящем, погрузилась в прошлое.

Я вспоминала Антона и свои прежние чувства к нему. Он ведь был моей первой любовью. Хм… и пока последней. С тех самых пор я больше ни к кому ничего подобного не чувствовала.

Захлебывающееся от восторга сердце – каждый раз при встрече. Состояние искрящегося счастья, когда он был рядом. А стоило Антону улыбнуться – и мне казалось, что в мире становилось чуточку светлее.

И в какую бездну отчаяния я погружалась, когда видела его с очередной подружкой…

Именно во время таких погружений и состоялся один мой разговор с мамой, который я до сих пор не могу забыть. Да что там – я никогда его не забуду…

Я перевернулась на другой бок и закрыла глаза, пытаясь воскресить в памяти тот день…

В комнате царил полумрак. Я лежала на кровати, вытянувшись в струнку, и отчаяние захлестывало меня с головой, как морские волны во время бури. Не думать, не чувствовать… Но за что, за что, за что?! – кричала я мысленно в никуда, надеясь, что меня услышат и снимут эту пытку безответной любовью.

Тихие шаги сзади. Прохладная рука на лбу. Кажется, мама пришла с работы.

– Доченька, – голос у мамы был очень уставшим, – пожалуйста, сядь. Я хочу с тобой поговорить.

– Не хочу я ни с кем говорить, – огрызнулась я. – Отстань.

Мама вздохнула. Несколько секунд она молчала, а затем я услышала ее тихий голос.

– С того самого дня, когда я впервые посмотрела в твои глаза, я ждала и боялась этого…

– Чего? – буркнула я.

– Того, что ты влюбишься.

От неожиданности и испуга я действительно села.

– Как ты узнала?!

Даже в темноте мне были видны глаза мамы – глубокого синего цвета, «как море на юге где-нибудь», как сказал мне однажды Антон. Она смотрела на меня с такой нежностью и лаской… теперь этот взгляд остался только в моих воспоминаниях.

– Родная моя, – мама протянула руку и погладила меня по волосам. Я дернулась в сторону, и ее рука сразу безвольно повисла. – Я ведь тоже любила…

– Да что ты знаешь! – я сжала кулаки. На глазах выступили слезы. Что она может знать о моих страданиях, она ведь всегда была красивой, а я… гадкий утенок!

– Я могу тебе кое-что рассказать? – тихо спросила мама. – Это не займет много времени. Но, возможно, поможет тебе.

Сейчас, вспоминая, я морщилась от боли – как я ужасно тогда себя вела… Жаль, что нельзя вернуться в прошлое и надавать самой себе оплеух.

– Ладно, – буркнула я, скрещивая руки на груди. Мама улыбнулась, в ее глазах мелькнуло что-то озорное, и тут же начала рассказывать:

– Ты не знаешь, что мы с твоим отцом познакомились, когда мне было всего восемнадцать, а ему двадцать четыре. Я училась на втором курсе, а Володя уже работал. Он показался мне таким взрослым и серьезным при первой встрече… И я почти сразу поняла, что влюбилась окончательно и бесповоротно.

– Подожди, – я поморщилась. – Восемнадцать? Как это возможно? Ведь вы поженились, когда тебе было уже двадцать три года.

– Сейчас ты все поймешь, – мама кивнула. – Мы с Володей сразу подружились. Ничего большего – просто вместе гуляли, разговаривали, обсуждали прочитанные книги. Я-то поняла, что люблю его, а вот он… У твоего отца тогда была девушка. И он безумно любил отнюдь не меня, а ее.

Я почувствовала, что начинаю совершенно глупо открывать рот. Отец? Мне даже сложно представить, чтобы он любил кого-то другого…

– Да, доченька. Я не могла отказаться от этой дружбы, да и как это объяснить ему? Володя ведь сам мне звонил, приглашал на встречи. И я страдала молча. Но настал день, когда он познакомил меня со своей девушкой. Ее звали Ирой, и, доченька, это было исчадие ада. Я таких людей вижу сразу – ангельская внешность, за которой скрывается подлая и безжалостная душа… Ну, если она там вообще есть, конечно. И вот тогда началась настоящая мука. Я знала, что за человек Ира, но как объяснить это Володе?

Мама замолчала. Затаив дыхание, я ждала продолжения истории.

– Я жила словно в кошмарном сне, – тихо сказала мама. – С одной стороны – друг, которого я при этом безумно любила. И если я открою ему глаза на Иру… Сможет ли он выдержать это? И главное – захочет ли потом общаться с той, которая открыла глаза на его горячо любимую девушку?

– И что же ты сделала? – вырвалось у меня.

– Знаешь, – мама улыбнулась, – с тех пор уже столько лет прошло, а я до сих пор считаю это самым плохим поступком за всю свою жизнь. Я с помощью простой слежки узнала, что Ира изменяет Володе, да не с одним парнем, а с двумя. Понимаешь? Она встречалась сразу с тремя парнями.

– Зачем?!

– Наивное мое дитя, – мама рассмеялась. – Есть такие девушки, Наташа, для них парни – как вещи. Один в дорогие рестораны водит, другой подарки дарит, а у третьего она, может, математику списывает. Пока ты можешь ей что-то дать – ты с ней, но рано или поздно тайное становится явным… И когда я узнала все про Иру, мне стало еще хуже, доченька.

– Почему?

– До этого я была не уверена. Я думала: может, я просто ревную? Может, она на самом деле золото и прелесть? А когда оказалось, что Ира крутит Володей… Но рассказать ему… – мама покачала головой. – Три месяца я места себе не находила. Я жила с постоянно повышенной температурой, часто плакала без причины – в общем, говоря современным языком, у меня была депрессия. А потом я взяла и написала письмо Володе. Где поведала и о том, что за человек его Ира, и о том, что я его люблю.

Я охнула. Никогда в жизни не решилась бы на такой поступок!

– И что?!

Мама грустно улыбнулась.

– Ничего хорошего, доченька, ничего. Володя был в ярости. Он встретился со мной, отдал мне письмо и… книги, которые брал у меня почитать. Сказал, что больше не хочет меня видеть. И удалился.

Я слушала маму и не могла поверить своим ушам. Папа? Она точно о нем сейчас говорит?!

– Мама…

– Я заболела, Наташа, очень сильно заболела тогда. А страшнее всего было то, что я не выздоравливала. Целыми днями лежала дома с температурой и смотрела в потолок. Это продолжалось… примерно недели две. А потом пришел Володя. Он извинился за свое поведение, сказал, что я была права насчет Иры.

– И он полюбил тебя? – я подскочила от радости. Мама тихо рассмеялась.

– Наивная моя! Нет, Володя сказал, что не любит меня и никогда не полюбит. Но он не хотел, чтобы прекратилась наша дружба. И решил расставить все по своим местам сразу. Так и сказал: «Ты хорошая девушка, но меня абсолютно не интересуешь, поэтому не надейся понапрасну».

– Мама, – взмолилась я, – ты точно о папе сейчас рассказываешь?! Я не могу поверить, что он так тебя… обидел и унизил!

И больше всего в этой ситуации меня поражал тот факт, что мама смеялась. Она рассказывала эту историю с легкостью, как будто видела ее в кино, а не переживала сама!

– Погоди, дочка, это еще только начало. После того разговора все вернулось на круги своя. Мы продолжали просто дружить, точнее – это Володя продолжал, а я… любила его.

– Тебе было… очень тяжело?

Мама задумалась. Вздохнула. А потом вдруг улыбнулась – так, как умела улыбаться только она одна – легко, как полет бабочки, и с затаенным светом в глазах…

– Я была одним сплошным комком боли, – удивительные слова в сочетании с ее улыбкой произвели на меня большое впечатление. – Как ты думаешь, отчего, Наташа?

– А чего тут думать. Оттого, что папа тебя не любил.

Улыбка мамы стала чуть шире.

– Не угадала.

Я удивленно посмотрела на нее.

– Тогда отчего же?

– Если бы я действительно страдала только оттого, что Володя не любил меня… что ж, думаю, моя так называемая любовь прошла бы гораздо раньше. Знаешь почему? Когда ты любишь человека, то думаешь о нем – о нем, а не о себе. Безусловно, от невзаимности я тоже страдала, но… это не было главным. Я видела, как мучается Володя. Он переживал из-за предательства Иры – он ведь все-таки любил ее, доченька. И очень сильно любил. Володя мучился и из-за меня. Он не хотел терять друга и разрывать со мной отношения, но и обнадеживать тоже не мог.

Мама села чуть ближе и взяла меня за руку. На этот раз я не отстранилась. Вспоминая тот момент, я закусила губу – как хорошо, что я тогда не оттолкнула ее… А ведь в те годы (мне было семнадцать) я отталкивала родных с каждым днем все чаще и чаще.

– Ты даже не представляешь, чего мне это стоило, – теперь мама больше не улыбалась, она была очень серьезной. – Когда вокруг все, даже собственные родители, твердили – бросай Володю, перестань с ним встречаться, ты себя губишь, посмотри, сколько вокруг достойных людей. Но я не могла. Когда я встречалась с ним, я чувствовала себя живой. Да и Володя тоже радовался каждой нашей встрече. В действительности он ведь любил меня, хотя и только как друга. И в конце концов я начала игнорировать все настойчивые советы держаться от него подальше. Я видела, что Володе становится легче рядом со мной, он словно забывает о проблемах. И задвинула все мысли о себе и своих чувствах на задний план. Я думала только о том, как сделать так, чтобы он пережил предательство Иры и не замкнулся в себе, не стал ненавидеть всех девушек подряд. И спустя полгода я поняла, что добилась цели – Володя действительно полностью оправился и забыл Иру.