Вадим Норд - Ошибка юной Анны Страница 41

Само интервью Александру понравилось. Маша давала ему возможность подробно отвечать на вопросы. Другое дело, какая часть этих ответов будет напечатана, но по крайней мере, хоть не перебивают, и на том спасибо. Сами вопросы особой оригинальностью не блистали – ваши впечатления от суда, одобряете ли вы решение, были ли в вашей практике подобные случаи… Но если людям надо, то почему бы не ответить на вопросы, особенно если у тебя хорошее настроение? А настроение было хорошим, даже очень хорошим – Александр радовался за коллег, которые сегодня, впервые за много дней, могут заснуть спокойно. Если, конечно, успеют до этого времени свыкнуться с мыслью о том, что обвинения наконец-то с них сняты. Александру хотелось радоваться за все человечество, он даже за Вадима Родионовича порадовался и за его клинику. Может, оно того и стоило – приезжать в Нижний, общаться с разными людьми, испытывать разные (и не всегда позитивные) эмоции ради того, чтобы вот так искренне радоваться сейчас. У Александра было такое чувство, словно это его оправдали, словно это с него сняли незаслуженные обвинения.

Ощущение праздника требовало каких-то действий. Александр решил устроить себе праздничный ужин. Ужин в одиночестве может считаться праздничным с большой натяжкой, потому что любой праздник – дело коллективное, но с другой стороны, если вдобавок к основному блюду заказать вкусный десерт и запить его бокалом настоящего хереса, то это уже будет похоже на праздник. И после ужина можно не сразу отправляться спать, а немного погулять по вечерним улицам. Блаженное безделье – это тоже своего рода праздник. Сегодняшнее вечернее безделье было настолько блаженным, что даже о работе над диссертацией думалось без угрызений совести. А в какой-то момент даже снизошло нечто вроде озарения. «Не изменить ли мне тему? – подумал Александр. – Трансгендерные операции – это же непаханое поле для научной работы, особенно в той части, которая находится на границе между медициной и психологией. Ох, надо бы это все как следует обдумать…»

Но сегодня вечером Александру совсем не хотелось думать. Хотелось гулять, созерцать жизнь, наслаждаться ощущением гармонии, которое в последнее время так редко его посещало. И еще хотелось сделать кому-нибудь что-то хорошее, но такой случай этим вечером так и не представился. К сожалению.

16. Навязчивое послевкусие

Комплекс операций по «превращению» женщины в мужчину включает в себя такие операции, как гистерэктомию – удаление матки, овариоэктомию – удаление фаллопиевых труб и яичников, вагинэктомию – удаление влагалища, кольпоклейзис или облитерацию влагалища, то есть его хирургическое закрытие, метоидиопластику – удлинение клитора, для того, чтобы на его основе сформировать пенис, фаллопластику – создание пениса с использованием тканей других частей тела (в техническом плане это самая сложная операция из всего комплекса), уретропластику – формирование нового мочеиспускательного канала, позволяющего осуществлять мочеиспускание через новый пенис, скротопластику – создание мошонки и яичек (мошонка создается из донорских тканей пациента, а затем в нее имплантируют силиконовые яички), редуктивную маскулинизирующую маммопластику – формирование мужской грудной клетки путем удаления лишних тканей (осуществляется также перемещение сосков). При необходимости могут производиться дополнительные операции, например – вставка имплантов в подбородок с целью придания ему более мужественной формы или удаление подкожного жира с ягодиц и бедер.

С маммопластики, то есть создания грудной клетки мужского типа, обычно и начинают. Это первая операция при женском транссексуализме. Почему именно с нее? Так удобнее. Удалению матки и придатков предшествует довольно длительный курс гормонотерапии (гормоны прооперированным транссексуалам приходится пить потом всю жизнь). «Наложение» операции маммопластики с послеоперационным периодом на этот курс позволяет сэкономить время. Вдобавок маскулинизирующая маммопластика – это наименее травматичная операция из всего комплекса. Если вдруг пациентка передумает (а люди иногда меняют свое решение после первой операции), то лучше уж пусть это случится после маммопластики, а не после гистерэктомии.

Грудь у Инги была небольшой, с небольшими же ареолами, поэтому операция прошла быстро. Когда анестезиолог Гаспарян сказал свое: «Можно», Александр сделал небольшой разрез под ареолой левого соска и удалил ткань железы. Иссекать лишнюю кожу вокруг ареолы не было необходимости. То же самое Александр сделал справа.

– Не повезло нашей пациентке, – сказал ассистировавший Александру доктор Кузоватый, когда операция закончилась. – Была бы грудь еще чуть поменьше – обошлись бы липосакцией[37].

– В одном не повезло, зато в другом повезло, – ответил Александр.

Отец Инги ждал окончания операции в холле. Каждый по-своему пытается скрасить ожидание и хоть немного отвлечься от тревожных мыслей – Виктор Сергеевич раскладывал на планшете пасьянсы. Увидев Александра, он вскочил с кресла и с выражением крайней озабоченности на раскрасневшемся лице спросил:

– Ну как?!

– Все в порядке. – У Александра, наверное, не было более любимой и более приятной фразы, чем эта. – Минут через десять вы сможете пообщаться с Ингой. Вас к ней проводят…

– Я ей фруктов принес! – Виктор Сергеевич кивнул на объемистый пластиковый пакет, стоявший на полу возле его кресла. – Яблоки. Она любит яблоки. И воды! Без газа, как положено.

– Виктор Сергеевич, Инга сегодня вечером уже будет дома, – напомнил Александр, радуясь как за Ингу, так и за взволнованного Виктора Сергеевича. – Так что передачу можете сразу унести обратно в машину.

– Ну, я подумал, скучно так ведь лежать, хоть яблочко погрызет… – начал оправдываться Виктор Сергеевич, словно Александр уличил его в чем-то нехорошем. – Так ведь положено, чтоб в клинику с передачей…

Ева «наябедничала» Александру, что Виктор Сергеевич дважды звонил ей и подолгу, не меньше часа, расспрашивал обо всем, что касалось смены пола. Больше всего интересовался ощущениями самой Евы и тем, как после операции менялись ее отношения с родителями.

– Я ему честно сказала, что мои отношения с родителями никак не изменились, – Ева говорила бодро, даже немного бравировала, но в голосе ее отчетливо звучали горькие нотки. – То, что мой отец снизошел до того, чтобы иногда разговаривать со мной по телефону тайком от матери, это еще не отношения. Но я рассказала в подробностях, чего бы мне хотелось и вообще…

– У тебя все наладится с родителями, – убежденно сказал Александр. – Это примета такая – поможешь кому-то, и у тебя все будет хорошо.

«А когда будет хорошо у меня? – подумал он и, чтобы не впадать в меланхолию, бодро заверил: – Скоро!»

Меланхолия по возвращении из Нижнего накатывала довольно часто. Склонный к типологизациям, классификациям и прочим систематизациям Александр обозвал ее «навязчивым послевкусием» нижегородского дела. Любая трагедия, которую принимаешь близко к сердцу, сама по себе способна навевать меланхолию, а если вдобавок у трагедии есть неприятные последствия, тогда без меланхолии не обойтись. Подумаешь о том, что пациенты не должны умирать во время совершенно невинных операций, затем подумаешь о том, что врачи непременно должны отвечать за свои ошибки, но не должны огульно обвиняться в том, в чем они не виноваты, – и настроение сразу же портится. А стоит только вспомнить, как нечистоплотные, неразборчивые в средствах люди используют чужое горе – и становится совсем тоскливо. Да, этот мир и живущие в нем люди далеки от идеала, но не настолько же, в конце концов!

Маша из «Нижегородских известий» написала, что интервью Александра имело большой резонанс, и предложила «повторить», а то и сделать «беседы о медицине с доктором Бергом» (название-то какое, жуть!) регулярными. Александр на это ответил, что общаться с Машей ему было очень приятно и что он готов регулярно беседовать с ней на разные темы, начиная с китайской каллиграфии и заканчивая альпинизмом, но только не о медицине. О медицине, пояснил он, ему хочется беседовать только в позитивном ключе, а Машу и ее еженедельник в первую очередь интересуют сенсации скандального толка. Один раз, по случаю и к месту, можно, а регулярно – нет. Добрая Маша не обиделась, написала, что все понимает и что всегда будет рада вернуться к обсуждению вопроса о сотрудничестве.

Накануне отъезда в Питер у Александра неожиданно состоялся серьезный разговор с матерью. Она пригласила его на ужин среди недели, поскольку в пятницу Александр уезжал к Августе. Он приехал, ожидая, что это будет обычная встреча, но едва вошел в квартиру, понял, что сегодня его пригласили не просто для того, чтобы накормить и пообщаться. Понял по взгляду матери, в котором явно таилась какая-то невысказанная мысль.