Игорь Симонов - Неизбежность лжи Страница 41

Костя вспомнил первые месяцы с Лизой, и ему стало совсем грустно. Она была для него идеальной женщиной. Она могла стать идеальной матерью его ребенка, которого он так хотел несколько лет назад, когда жил с Ириной и присутствие которого рядом было совсем неочевидным сейчас. А ведь Лиза наверняка хотела родить от него ребенка. Они никогда не говорили об этом, потому что она, конечно, ожидала, что он заговорит первым. А он не заговорил, занятый своими совершенно бессмысленными, хотя и вполне увлекательными и хорошо оплачиваемыми проектами. И тогда Костя задал себе вопрос, хотел ли бы он увидеть сейчас Лизу. Конечно, необходимо сделать поправку на только что ушедшую девушку из журнала, но ответ оказался не вполне очевидным. Зато ответ на другой, незаданный вопрос оказался на удивление ясным и простым. Да, завтра он позвонит Юрию Петровичу и скажет, что готов продолжать.

Лиза и Леонардо лежали наполовину прикрытые тонким покрывалом в небольшой спальне, обставленной мебелью двадцатилетней давности, на не очень широкой кровати, каждый по-своему пытаясь осознать, где они оказались в конце этого долгого вечера с постоянно меняющимися декорациями и исполнителями. Сначала был осмотр дома с беготней и криками детей, которых никак не удавалось успокоить, потом прогулка по саду втроем с Алисой, ужин тоже втроем, дети поужинали раньше, но требовали, чтобы мамы были рядом. «Ну же, ну, – торопила Алиска, – решайся, дура, он так смотрит на тебя, ну хороший же мужик, дай, пусть ему полегчает, а то извелся совсем».

За ужином после закусок ели ризотто с перепелами и пили Chateau Calon-Segur, первая бутылка ушла быстро, вторая завязла в разговоре обо всем сразу: России, Италии, мужьях, женах и детях, последнем скандале с Берлускони, дети уже спали и как бы по умолчанию подразумевалось, что все останутся ночевать в доме Леонардо – он уже предложил остаться, практичная Алиска сказала, что пошлет водителя забрать все необходимое.

– Это же глупо, – улыбнулась Лиза, уже не сопротивляясь неизбежному, а просто подчиняясь здравому смыслу, – здесь десять минут ехать, перенесем в машину и все, – и сразу заметила, как погрустнел Леонардо.

– Хорошо, – быстро согласилась Алиска, – тогда сейчас я поеду с детьми, а то голова разболелась от вина, а вы тут поболтайте…

В общем, после недолгой суеты машина с Алисой и детьми отъехала, было так трогательно смотреть на них полусонных на заднем сиденье, они остались вдвоем, Лиза зябко повела плечами и улыбнулась навстречу его взгляду, полному нежности и нерешительности. «Что же с тобой такое, – думала она, возвращаясь в дом, опершись на его руку, – ну так просто не бывает, не мне же тебя первой обнимать…»

– Лиза, – хрипло выдохнул он, – я очень благодарен, что вы остались, – и тут же смутился, – я имею в виду, что вы задержались.

Он был на голову выше ее, поэтому она положила ему на плечо руку.

– Если ты хочешь что-то сказать мне, скажи, лучшего момента не будет, – и услышала, закрыв глаза…

– Я хочу, чтобы ты осталась.

Леонардо оказался не только трогательно нежным, что было ожидаемо, но и вполне опытным и страстным любовником, что было, скорее, приятным сюрпризом, потому что до последнего момента производил впечатление человека сухого и застенчивого. Как с такими талантами столько лет он умудрился оставаться одиноким, продолжало оставаться для Лизы загадкой до тех пор, пока Леонардо не ответил на все незаданные вопросы. Было часа два ночи, спальня сквозь широкие окна наполнялась ароматной осенней прохладой, они лежали обессиленные, согреваясь теплом друг друга и тонким покрывалом, в какой-то момент Лиза стала замерзать, но она боялась сказанным невпопад перебить исповедь мужчины, в объятиях которого провела последние два часа.

Леонардо начал свой рассказ вдруг, без предварительного вступления, упомянув лишь, что рассказывает эту историю второй раз в жизни, не уточнив при каких обстоятельствах случился первый раз. Во время работы в Москве двенадцать лет назад он познакомился с русской девушкой, которая была на десять лет моложе. До этого момента он вел вполне насыщенную развлечениями жизнь, переезжая из Лондона в Сан-Паоло, потом во Флориду, снова в Европу. Он был молод, хорош собой, обеспечен финансово, получал удовольствие от работы и от жизни. В каждой стране у него была девушка или девушки, но ни одна из них не смогла завоевать его сердце. Расплата наступила в Москве. То есть сейчас Леонардо воспринимал случившееся как расплату за то, что легкомысленно относился к чувствам стольких замечательных девушек, рассуждая – вы хотели свободы и равенства – вы их получили. То есть сейчас он понимал, что был не прав, расставаясь с героинями своих многочисленных романов, а тогда, в Москве, конечно, об этом не думал, потому что сразу влюбился. Влюбился в юную, трогательную, наивную девушку, каких не встречал раньше. Если Лиза читала Манон Леско[53], то тогда ей можно ничего не объяснять. Лиза кивнула, подтверждая, что конечно читала. По правде говоря, она не помнила, читала или нет, название было знакомое, может, смотрела фильм, но какое это имело значение, женским сердцем она прекрасно понимала эту русскую девушку, по сути свою ровесницу, хотя конечно же сама она так никогда бы не поступила. Девушка переехала жить к Леонардо в его большую квартиру в проезде Художественного театра и так они жили, наполняя неутоляемой страстью каждую свободную минуту почти полгода. Леонардо предложил девушке выйти за него замуж. Девушка с радостью приняла предложение. Леонардо привез ее в Тоскану познакомиться с мамой, и с этого момента закончилась сказка и начался триллер с элементами эротики. В первый же вечер мама рассказала Леонардо, что она думает о его избраннице. А думала она о ней совсем плохо. То есть намного хуже, чем Леонардо, ослепленный любовью, мог предположить в худших своих опасениях. Она назвала девушку обычной аферисткой, причем не очень квалифицированной, и сказала, что совсем не удивится, если та еще и рога ему наставляет во время его регулярных командировок.

– Она ведь не ездит с тобой, так? – спросила мама.

– Она учится, – ответил Леонардо, возмущенный беспочвенными подозрениями.

– Ты уже взрослый мужчина и волен делать что хочешь, – сказала мама, – только избавь меня ради Бога от ее присутствия, сделай так, чтобы я ее больше никогда не видела, побудьте здесь еще пару дней и езжайте в Милан на шопинг, думаю, она не будет возражать.

Леонардо никогда раньше не сердился на маму и никогда раньше до такой степени не сталкивался с ее непониманием. Да, он взрослый мужчина и сделает, как считает нужным. На том и распрощались. Дальше, по-видимому, совпали два фактора, девушка занервничала, встревоженная не столько холодным приемом, сколько той сильной связью, которая существовала у Леонардо с матерью, а он стал обращать внимание на разные мелочи, которых раньше не замечал. Да, она училась допоздна, что ему казалось вполне естественным, да на каникулы всегда ездила навещать маму в Сочи, но почему мама никогда ее сама не навещает? Много работает, но есть выходные дни, есть праздники, он с удовольствием оплатит билет, он хотел бы познакомиться с ее мамой. Знакомство с его мамой прошло не очень удачно, извини, это шутка…

Развязка наступила через два месяца после поездки в Италию. Девушка решила сыграть ва-банк и объявила, что беременна. Леонардо встретил известие со сдержанной радостью. Теперь уж точно надо было жениться, но что-то мешало. Он не выдержал и позвонил маме. Она отнеслась к известию на удивление спокойно.

– Успокойся, мой милый, – сказала она, – это не твой ребенок. Не кричи на меня, просто сделай тест, и если ребенок твой – женись.

– Но как ты можешь быть так уверена?

– Я чувствую, – ответила мама, – я мечтаю увидеть внука, но это не он.

Леонардо долго выбирал слова, прежде чем попросить девушку сделать тест. Он ожидал, что мысль эта не очень ей понравится, но совершенно не был готов к той истерике, которая разразилась в ответ на его предложение. Как он может не доверять ей, это все его сумасшедшая мать, которая возненавидела ее с самого начала, это же надо дожить до тридцати лет и продолжать во всем слушать мать, может быть, у нее разрешения спросить, рожать ребенка или нет? И это после всего, что между ними было, после всех его клятв и обещаний? Почему он так ее унижает?

Выслушивая весь этот визгливый монолог на русском вперемешку с английскими выражениями, Леонардо испытывал двойственное чувство. Он, безусловно, сочувствовал своей подруге и понимал, что любое недоверие, а тем более недоверие в столь деликатных вопросах выглядит для любого человека оскорбительным и может разрушить самые прочные отношения. И он был готов к очень неприятному разговору. Но во всем происходящем проглядывал какой-то дурной театр, какое-то отсутствие вкуса, которое он ощущал на уровне инстинктивного неприятия. Попросту сказать, девушка переигрывала. Ей бы тихо поплакать и запереться в ванной на часок, может, и по-другому бы повернулась вся история и не лежала бы сейчас Лиза, замерзая в этой постели. Но девушке, судя по всему, не хватало опыта, к тому же, сыграв ва-банк, она страшно нервничала. Истерика не привела к желаемому результату, Леонардо оставался непреклонен, в тот же день девушка съехала с его квартиры, забрав свои вещи. Перед уходом Леонардо сказал, что продолжает любить ее и ждет назад, но только на его условиях. Больше он ее не видел. Три дня он мучился от того, что, возможно, совершил роковую ошибку. На четвертый все прояснилось. Ему позвонил мужчина, назвавшийся старшим братом девушки, и сказал, что в России так дела не делаются.