Антон Кротков - Выжить! В ледяном плену Страница 42

– Чувствую, всем нам по гроб жизни надо будет поминать того непоседливого беса, что живёт в твоей белобрысой башке! – с полным ртом еды говорил другу Роберто. При этом глаза Ганессо буквально светились переполнявшим его счастьем. – Жутко подумать, но если бы не шило в твоей заднице, мы так бы остались там – в горах, и со временем последний из пассажиров рейса 571 доел труп своего только что умершего дружка. И ещё. Хочу, чтобы ты знал, что с этого дня я считаю тебя своим братом.

Нандо отложил кусок телятины, стаканчик с вином и названные братья обнялись.

– Ты тоже оказался не промах, братишка – Чаввадо шутливо ткнул товарища кулаком в плечо. – Из всей нашей большой компании только ты и Тин-тин согласились участвовать в экспедиции камикадзе.

– Да-а, – задумчиво протянул Роберто. При упоминании имени их третьего спутника он сразу погрустнел. Глядя на оставшиеся позади горы, Ганессо подумал о том, что вряд ли в одиночку Тин-тин смог добраться до убежища. Легко прочитав его мысли, Нандо предложил выпить за тех, кто в это самое время продолжает бороться за выживание.

Пикник продолжался. Причём теперь парни особо налегали на домашнее вино.

– И всё-таки мы теперь все твои должники Нандо – не унимался Роберто. Он немного захмелел и оттого ещё больше расчувствовался. – Скажи, какую компенсацию ты готов принять лично от меня?

– Когда будешь писать мемуары, сделай милость, не рассказывай историю про соседку. А то ещё читатели твоего бестселлера решат, что я извращенец, обожающий подглядывать за раздевающимися женщинами.

– Ну это само собой, а что ещё? – продолжал требовать Ганессо.

Нандо озадаченно пожал плечами.

– Ага! Сам не знаешь, чего тебе нужно больше всего. А я знаю! Тебе нужен личный классный хирург-кардиолог, который бы всегда приглядывал за твоим сердцем, устраивал ему техосмотры, проводил профилактику, а со временем модернизировал бы изношенный «мотор».

Роберто вскочил на ноги и торжественно заявил:

– Обещаю тебе, брат, что выберу в качестве медицинской специализации кардиохирургию и со временем сделаю тебе самое лучшее в мире сердце с атомным аккумулятором, то есть вечное. И что там Анды! Когда-нибудь мы на пару возьмём отпуск, чтобы влезть на Эверест, – такое мощное у тебя будет сердце.

– Нет, уж спасибо! – Нандо энергично отрицательно покачал перед своим лицом пальцем.

– Что, не доверяешь мне, как врачу? – мгновенно став похожим на сдувшийся шарик, растерянно пролепетал Роберто.

– Да нет. В горы не хочу – успокоил друга Чаввадо. – Никакого больше снега и никаких гор.

Трапеза была в самом разгаре, когда на место происшествия прибыл наряд чилийской конной полиции, который привели напуганные пастухи. Приблизившись, карабинеры грозно залязгали ружейными затворами.

– Эй вы, поднимите руки вверх и без глупостей! – густым басом крикнул усатый офицер в широкополой шляпе, держа крайне подозрительных типов на мушке.

Нандо тут же выполнил приказание, но Роберто прежде собирался набить себе карманы продуктами. Он очень боялся, что сейчас у них отберут еду, и потому торопливо запихивал варёные яйца в карманы, а хлеб и колбасу за пазуху. Одному из пастухов такое поведение пришлого воришки показалось крайней наглостью, и он пальнул по нему из дробовика, метя Ганессо в голову. Роберто услышал, как над самым его ухом просвистела крупная охотничья дробь. Если бы в момент выстрела лошадь стрелка чуть не дёрнулась, мощный заряд разорвал бы голову мужчины на куски, словно спелый арбуз. Столь недвусмысленное предупреждение подействовало, и Роберто тоже нехотя поднял руки, правда, не выпуская из них съестных трофеев.

Задержанным связали руки и, посадив их верхом на одну лошадь, и под конвоем отвезли в полицейский участок. Там чудом выбравшимся фактически с того света скитальцам пришлось несколько часов убеждать туповатого сельского комиссара, что они пассажиры с пропавшего несколько месяцев назад уругвайского авиалайнера.

– Если я буду верить в сказки каждого бродяги, шляющегося по здешним горам и промышляющего мелким разбоем, то быстро обрету славу главного местного идиота. Лучше откровенно рассказывайте о своих похождениях. Ну! Не хотите? Ну ничего, через пару деньков отправлю вас в округ, а тамошние канцеляристы быстро выяснят по своей картотеке, что вы за фрукты такие.

Неизвестно, кто сообщил в местную газету о том, что в местной тюрьме, кстати, большую часть времени пустующей, наконец, появились постояльцы. Но вскоре в участок приехал репортёр с заданием написать короткую заметку в колонку криминальной хроники о пойманных воришках-гастролёрах. В отличие от полицейского начальства газетчик сразу ухватился за слова задержанных, что они, якобы, являются выжившими пассажирами знаменитой авиакатастрофы недавнего времени. «Бессовестные аферисты пытаются выдать себя за мучеников небесной трагедии!» или лучше так: «Сумасшедшие воры напали на добропорядочных пастухов!!!», – мысленно подбирал подходящий заголовок для своего материала журналист, уже смакуя, как на следующее утро все пять тысяч восемьсот сорок три подписчика газеты будут горячо обсуждать сенсационную новость местного масштаба. Репортёру не хватало всего нескольких штрихов, чтобы окончательно оформить в своём воображении форму подачи будущей статьи. Именно поэтому он продолжал с дружеской улыбкой задавать вопросы задержанным, в то время как робеющий перед представителем прессы комиссар полиции терпеливо ожидал, когда интерес гостя иссякнет и можно будет сопроводить задержанных в камеру. Но тут случилось такое, чего никто не ожидал. В какой-то момент Роберто почувствовал в словах журналиста снисходительную иронию, и тут же предложил ему доказать правдивость своих слов.

– Извольте – тактично не стал противиться репортёр, ожидая от собеседника какой-нибудь нелепицы.

– Тогда пускай полицейский осмотрит бумажник, который у меня был отобран при аресте – попросил Ганессо.

Журналист бросил выразительный взгляд на комиссара, после чего полицейский чиновник нехотя поднял своё грузное тело из-за стола и направился к сейфу. А уже через минуту у всех присутствующих, естественно за исключением мнимых преступников, буквально отвисли челюсти, когда из бумажника был извлечён билет на пропавший авиарейс.

К вечеру провинциальный городок был буквально наводнён представителями крупнейших чилийских и зарубежных газет, радиостанций, телеканалов, спасателями, политиками, военными. Всем хотелось лично увидеть возвращенцев в того света.

*

Этот день в горном убежище ничем не отличался от длинной череды предыдущих дней. С той лишь разницей, что, чем дольше люди находились здесь, тем всё более они становились обособленными. Вот и сегодня почти каждый искал уединения от опостылевших соседей, чтобы не слышать ничьих стонов и жалоб. Про ушедших в горы товарищей местные обитатели вспоминали всё реже. Лишь очень немногие заставляли себя верить в Нандо, Роберто и Тин-тина (который так и не вернулся в убежище) и хранить надежду на скорое вызволение из снежного плена. Одним из таких правоверных был Карлитос. Паэс всегда помнил про свой вещий сон и готов был немедленно вступить в драку с любым, кто попытался бы переубедить его. И именно Карлитос, словно в награду за веру, первый увидел внезапно вынырнувшие, словно из-под снега, ярко-красные вертолёты. Это были знаменитые «Белл Хью» американского производства с опознавательными знаками чилийской горноспасательной службы. Стальные стрекозы, будто отдавая честь отваге и воле выживших, медленно облетали выбежавших навстречу своим спасителям людей. В раскрытых дверях салона одного из вертолётов можно было увидеть победно вскинувших руки Нандо и Роберто. Они всё-таки сдержали своё слово и дошли. В какой-то момент Эдуардо вдруг увидел, как Нандо машет ему маленьким красным башмачком, и, будто захлебнувшись от восторга, стал размашисто размахивать в ответ точно таким же талисманом на счастье. Они выжили! Они спасены!

Эпилог

Возвращение в мир было довольно болезненным для многих выживших пассажиров. Уже пилоты спасательных вертолётов были поражены открывшимся им зрелищем: площадка вокруг обломков самолётного фюзеляжа была буквально усеяна человеческими костями. Выжившим пассажирам пришлось поведать властям и всему миру страшную правду. Никто не смел их осуждать. во всяком случае открыто. Более того, даже иерархи католической церкви признали поведение уцелевших в катастрофе людей обоснованным. Тем не менее, таблоиды всего мира с удовольствием принялись обсасывать подробности жуткой сенсации. Даже официальные власти вначале относились к уцелевшим горным узникам настороженно, словно опасаясь оставлять их без надзора. Почти всем им пришлось пройти длительный курс психологической реабилитации. Впрочем, эти люди и в самом деле вернулись в прежний мир совсем другими людьми. Вот например, как спустя годы оценивал полученный опыт Карлитос Паэс в интервью одному западногерманскому журналу: «Здесь, внизу, каждый пытается сожрать своего ближнего. А там, наверху, наши отношения были чистыми, глубоко нравственными. Да-да, как бы странно это ни звучало. И я отдал бы все на свете, чтобы пережить это заново».