Вацлав Михальский - Собрание сочинений в десяти томах. Том третий. Тайные милости Страница 43

Молча проехав всю шестидесятикилометровую трассу, на обратном пути Георгий велел Искандеру остановиться у одного из таких форсированных на скорую руку разрывов. Вслед за Георгием вышел из своей белой «Волги» подрядчик, грузно вылез из своей черной начальник Водканалтреста Гвоздюк, высыпали на дорогу из машин и другие сопровождавшие Георгия в поездке начальники различных подразделений. Скоро все они сгрудились за его спиной на берегу маленькой горной речушки.

Сейчас, в сухое время года, речушка была настолько маленькая, что ее как бы и не существовало. Но Георгий-то знал, что в паводок эта скромница обретает силу тысяч тигров, несет, как щепки, вырванные с корнем деревья. И вот поперек русла этой реки была уложена труба Нового водовода. Уложена и закреплена, для проформы, несколькими бетонными нашлепками килограммов по семьсот каждая, таких нашлепок было девять штук – Георгий не поленился их сосчитать. А между тем, он хорошо это помнил, в проекте, который Георгий смотрел утром накануне поездки, было ясно указано, что по руслу данной речки трубу следует закопать на глубину три метра и сверху, чтобы не размыло, укрепить девятью бетонными скрепами – каждая по полторы тонны весом. Скрепы были в два раза легче, а закапывать трубу вообще не сочли нужным.

Георгий долго, внимательно смотрел на пересохшее русло речки, на трубу, на скрепы, как будто вспоминал что-то и не мог вспомнить. Смотрел и молчал. Слушал, как нарастает за его спиной якобы недоуменное сопение ражего подрядчика в голубой рубахе, еще молодого, краснощекого парня.

– Пойдут дожди, эти ваши скрепы перевернет, как страницу книги, трубу водовода вывернет с корнем и выкинет вон туда, на берег! – не оборачиваясь к подрядчику, ориентируясь по его сопению, тихо сказал Георгий.

– Да мы хотели как лучше, ведь надо форсировать, – выступая из-за спины Георгия и застенчиво хмурясь, сказал подрядчик. – Мы же закрепляем, куда она денется…

– Пока не будет сделано грамотно, по проекту, работу не примем.

– Да что вы, Георгий Иванович, мы и главного инженера проекта вызовем, подумаем…

– Нечего его вызывать, нечего терять время. Налицо грубое нарушение технического проекта. Есть проект – углублять на три метра в землю. Почему вы кладете сверху?

– Ну, мы форсируем, каждый день только и говорят: «Форсируйте, форсируйте!» Мы еще бетоном зальем получше, в общем – сообразим что-нибудь…

– Нечего здесь соображать! Соображайте согласно проекту. Ваш расчет – дотянуть до холодов! Завтра пойдет дождь, вы что здесь будете делать по горло в грязи?

– Ну, мы тут доработаем, мы что-нибудь придумаем, – с неискоренимой надеждой в голосе продолжал канючить подрядчик. – Мы посоветуемся…

– О чем тут советоваться, все лето бездельничали…

– Как же бездельничали, все-таки пятьдесят семь километров лежат. Как-нибудь уладим. – В голосе ражего подрядчика миролюбие, необидчивость и уверенность опытного строителя, что он свое все равно проволынит и все равно будет так, как быстрее и выгоднее ему, а не заказчику.

– Эти пятьдесят семь километров лежат по ровной, как стол, степи.

– Да, но все-таки лежат, все-таки план…

– Это очковтирательство – знаете не хуже меня. Так работают на чужого дядю.

– Выдержит, куда она денется, – продолжал свое подрядчик.

Георгий взглянул на него косо, зрачки метнулись, как будто перезарядили затвор винтовки, и он вдруг легко побежал вниз, к трубе, к стоящему рядом с ней бульдозеру, работавшему на холостых оборотах.

Из-за шума двигателя свите Георгия не было слышно, о чем говорит он с бульдозеристом, стоявшим рядом со своей машиной. Только было видно, как тот пожал плечами и отошел в сторонку, протягивая обе руки к машине, как бы приглашая самого Георгия сесть за рычаги. Так оно и было. На приказание Георгия бульдозерист ответил:

– Я не буду. Вам надо – садитесь и делайте. Хозяин – барин.

Георгий проворно вскарабкался в кабину бульдозера, и не успел никто ничего сообразить, как он развернул мощный, тяжелый бульдозер на месте и в минуту своротил трубу водовода, – бетонные скрепки подались легко, без натуги. Своротил, поставил двигатель на холостые обороты, выпрыгнул из кабины, поклонился бульдозеристу, – дескать, спасибо – и пошел наверх, к своей свите.

– Видите, как она легко подалась? – подражая шефу, ласково спросил Георгий подрядчика.

– Так бетон же еще не взялся, – покрываясь красными пятнами, пробормотал ражий подрядчик. Хотел было нагрубить, у него так и вертелось на языке: «Самодур! Ты за это ответишь!» – или что-нибудь в таком же роде, но вовремя вспомнил, что у Георгия «рука наверху», и прикусил язык.

С тем они расселись по машинам и поехали кавалькадой дальше по трассе водовода в сторону города. Они ехали параллельно действующему Старому водоводу, и Георгий велел Искандеру остановить у одного из четырех его колодцев.

Теперь очередь отвечать была начальника Водканалтреста Гвоздюка, теперь он сопел за спиной Георгия.

Крышка колодца – огромная бетонная плита – валялась рядом с зияющей ямой, из темной глубины которой пахло падалью.

– Безобразие! – принюхиваясь, прошептал Георгий. Но был услышан.

– Я давненечко здесь не побывал, но тут у нас задвижки, так что в том смысле, что в водовод ничего не проходит, – промямлил Гвоздюк, потупившись, будто не выучивший урок школьник.

– Еще бы все это проходило в водовод! Тогда бы я сегодня же отдал вас под суд!

– Ей-богу, не проходит, что вы, Георгий Иванович, клянусь честью…

– При чем здесь ваша честь, и откуда ей взяться, если вы не выполняете свою работу? У вас здесь есть люди? Чем они занимаются?

– Есть, двое: по штату двое, но фактически как бы один – второй все время в город ездит, просит прибавку к зарплате.

Георгий внимательно оглядел Гвоздюка, как будто видел его в первый раз: высокий, грузный, он годился ему по возрасту в отцы, а вели ему сейчас проскакать на одной ножке вокруг колодца, и он проскачет, лишь бы миновал начальственный гнев. «Ему бы кабанчиков колоть, – подумал Георгий, глядя на мясистые щеки, нависающие над тонкогубым ртом Гвоздюка, на его большой нос, на маленькие тусклые глазки, на толстые складки на низком лбу, – натуральный забойщик, а он „руководить людями“… и уж который год, считай – всю жизнь, его так и бросают с одного места на другое». Это о нем, о Гвоздюке, рассказывала курьерша тетя Леночка: «Селедку едять, воду пьють и руководять – ужасти!» В те времена Гвоздюк был у них начальником ОКСа. Уж он поруководил, уж он понастроил, а все как с гуся вода.

От злополучного колодца поехали к головным сооружениям Нового водовода – по проселочной дороге наискосок через выжженную солнцем степь к речке, где строились резервуар и насосная станция. Поехали на планерку, которая проводилась здесь раз в неделю под руководством генерального подрядчика – начальника треста Горстрой Прушьянца, а вернее, должна была проводиться каждую неделю.

В тенистом от жалюзи, чистеньком вагончике собралось довольно много народу. Первым лицом был здесь сегодня Георгий, а за ним теснились в дверях Прушьянц, Гвоздюк, подрядчик в голубой рубахе – начальник СМУ, которого только что отчитывал Георгий за трубу, начальник ОКСа, тот самый, что говорит «исключительно замечательно», «инденьтично» и «крупелезно», начальник участка – совсем еще молоденький паренек с лиловыми хотимчиками на нежных щеках, видно, только что окончивший институт. А за вагончиком в пяти персональных автомобилях томились пять шоферов.

Расселись за длинным свежевымытым столом из сосновых досок на таких же свежевымытых скамейках. Прушьянц откашлялся, достал из замшевого футляра очки, надел их, сказал, что предоставляет слово для «доклада обстановки» начальнику участка, снял очки и аккуратно положил их в замшевый футляр.

Молоденький начальник участка краснел, запинался, ковырял ногтем доски стола, совсем как тот студент, что забыл, откуда взялась планета Земля, хотя – «знал точно», забыл то, чего никто до сих пор не знает. По всему было видно, что ему впервой такое скопление высокого начальства и что того же Прушьянца он видит едва ли не в первый раз. Слушая его вполуха, Георгий набрасывал у себя в блокнотике схему трассы с примечаниями. Схема была проще некуда: прямая линия с двумя кругами на концах, обозначавшими резервуары емкостью в пять тысяч кубических метров каждый, – без этих резервуаров не могло быть и речи о пуске Нового водовода. Примечания к схеме тоже не отличались сложностью: когда они отъезжали от города, на сооружении резервуара, на том конце водовода, были заняты трое – две женщины что-то несли на носилках и что-то варил один сварщик; а то, что делалось сейчас на этом конце водовода, Георгию было хорошо видно в окошко вагончика: какой-то парень в тельняшке бил что-то заступом, две женщины с носилками что-то несли, и близнец того сварщика, что был отсюда за шестьдесят километров, варил что-то внутри резервуара, посверкивая голубыми острыми вспышками. Георгий подвел итог: на объекте протяженностью в шестьдесят километров в разгар рабочего дня, в одиннадцать часов, умственным трудом было занято двенадцать человек (он отнес сюда и томящихся в пяти персональных машинах пятерых шоферов), а физическим – восемь человек (Георгий отнес к этим восьмерым и того бульдозериста на речке, что отказался выполнить его приказ и наверняка сейчас дремлет в тени бульдозера, обеспеченный благорасположением своего непосредственного начальника).