Марина Белова - Злой рок Сейшельських островов Страница 43

– Как скажешь, – нехотя согласилась со мной Алина.

Мы подъехали к «Пилигриму», когда до закрытия оставалось тридцать минут. Естественно, первый вопрос был:

– Воронков приезжал?

– Приезжал, – вздрогнула Алена от одного упоминания имени майора.

– И? – я перевела взгляд на Степу.

С Аленой разговаривать было бесполезно. Она до жути боится Воронкова. Он только заходит в агентство, она уже в предобморочном состоянии. Спросишь, о чем спрашивал, – не скажет, потому что не помнит.

– Кричал?

– Нет. Пытался достучаться до нашей, то есть вашей совести. Меня пытался привлечь в союзницы, – призналась Степа.

– Если не кричит, значит, дело серьезней, чем мы думали, – вздохнула Алина. – Как вы вообще встретились? О нас спрашивал?

– Ну а ты как думала? Впрочем, кажется, он был готов к тому, что вы сбежите. Пришел и с порога спросил: «А эти где?»

– «Эти», – фыркнула Алина. – Других слов у него для нас нет. Ладно, рассказывай.

– Да что рассказывать? Спросил, где вы. Я ответила, что не знаю, с утра не видела, звонили не из «Пилигрима», сама жду, здесь сижу, помогаю Алене. Тут он снова проехался по вашим душам, в смысле, что кто-то носится по городу в поисках приключений, а кто-то за них вкалывает.

– Вот! Что я говорила?! Он случая не упускает, чтобы нас грязью облить!

– Алина, помолчи, дай Степе слово сказать.

– Я стала вас оправдывать. Мол, тут речь идет не о праздном интересе. Тут свои бы шкуры и шкуры своих детей спасти. А как спасти? Только лишь во всем разобравшись! Судите сами – три трупа в цинковых гробах, двоих на носилках доставили, и одного уже здесь завалили!

– Это хорошо, что ты ему про Ярцева напомнила, – похвалила Степу Алину. – У него должны были проснуться в душе угрызения совести. Мы его предупреждали! Денег на телефонный звонок не пожалели.

– Как бы не так! Напоминание об очередном трупе его только разозлило. Он почему-то решил, что мы были в квартире Ярцева.

– Интересно как бы мы в нее попали, если квартира опечатана? – хмыкнула Алина.

– Вот и я так сказала. Воронков все же ввернул, мол, даже не сомневался, что мы там отметимся. Еще добавил, что был обо мне лучшего мнения, и что я подаюсь вашему дурному влиянию. Я пыталась ему объяснить, что все не так. Мне самой интересно. Допустим, как он объяснит, что в поездке собрались все бывшие высокопоставленные чиновники? Бывший мэр, судья, прокурор, главный редактор городской газеты? Стечение обстоятельств? Или их специально всех собрали? Кто? «Кто? – спросил Воронков. – Ваши подруги обмолвились в телефонном разговоре: знают они, кто убийца».

– Ха! Я же говорила, что он прибежит как миленький! – злорадно засмеялась Алина. И как же ты, Степа выкрутилась? Мы-то уже знаем, что Коломиец не мог убить Ярцева.

– Я начала юлить, мол, это была лишь версия, дескать, я когда-то читала книгу. Нет, правда, не могла же ему признаться, что несколько просчиталась по времени? Кстати, когда вы ушли, схемку набросала. Кто, где и когда был убит.

– Схему? – удивились мы.

– Когда я вчера с Мариной беседовала, я пометки делала, – несколько смутилась Степа. И, правда, у моей родственницы есть привычка рисовать узоры на салфетке. Вернее, это посторонним кажется, что Степа выписывает орнамент. На самом деле крючочки, завитушки и закорючки – не что иное, как элементы стенографии. – А сегодня я нарисовала схему. Вот посмотрите.

Она протянула нам лист бумаги. По кругу хороводом шли прямоугольники, в них были вписаны фамилии отдыхающих и все, что нам о них известно. В центре листа находился квадрат, в котором красовался несколько раз обведенный жирный знак вопроса. От квадрата исходили лучики, соединенные с прямоугольниками.

– И что значит знак вопроса? – спросила Алина.

– Имя убийцы, которое перекочует из одного из квадратов. Эту схему я дала посмотреть Воронкову, сказав при этом, что мы думаем найти убийцу в этом круге. Сергей Петрович некоторое время смотрел на схему, потом свернул ее, положил в карман и молча ушел.

– А…

Уловив мой недоуменный взгляд. Степа пояснила:

– Эту схему, я нарисовала уже после его ухода. Что тут рисовать?

Некоторое время я смотрела на Степину схему и пыталась унять нарастающее волнение.

– А что если, смерть Ярцева не брать в расчет?

– Как это не брать? – спросила Алина. – Ты хочешь сказать, что его смерть никакого отношения к смерти остальных не имеет отношения?

– Ну да! По большому счету его мог убить кто угодно! Например, вор, который знал, что хозяина квартиры не будет еще два дня. Тогда, тогда… – замедлила я, пытаясь сформулировать свою мысль.

Как я сейчас жалела, что мы с Алиной удрали из агентства. Убийца мог оставить в квартире Ярцева следы. Возможно, Воронков уже знает, кто убийца, а мы – нет.

– Тогда мы возвращаемся на круги своя, – вздохнула Алина, не дождавшись продолжения моего ответа. – И Ярцев мог быть серийным убийцей.

– И Коломиец, – поторопилась сказать Степа, которой особенно нравилась версия с судьей.

– Или кто-то еще, кто живым и здоровым вернулся с островов, – продолжила я.

– Раиса Антоновна? – хмыкнула Алина.

– Эта вряд ли. Хотя что-то в ее поведении мне показалось странным, – призналась я.

– Кто же тогда остается, кроме Коломийца? – озадачила нас Алина. – Он пока главный подозреваемый. Надеюсь, Степа, ты все-таки намекнула Воронкову на судью?

– Обижаешь! Я ему весь сюжет «Десяти негритят» пересказала. Как мне показалось, он слушал весьма внимательно, даже спросил, нет ли у меня с собой книги.

– Степа, не отвлекай, – попросила я. – Кроме Коломийца на счету мы имеем чету Алексеевых и Нину Приемыхову, гадалку и ясновидящую. А так же Зою Александрову, о которой мы ничего не знаем. Александрова – фамилия не из редких.

– К тому же не факт, что это ее настоящая фамилия, – продолжила мою мысль Алина. – Странная, весьма странная особа. Вот о ком надо было намекнуть Воронкову. Пожалуй, без него мы Зою не найдем.

– Ее фамилия в схеме была. Если майор не из праздного любопытства прихватил мою бумажку, он должен найти вашу Александрову, – без особой на то уверенности предположила Степа.

– Найдет, не найдет, нам самим надо до всего докопаться. Иначе я спать не буду, – призналась Алина. – Итак, первый на повестке завтрашнего дня у нас Иванов. Он должен был видеть убийцу. Хотя бы в зеркале, если, конечно, сам его не впустил в бунгало.

– Кстати, в рекламном агентстве «Галатея» мне сказали, что на похоронах Бабенко присутствовали мужчина и женщина, которые были с ним в поездке, – вспомнила я разговор с художницей Машей. – Кроме Алексеева Дмитрия и Коломийца, никто другой из мужчин пойти на похороны не мог.

– Коломиец! Убийц всегда тянет к трупу, – заявила Алина.

– Тогда надо разыскать Алексеева и спросить, был ли он на похоронах. Если не он, то это точно был Коломиец. Странно, что нам не пришла в голову мысль пойти на похороны к Бабенко, – в которой раз пожалела я.

– Не разорваться же нам, – пожала плечами Алина. – Как же я устала в этом отпуске.

Наш разговор был прерван резкой трелью телефона. Конечно же, он звонил как обычно, но наши нервы были настолько напряжены, что я невольно вздрогнула. Рабочий день уже закончился, значит, звонят не по вопросам поездок.

– Марина Владимировна, вас муж спрашивает, – с самым что ни на есть грустным видом в кабинет заглянула Алена.

– И где вы ходите? – услышала претензию я в свой и Степин адрес. Правда, высказана она была в очень деликатной форме. Обычно, когда мой муж голоден, он ни с кем не церемонится, и в выражениях не стесняется. – Кто обещал вкусный ужин? Бефстроганов мы нашли, рис отварили. Салатики настрогали. И при этом всем великолепии стола мы с Аней должны слюной истечь? Мы вас ждем. Можете и свою подругу прихватить.

– Алина, Олег приглашает тебя к нам на ужин.

– Да ты что! – мотнула она головой. – Я Вадима сегодня не видела. Утром проснулась, а он в свою лабораторию убежал. Во избежание семейного конфликта мне кровь из носу в семь надо быть дома.

– Уже половина седьмого, – уточнила Степа.

– Значит, вас подвезу и сразу домой. Надо еще в магазин заехать к ужину что-нибудь купить.

Через пятнадцать минут мы со Степой были у родного дома. Высадив нас, Алина тотчас уехала, а мы с легким сердцем шагнули в подъезд. Мой внутренний голос молчал, никаких дурных предчувствий не было. Хотя, что бы они изменили? Подозрения того, что что-то не так, закрались в мою душу, как только мы перешагнули порог квартиры.

Во-первых, в прихожую вышел только Олег. Он спешно стал принимать у нас верхнюю одежду, как будто мы могли развернуться и дать деру. Аня в эту минуту фальшиво кашляла, словно хотела нас о чем-то предупредить.

А, во-вторых, под вешалкой стояли чужие ботинки. Я подняла глаза – на крючке висела мужская «Аляска». В точно такой же я как-то раз видела Воронкова.