Татьяна Малыгина - «Я крокодила пред Тобою…» Страница 44

– Девочка моя, лапочка, все будет хорошо! Какой ужас, господи, что с ней? – Олег повернулся к Славику.

– Инсульт, похоже.

– Охренеть! Почему? Что произошло?

– Да сам не знаю. Работала, все в порядке было. Потом вышла покурить, не было минут двадцать, пришла, сказала, что плохо стало, и вот…

– Есть валерьянка, валокордин?

– Сейчас посмотрю.

Славик принес капли.

– На, Олег. Может, переволновалась? У нас проблемы.

– У вас проблемы, а у нее из-за ваших проблем паралич? Вы обалдели тут все?

– Олег, я ни при чем, правда. Это Людка…

«Милка, Милка, хитрая копилка…» – крутилось в голове у Марины.

Миша с Олегом тихо переговаривались. Славик сидел за столом, подперев подбородок сложенными кулаками. Продавцы молча стояли, смотря на перекошенную Маринку. Вот так. Молодая, веселая, здоровее здоровых, и на тебе. Наконец приехала неотложка. Спокойная женщина-фельдшер вошла в подсобку и раскрыла свой боевой чемоданчик.

– Что случилось?

– Вот… – Олег развел руками, – плохо стало.

– Говорить можешь? – склонилась над Мариной.

– Й-а..

– Понятно. Сколько пальцев? – женщина растопырила пальцы.

Марина показала скрюченную кисть и попыталась улыбнуться.

– Молодец, правильно, садись, пять. Давай давление измерим. Голова болит?

– Й-а..

– Ты у меня, как ослик, иа, иа. Так, сто семьдесят на сто десять. Вы ей муж? – доктор взяла Олега под руку. – Давайте отойдем. Я думаю, инсульта у девочки нет. У нее гипертонический криз, возможно, ее кто-то очень сильно обидел, ну испугалась, может, расстроилась чем-то. Я введу сибазон. Для нее сейчас главное – сон. Долгий, не будить. Пусть спит столько, сколько надо организму.

– А у нее это… ну, лицо… пройдет? Восстановится?

– Да. Не переживайте. И найдите ей спокойную работу. Вот рецепт. Пусть попьет снотворное, корвалол. И, если есть возможность, увезите ее. На море. Пусть забудется.

– Да-да, доктор, спасибо, конечно…

***

Передряги, бандитские разборки были где-то далеко, казалось, что весь тот кошмар был не в ее жизни. Проблему разрешил сам Карим. Переговорив с Милой, он понял весь расклад. Что Мила Мишер кинула банк, своих подельников и крышу. Милка сама прилетела к Кариму в Москву. Он принял ее, выслушал. Стало очевидным, с Марины Толмачевой ничего не взять. Поэтому после финансового расклада Карим снял с Милы Мишер все, что можно было снять, – долг за мясо, проценты, нижнее белье, и стал личной ее крышей, а Милка, продав все свое имущество в Северогорске, перебралась в столицу, где продолжила свою экономическую деятельность уже на высшем уровне. Маринка, считай, отделалась легким испугом. Вскоре после того инцидента, когда Марина лежала на больничном, варварски убили ближайшую Милкину подружку Холодову Лену. Ее зарезали, как свинью, в собственной квартире. Она тоже была в теме Мишеровских дел. Поэтому Марина с Олегом быстро собрались и улетели на две недели на острова, оставив Машу с Тамарой Николаевной.

Месяц спустя Марина в ярком бирюзовом купальнике лежала на белом шезлонге под соломенным зонтиком, скрестив ноги с безупречным педикюром. Широкие поля шляпы закрывали лицо от мягкого осеннего солнца. Под левой рукой, на песке, домиком стояла упавшая раскрытая книга Франсуазы Саган «Немного солнца в холодной воде». Марине очень нравились тонкие рассказы этой чудной француженки. «Так странно, она совсем юной начала писать, лет около семнадцати, кажется. Совсем девчонка, а отношения чувствует, как зрелая женщина. Такая пронзительная тоска в ее рассказах…». В свои тридцать с небольшим Марина чувствовала себя старой, мудрой, уставшей калошей. Двухнедельный больничный завершился заявлением об уходе «по собственному». Калугин рвал и метал, Маша испуганно сидела у кровати матери, глядя в ее новое чужое лицо.

– Мамочка, ты не умресь?

– Машка, не глупи! – Олег перебирал в голове варианты их дальнейшей жизни. – Мама поправится, все будет хорошо. Мариша, я заказал путевки на Канарские острова.

– Здорово… – Марина улыбнулась, – а где мы денег возьмем?

«Лицо почти восстановилось», – Олег очень боялся последствий.

– Я свою однушку продал.

– Олег! Зачем?! Ты продал квартиру?

– А зачем нам две? У нас есть твоя трешка, у бабули моей – еще однокомнатная, у родителей – двушка.

«Продал жилье, чтобы поехать в самый дорогой отель», – она вспомнила, как первое время Олег не покупал хлеба, чтобы не разменивать полтинник. Она считала его скуповатым, потому что он старался не менять без особой нужды крупные купюры, а отсутствие хлеба или молока нуждой не считалось. Выпроводив Вовчика и перебравшись к Марине, Олег поначалу несколько месяцев жил на ее деньги, а свои куда-то аккуратно откладывал. А сейчас продал квартиру. Чудеса…

– А я поеду? – с надеждой спросила Маша.

– Нет, ты с бабулей останешься. Потом, летом, я вас с мамой отправлю на море.

Олег потрепал расстроившуюся девочку по лысой макушке. «Надо было наголо постричь в годик, сейчас бы густые росли».

Маша вздохнула. Опять придется жить по правилам бабы Тамары. Не ходи, не смотри, оденься, ешь, не трогай кошек.

***

Ласковое средиземноморское солнышко приятно грело щиколотки. Марина открыла глаза и повернула голову. Олег курил, смотрел на Марину.

– Проснулась?

– Да я и не спала, так, подремала немного.

– Пивка?

– Не хочу. Лучше коктейль.

Олег встал с шезлонга, затушил сигарету и пошел в бар.

«Какой же он у меня красивый, – мурлыкала Марина, провожая Олега взглядом, – высокий, стройный, добрый, заботливый. Повезло, наконец. Настоящий мужчина рядом». Она потянулась, откинула спинку лежака, села поудобней и затянулась тонкой сигареткой. Вот она уволилась. Вот они отдыхают от того кошмара, проедая деньги с продажи квартиры. А дальше что?

– Держи, ром с колой, – Олег протянул Марине стакан.

Марина привстала, взяла коктейль и сделала большой глоток.

– Олег, вот что. Мы так не сможем долго – изображать богему. Надо за что-то браться, как приедем.

– Какие соображения?

– Давай сами попробуем магазин открыть? Знания, что к чему, у нас есть, большую торговую площадь брать не будем. Небольшой зал для розницы, а с колес – опт. Мясо-заморозка, рыба, консервы, кондитерка.

– Стартовый нужен. Кредит?

– Нет. Кредит пока не будем брать. Что-то с продажи твоей квартиры осталось. Начнем с мелкого опта по предоплатам. Соберем заказы по городу, кому что. Часть денег попрошу у отца. Раскрутимся на опте, откроем магазинчик. Как идея?

– Маришка, одним тяжеловато будет. Колеса нужны.

– Чем тебе наша «шестерка» не колеса?

Олег засмеялся, они давно уже планировали заменить «жигуль» на девяносто девятую.

– Нет, в целом я – за. Заниматься чем-то надо. Давай рискнем!

***

ЧП Толмачевой М. И. быстро набирало обороты. Олег прочесал их небольшой городишко, оповестив о начале деятельности, съездил в соседний Еловск. Они собрали заказы, деньги на товар давали без капризов почти все коммерсанты. У Калугина была хорошая репутация в городе, а случай с вагонами тушенки не испортил отношений Марины с местными частниками. Все в городе знали, что Милка поменяла «крышу» и преспокойненько живет в Москве, ворочая миллионами. Славик взял кредит и открыл свой продуктовый магазин, начав все с нуля. Начиная свое дело, Олег и Марина знали, что и им нужна будет «крыша». Вопрос решился довольно оригинальным способом.

Бывшая жена Олега, Света Калугина, помытарившись в Северогорске и не найдя для себя ничего и никого подходящего после расставания с Альгисом, уехала с сыном Майком в столицу на поиски личного счастья. Поиски увенчались встречей с авторитетом российского значения Захаром Семеновичем, который двадцать семь лет из прожитых пятидесяти двух провел на нарах на Крайнем Севере, и ни дня в своей воровской жизни не работал. У него никогда не было ни семьи, ни детей. Он снял Свете квартиру, небольшую двушку в спальном районе Москвы, и появлялся там по очень свободному графику, чего, видимо, требовали его особые дела. Свои новые отношения Захар не афишировал, Света же из рук нежного Олега и богатого Альгиса попала в лапы жестокого и нещедрого дядьки с криминальным багажом. Шестилетний Майк страшно его боялся. Захар Семенович не знал, как обращаться с детьми, и все их общение сводилось к вечерним незамысловатым диалогам.

– Привет, пацан! Вот, это тебе, – он протягивал Майку шоколадку, машинку или игрушку.

– Здравствуй, дядя Захар. Спасибо.

– Уроки сделал?

– Я в школу еще не хожу, мне рано.

– А-а, ну молодец.

Захар Семенович, не разуваясь, проходил в кухню, где его ждал добровольно-принудительно приготовленный обязательный хавчик, то есть ужин.

Светкин избранник был высок, сутул и очень худ, его крупный череп облепляли редкие жесткие волосы. Глубоко посаженные темно-карие глаза и тяжелые надбровные дуги с нависающими кожными складками делали цепкий взгляд каким-то зловещим. От него веяло холодом и равнодушием. Было ощущение, что его всегда сопровождает та самая старуха в черном и с косой, и даже дорогой французский парфюм не мог перебить еле уловимый запах, похожий на запах склепа. Он всегда носил темно-серые и темно-синие костюмы, неброские рубашки, говорил и ел мало. Было вообще непонятно, как они общаются – веселая красивая двадцатисемилетняя Светка и это могильное чудовище. На вопрос подруг: