Дмитрий Барчук - Александрия Страница 44

Лицо императора на миг стало задумчивым, а потом озарилось еще большей улыбкой.

– Рад познакомиться с вами, молодой человек. Я очень высокого мнения о вашем брате. Он служит британской короне по дипломатической линии, не так ли?

– Так точно, Ваше Величество. Почту за честь служить вам верой и правдой.

– Давайте ваши депеши, господа, и присоединяйтесь к нам.

Масков и Шервуд вручили государю конверты, но вставать в колонну не спешили.

– Ваше Величество, нас в Таганроге просили с оказией доставить письма до Перекопа. Мы мигом туда и обратно, а в Мариуполе вас догоним, – объяснил Шервуд-младший.

– Тогда не буду Вам мешать. До скорой встречи в Мариуполе! – пожелал доброй дороги гонцам император.

Кортеж тронулся в одну сторону, а всадники поскакали в другую.

Когда колонна скрылась из виду, Шервуд перевел своего коня с галопа на рысь и крикнул товарищу:

– У меня седло ослабло. Надо поправить.

Бывалый фельдъегерь тут же спешился и подошел вплотную к унтер-офицеру, остававшемуся в седле. Подергал ремни и пробубнил себе под нос:

– Славно сидит. Туже не надо.

Это были последние слова в его жизни. Страшной силы удар эфесом сабли обрушился сверху на его плешивую голову. Старый фельдъегерь даже успел услышать, как проламываются кости его черепа. И упал замертво. Убийца соскочил с коня, поднял с земли бездыханное тело и водрузил его на лошадь жертвы. Затем повернул в обратную сторону и поспешил вдогонку за кортежем.

– Эх, Масков, Масков… – удрученно произнес император, склонившись над телом фельдъегеря на станции в Мариуполе. – Как же это случилось?

– На крымчаков нарвались, – как можно правдоподобнее соврал Шервуд. – Насилу ушли от погони. И вдруг его лошадь на полном скаку угодила копытом в глинистую кочку. Фельдъегерь не удержался в седле, перелетел через морду лошади, упал головою на землю и остался на месте без движения. Я вначале подумал, что это крымчаки его подстрелили. Но потом, когда осмотрел его, то понял, что это он сам ударился о камень. Да и татары нас больше не преследовали.

Государь посмотрел прямо в глаза унтер-офицеру. Но в ясном и чистом взоре молодого офицера не было и намека на ложь.

– Значит, само провидение на моей стороне, – сделал вывод царь. – Завтра с зарей выезжаем в Таганрог. Теперь главное, чтобы яхта пришла вовремя.

– Не волнуйтесь, Ваше Величество, мой брат Роберт – искусный мореход. Наверняка он нас уже поджидает в Таганроге.

Но Иван Шервуд ошибся. Яхты не было ни в день их приезда, ни на следующий. Тело фельдъегеря стало уже изрядно попахивать, поэтому его пришлось в срочном порядке похоронить, дабы в холодной сырой земле оно лучше сохранилось до востребования.

Прошел еще один день. Но британский флаг так и не появлялся в гавани. Тем временем государь на самом деле не на шутку занемог. Его сразила крымская лихорадка. Такой диагноз поставил придворный лейб-медик Яков Виллие.

Болезнь протекала тяжело. У императора всю субботу и воскресенье держалась высокая температура и наблюдался сильный озноб. Больной лежал у себя в комнате и никуда из дворца не выходил. Все это время он почти ничего не ел, а только пил микстуры и травяные настои, которые ему предписали доктора.

В понедельник утром в комнату к больному заглянула царица. Рядом с кроватью спящего государя сидел доктор и считал ему пульс.

– Как он? – шепотом спросила Елизавета Алексеевна.

Виллие приложил палец к губам и, сгорбившись, на цыпочках направился к выходу.

Притворив за собой дверь, он ответил:

– Страшное уже позади. Кризис миновал. Жар ослабевает. Я полагаю, что денька через два-три Его Величество уже встанет на ноги.

– Ну, слава Богу! – вздохнула с облегчением Елизавета Алексеевна. – А я уж грешным делом всякого надумалась. Эти игры со смертью до добра не доводят. Глядишь, никакой инсценировки не понадобилось бы, сам бы отдал Богу душу. Может, хоть сейчас, после болезни, образумится?

– Не думаю, – покачал головой лейб-медик. – Он еще вчера вечером, как только пришел в сознание, первым делом спросил: не видел ли я в порту английскую яхту?

– И что вы ответили ему?

– Правду. Сказал, что пришла его яхта. Он сразу блаженно улыбнулся и спокойно заснул.

– Где Шервуд? Я срочно хочу его видеть! – раздался из комнаты рассерженный голос императора.

Царица и лейб-медик тут же заспешили на зов.

Александр Павлович сидел на краю кровати в длинной белой рубахе с небритым и сильно осунувшимся лицом и тщетно пытался натянуть на ногу сапог.

– За ним уже послали, Ваше Величество, – успокоил больного Виллие. – Вы бы легли. Вам еще рано вставать.

– Пусть придут оба Шервуда. Я хочу говорить с ними обоими.

– Хорошо, хорошо. Все придут, не извольте беспокоиться. Только ложитесь, пожалуйста.

Виллие наконец-то удалось уложить больного обратно в постель. Но, покидая покои государя, он уже сомневался в точности своей оценки состояния больного. Закончилась ли лихорадка? А если закончилась, то почему государь по-прежнему бредит? Откуда ему возьмешь двух Шервудов? Однако он в точности передал царскую волю его личному секретарю князю Волконскому.

Каково же было удивление доктора, когда через полчаса он увидел в императорской приемной на самом деле двух живых Шервудов. Правда, один из них был в уланской форме, а другой, что пониже ростом, был одет в форму морского офицера Британского флота. И вместо бакенбард на его лице красовалась шкиперская бородка. Больше же никаких отличий меж братьями не было.

– Государь готов принять вас, господа, – объявил вышедший из императорской опочивальни князь Волконский.

Александр Павлович принял офицеров в постели, но уже в сидячем положении, опираясь на гору подложенных под спину подушек.

– Вы – Роберт Шервуд, если не ошибаюсь? – угадал император.

– Так точно, Ваше Величество, – бойко отрапортовал шкипер.

– Но почему вы задержались? Ваш брат говорил, что вам любой шторм не страшен?

– Так точно, Ваше Величество. Но только турки закрыли проход через Босфор на время бури. Пришлось провести три дня на якоре в бухте в Мраморном море. Но и там яхту основательно потрепало. Требуется небольшой ремонт.

– Сколько вам понадобится на него времени?

– Неделя, Ваше Величество.

– Долго. Боюсь, что тело Маскова столько не протянет, начнет разлагаться.

– Не извольте беспокоиться, Ваше Величество, – подал голос Шервуд-младший. – Погода стоит прохладная. Оно сохранится в лучшем виде. Вы главное, сами быстрее выздоравливайте. Путь нам предстоит неблизкий.

– Что ж, не будем терять драгоценного времени. Каждый займется своим делом. Вы ремонтом судна, а я – поправкой собственного здоровья.

– Ох, не по-христиански это – осквернять могилы усопших. Ох и покарает нас Господь за такое богохульство, – причитал пожилой солдатик, выбрасывая лопатой из ямы комья глины и чернозема, щедро пропитанные холодной осенней влагой.

– А чего тебе, Демьян, ты же человек подневольный. Тебе господин офицер приказал, ты и делай. Не твоего ума это дело, и не твой грех. Пусть вон у того франта душа за это болит и у доктора, что будет этот труп резать. Надо же, для опытов ему бедолага Масков понадобился. Басурмане, они и есть басурмане. Хотя по-нашему и говорят, но душа у них все равно не православная, потому и не ведают, что творят, – ответил ему умудренный опытом товарищ.

– Эй вы, кладбищенские крысы, ну-ка отставить разговорчики! Копайте живее, нечего лясы точить! – прикрикнул на солдат с иностранным акцентом унтер-офицер.

– А чего копать-то, ваше благородие. Вот он, гроб, счас подцепим его и будем вытаскивать, – донеслось из разрытой могилы.

Кряхтя, солдаты извлекли наружу перепачканный глиной дощатый гроб.

– Откройте крышку, – приказал унтер-офицер.

Когда его команда была исполнена, он подошел к гробу и тут же отпрянул от него, прикрыв нос шелковым платком.

– И что ж ты так завонял, братец? – укоризненно произнес Иван Шервуд, а солдатам громко крикнул. – Давайте закапывайте его обратно. Доктору такой покойник не нужен. Совсем протух.

В тот же вечер, когда совсем уже стемнело, в дом начальника Таганрогского гарнизона постучали настойчиво и требовательно.

– Кого еще принесла нелегкая? – сердито пробурчала разбуженная жена.

– Сейчас я научу этого полуночника хорошим манерам! – многообещающе заявил рассерженный супруг.

– Кто там? – рявкнул он, подходя со свечкой к двери.

– Шервуд.

Голос гарнизонного командира сразу изменился до неузнаваемости, в нем даже появились нотки подобострастия.

– Вы? Так поздно? Что-то случилось?