Маша Трауб - Наша девочка Страница 48

Из-за трения веревка действительно казалась хлипкой, могла в любой момент оборваться.

– Ты что? Это самая лучшая веревка! Счастливая! Мы уже столько на ней лазаем, – хмыкнула моя подружка. – Помните, четыре минуты! За себя и за Каринку, – объявила она.

Ребята спустили ее вниз. Мишка дождался, когда истекут четыре минуты, и крикнул:

– Поднимаем!

Ребята потянули за веревку. Наталка уже ухватилась за окошко, я видела ее руки, но вдруг веревка не выдержала, порвалась. Ребята дружно повалились назад.

– Держись, подтягивайся! – кричал Мишка. Он начал лезть по камням к окну склепа, но Наталке без поддержки не хватило сил, чтобы удержаться, и она рухнула вниз.

– Ай! – закричала она. – Вытащите меня отсюда! Скорее!

Мишка вязал узел на веревке, у него дрожали руки. Было понятно, что Наталке придется провести в склепе дольше пяти минут.

– Надо звать на помощь, – пролепетала я. – Пожалуйста, побежали в деревню. Пусть Наталку вытащат.

– Нас убьют! – Костик вытаращил от ужаса глаза. – Мы осквернили память мертвых.

– Я убью тебя раньше, чем родители! – заорала я. – Бегите за помощью. Я останусь с Наталкой.

– Тебя тоже мертвецы заберут! – сказал Дамик. На него было жалко смотреть – он аж трясся от страха.

– Пусть заберут! Наталку я не оставлю!

– Ладно, оставайся, – сказал Мишка. – Вот тебе фонарик. Мертвецы боятся света. И вот еще – нож.

Я знала, что это любимый нож Мишки, из суперстали, который никогда не ржавеет, не тупеет и может разрезать, все что угодно.

– Я тоже останусь, – сказал Дамик, – огонь разожгу. Буду нечисть отпугивать. Лучше меня никто огонь не поддержит. Пусть Каринка с Наталкой разговаривает, а я их буду охранять. Если что случится – брошу в костер пистоны. Услышите взрывы, значит, дело совсем плохо.

– Хорошо. Пошли, ребята, – скомандовал Мишка.

Дамик разжег несколько костров. Я натаскала камней, соорудив лестницу, чтобы быть повыше к окну, и разговаривала с Наталкой.

– Мне страшно. Очень, – сказала она.

Мне было еще страшнее – Наталка плакала.

– Карин, ты не уходи только, – попросила она.

– Не уйду ни за что. Я сейчас брошу тебе фонарик.

– А ты как? – в этот момент моя подружка волновалась за меня больше, чем за себя.

– Дамик костры разжег. И Мишка мне свой нож оставил. Не бойся, они побежали за помощью.

– Нас убьют. Мы осквернили память мертвых, – рыдала Наталка.

– Пусть лучше живые убивают, чем мертвецы. – Я тоже плакала.

– В туалет хочу, – пожаловалась моя подружка.

– Так сходи.

– Не могу. Мне страшно. И терпеть больше невмоготу.

– Лови фонарик. – Я бросила в окно фонарик.

– Поймала! – Наталка перестала плакать и вдруг заорала как резаная.

– Наталка, что? Что с тобой? Тебя мертвецы тащат? – завопила я в ответ. Ко мне подбежал Дамик, размахивая горящей палкой как факелом.

– Тут так страшно! Столько черепов! И кости повсюду! – Наталка еле дышала.

– Они двигаются? – уточнил Дамик.

– Нет, просто лежат.

– Ты на них фонариком свети. Тогда они не оживут, – посоветовал он, но не очень уверенно.

– Карин, говори со мной, ладно? – попросила Наталка.

– На слюне клянусь, я буду рядом, – пообещала я.

Наталка на время замолчала.

– Наталка! Что с тобой? – Мне было так плохо, что я уже сама готова была забраться в этот склеп, чтобы быть рядом со своей подружкой.

– Карин, Дамик там? Пусть он отойдет. Попроси его.

Дамик ушел проверять костры.

– Что случилось? – спросила я.

– Описалась. Только никому не говори. Брось мне штаны запасные.

– Не скажу, обещаю.

Я нашла в рюкзаке спортивные штаны, подумала, подобрала камень, завернула его в штаны и бросила в окно.

– Молодец, правильно придумала, – похвалила меня моя подружка.

Я не знала, что еще могу сделать, и злилась на Мишку, который не спешил с помощью. Где они вообще пропадают столько времени?

– Тут до ближайшей деревни далеко. И темно, – Наталка будто прочла мои мысли.

– Потерпи. Ты же смелая. Знаешь, какую мне сказку тетя Тамара рассказала?

– Какую?

– Встретились однажды волк, снежный барс и медведь и стали спорить, кто из них самый храбрый. Барс сказал, что он самый храбрый и ничего не боится. Волк тоже сказал, что нет такой вещи на свете, которая бы его испугала. Только медведь долго молчал, а потом признался, что есть то, чего он боится. «И что же это такое, что тебя – медведя – испугало?» – спросили звери. «Старость», – ответил медведь.

– И что это значит? – хлюпнула Наталка.

– Не знаю. Но если мы молодые, значит, все остальное не страшно. Значит, ты со всеми скелетами справишься. Правда?

– Правда. Только все это сказки – и про медведя, и про скелетов. Никто тут не ходит по ночам. Враки все. И за ноги никто не утаскивает. Только крысы пищат, – буркнула Наталка.

Ее вытащили только через час. Ребята, как выяснилось позже, заблудились, свернув не на ту тропинку.

Я увидела, как на дороге появилась старая машина, которая не пойми как ехала – она взбиралась на холм, пыхтя и оглашая всю округу ревом. За рулем был пожилой мужчина. Он молча размотал веревку, вытащил складную лестницу. Ребята достали одеяло. Наталка была уже ни жива ни мертва. У нее стучали зубы, и даже одеяло не согревало. Нас довезли до какого-то дома, где уложили на полу.

– Сейчас ехать нельзя. Опасно, – сказал мужчина, который вытащил Наталку.

– Меня отец убьет, – сказал Костик.

– И правильно сделает. Завтра я вас в сельсовет сдам – будет вам урок на будущее. Где это видано, чтобы могилы мертвых тревожили и над прахом предков смеялись. Нашли себе забаву. Надо было вас всех в склеп посадить, глядишь, поумнели бы. А вы две – еще и девочки. Что вам мать скажет? Как она вас воспитала, что вы с парнями бегаете? И не стыдно? Совсем девичью честь не бережете! Да в наше время вас бы в Терек бросили. И никто бы слезинки не проронил. Спите давайте. Чтобы я ни одного шороха не слышал! Пусть завтра с вами в сельсовете разбираются. Какое счастье, что бог не дал мне детей. Я бы такого позора не вынес!

Конечно, уснуть мы не могли. А уже через час вокруг дома засверкали огни. Мы перепугались: как будто все скелеты вышли из своих склепов с фонарями и факелами – такой был свет.

В дом ворвались дядя Давид, отец Костика, дядя Тимура, старший брат Дамика и тетя Тамара с походной медицинской сумкой. Во дворе стояли машины и два мотоцикла.

Мужчины, оценив обстановку – мы жались в угол и подвывали от ужаса, – молча сели за стол, достали бутыль араки, закуску. Наш спаситель, который вытащил Наталку, поставил на стол хлеб и овощи. Никто не проронил ни слова. Тетя Тамара быстро осмотрела Наталку и выгнала всех нас на улицу, каждому надавав подзатыльников. Нам с Наталкой досталось по крепкому удару по попе.

Мы втиснулись на заднее сиденье машины, и дядя Тимура повез нас по домам. Никто и пикнуть не смел. Ехали молча. Говорила только тетя Тамара.

– Я вам такие клизмы пропишу, что вы со двора вообще не выйдете, – обещала нам знахарка. – Я вам такой отвар сделаю… ох, даже не знаю, что я с вами сделаю. Будь моя воля, я бы вам ноги отпилила, чтобы вы вообще забыли, как по склепам лазить. Нет, я вам две клизмы сделаю. И рвотное пропишу. Будете знать, как прах мертвецов тревожить. Ох, клянусь, не попадайтесь мне под руку. Я вам примочки из крапивы сделаю, если поймаю. На попу не сядете! Чесаться будете! Или пиявок поставлю, чтобы мозги вам прочистить. Еще и наврали про костер пионерский. И как я‑то не догадалась? Пионеры хреновы! Еще и спектакль разыграли! Я вам такую траву достану, чтобы вы забыли, как врать и обманывать. Если соврете – языки ваши поотсыхают. Вот какую я траву вам нарву. Да почему мы вас с собаками по всем селам должны искать? Да вы хоть знаете, сколько на вас бензина ушло? Больше вашим отцам делать нечего, как по ночам километры наматывать да вас разыскивать? Ох, позор какой. Что говорить люди будут? Ладно тут, в селе, про вас все знают, но зачем на всю округу позор разносить? Да как посмели-то? Память предков осквернять! Нашли себе забаву!

Как мы доехали до дома, я не помню. Кажется, меня укачало в машине, и я задремала. Или опять упала в обморок, представив пиявок на своей голове.

Наталка топталась на дороге, не решаясь открыть калитку.

– Ну что ты боишься? – рявкнула на нее тетя Тамара. – Я тебя завтра буду убивать. А сейчас быстро спать. И чтобы ни звука. Я еле-еле Соню успокоила. Все, быстро легли. Мне еще к другим надо вернуться. Вы что думаете, у матерей – сердце каменное? Оно все выдержит? Нет! Да мы тут такое пережили! У меня все капли сердечные кончились! И отвары тоже. Завтра же утром пойдете мне траву собирать. И послезавтра тоже. До конца лета как миленькие в пять утра будете вставать и ходить за травой. Понятно? Ничего, я вас научу о людях думать. Эгоистки!