Анна и Сергей Литвиновы - Главная партия для третьей скрипки Страница 5

Арина хотела крикнуть: что это не его дело. И вообще пусть все оставят ее в покое! А мелкому – врезать хороший подзатыльник. Заслужил.

Но дядька продолжал держать ее в объятиях и внимательно смотреть в глаза. Как-то особенно у него выходило. Будто и сердце ее, почерневшее от горя, видит, и душу – пустую после маминой смерти.

И Арина вдруг пробормотала:

– Да я не то что специально собиралась. Просто остановилась, взглянула случайно с моста в воду, и…

– Проходи. – Мужчина аккуратно взял ее за плечо.

Его рука, в отличие от ладошки пацана, обожгла кожу, будто грелка после мороза.

– Я посел, дядя Йова? – спросил малец.

И будто ветром его сдуло.

Арина послушно вступила в длинный коридор. Ни единой вешалки или шкафа. Никаких полочек для обуви. Стены увешаны фотографиями. На всех – море и солнце. Восходы, закаты или яркий луч, пробивающий черную грозовую тучу. Где-то в недрах заунывно напевает женский голос. Арина (по музыкальной литературе всегда была «пятерка») узнала: мантра. Исполняет Дэва Премал. Пахнет ароматными палочками и куркумой. Филиал Индии – неподалеку от Крымского моста.

Йова щелкнул пальцами – еле слышно, показалось Арине. Но одна из дверей немедленно открылась, оттуда выскочила девушка – тоже очень худая, в просторных штанах. Присела перед гостьей на корточки, улыбнулась снизу вверх:

– Вашу обувь?

Арина смутилась окончательно. Сроду ее никто не разувал. Да и что у нее за носки? Может, рваные, грязные? Она просто не помнила.

Но Йова не дал и слова вымолвить. Глаза в глаза – будто тайну страшную поверял – произнес:

– У нас очень приятный пол из пробки. И подогрев. А вся обувь в отдельной комнате остается.

– Зачем?

– Чтобы не тащить в квартиру энергетику с улицы. Плюс элементарная гигиена.

Она не придумала, что возразить.

Носки, к счастью, оказались не рваными, а почти новыми, махровыми, со смешными лягушками. Арина вспомнила: их осенью мама подарила – чтоб дочка не мерзла, пока отопление в квартире не дадут.

В носу сразу зачесалось.

Йова убрал руку с ее плеча, развернул к себе лицом, прожег синью глаз. Спросил:

– Медитацию с поющими чашами любишь?

– Э-ээ… а что это?

– Это способ вернуться к тем, кто тебе дорог, – внушительно произнес мужчина.

– Вы о чем? – со страхом спросила она.

– Ну, у тебя ведь беда? Потеря? Кто погиб? Ребенок, муж?

– Мама.

– Давно?

– П-пять дней назад.

– Значит, она еще здесь. На земле, – уверенно произнес Йова. – И ты сможешь ее увидеть. Я охотно тебе помогу.

Арина постаралась взять себя в руки. Ты что, малышка, с моста не прыгнула, так в другую беду лезешь? Что это за квартира? Что от тебя хочет этот странный мужик?

Она спросила, как могла, сурово:

– Кто вы такой?

Мужчина взглянул удивленно:

– Лев Балаев. Вы меня разве не знаете?

– Откуда мне вас знать?

– Я читаю лекции. Издаю книги, записываю диски. Провожу ретриты и семинары. В социальных сетях почти миллион подписчиков.

– Вы йог, что ли, какой-то? – с презрением спросила Арина.

Девица, принимавшая обувь, уничижительно взглянула на гостью. Но ничего не сказала. Юркнула за одну из дверей.

Лев Балаев внушительно проговорил:

– Я не занимаюсь стандартной йогой. Я переворачиваю всю жизнь человека. Исцеляю от любого страдания. Хотите, чтобы та, кто умерла, продолжала вас радовать?

Арина печально махнула рукой:

– Бросьте. Мертвые уходят навсегда.

– Ошибаетесь.

Лев снова щелкнул пальцами. Помощница, (наверно, специально стоит ухом к двери и прислушивается к зову) явилась мгновенно. Гуру одарил ее улыбкой – куда, правда, менее щедрой, чем досталась Арине. И велел:

– Расскажи про себя.

Девица вытянулась перед ними почти по стойке «смирно». Только глаза – не по уставу – смотрели в пол.

Пробормотала:

– Потеряла в один день всех близких. Родителей. Мужа. Дочь. Мы в отпуск собирались. Большой семьей. А меня услали в командировку. Они полетели сами. И все… разбились.

В глазах девушки блеснула слеза, но мгновенно высохла под взглядом гуру. Тот строго молвил:

– Зина. Ты ведь сейчас счастлива?

Она взглянула на него глазами преданной собаки:

– Да. Да! Мне очень, очень, очень у вас хорошо!

– А это просто квартира? – осторожно спросила Арина.

– Я не практикую в квартирах, – с достоинством произнес Балаев.

А Зина поспешно объяснила:

– У нас здесь официально зарегистрирован антикризисный центр. Проходят занятия. А те, кому совсем плохо, могут даже ночевать оставаться.

Мама бы обязательно насторожилась. Взяла бы светлоликого дядечку и его покорную помощницу за жабры: а кто учредитель вашего центра? Кем он финансируется? По каким методикам работает?

Арина, может, тоже бы решилась задать вопрос – но Лев не дал. Строго произнес:

– У меня очень жесткое расписание. Но я всегда готов перекроить его ради того, кому тяжело. Пойдем. Проведу с тобой персональную медитацию.

– Не поможет мне это, – вздохнула Арина.

Балаев снисходительно улыбнулся. Зато Зина набросилась на нее, как коршун:

– Вы что?! Да Лев Людовикович персонально ни с кем уже давно не работает! Вам исключительная возможность дается!

– Ладно, Зина, достаточно. – Отмахнулся от девушки широкоштанный. – Не будем заниматься саморекламой. И держать нашу в гостью в коридоре тоже невежливо. Не упирайся, милая. Ты не пожалеешь.

И Арина покорно пошла. Хотя мама – увидь она сейчас дочку – безусловно, ее отругала бы. Чужая квартира, странный мужик. Комната тоже будто для сексуальных утех предназначена. Горка матов в углу – вот и вся меблировка. Стены увешаны постерами. В этот раз не солнце – обнаженное женское тело. Снято красиво, почти целомудренно, но Арина совсем занервничала.

Лев ее смущения не заметил. Снял верхний мат, расстелил посередине помещения. Велел:

– Ложись.

– Э-э… зачем?

– Тебе надо голову освободить. От темных мыслей.

– А как вы… это делать будете?

Она отчаянно покраснела. И вдруг поняла, что ей все равно. Подумаешь – забыться в чужой квартире. На жалком коврике, в чужих объятиях. Для человека, который только что собирался прыгать с Крымского моста, – абсолютная мелочь.

Йог (или кто он там был) продолжал смотреть ласково, но без малейшей искры вожделения.

Бережно – будто отец строптивую дочку – потрепал ее по щеке. Велел:

– Доверься мне. Ложись. На спину, руки-ноги свободно. И глаза закрывай.

«Да пусть будет что будет!»

Арина исполнила волю хозяина, сомкнула очи, стала боязливо ждать: что случится дальше? Он сразу навалится на нее? Или сначала начнет обхаживать, медленно раздевать, ласково водить по телу пушистым перышком?

Но ничего сексуального не произошло.

Арина вдруг услышала металлический, утробный, до глубины души пробирающий гул. Приоткрыла глаза, осторожно скосила взгляд.

Лев уселся от нее на внушительном расстоянии. Ноги скрещены, в руках что-то вроде горшочка для меда и пестик. Этим пестиком он водит по кромке емкости, та гудит. Неприятный звук, очень тревожный. Похоронный оркестр напоминает.

– Закрой, пожалуйста, глаза, – попросил ее мужчина. – А теперь представь. Ты на крыше высотного здания. Рядом твои лучшие друзья. Они взяли тебя за руки и за ноги. Раскачали. И бросили вниз.

Арина еле удержалась, чтоб не расхохотаться. Боялась маньяка, а оказалась в лапах тихого сумасшедшего.

Йог, похоже, заметил улыбку на ее лице. Но не смутился. Спокойно продолжил:

– И вот начался твой полет в бездну. Ты летишь все быстрее и быстрее. Но тебе совсем не страшно, потому что ты никуда не приземлишься. Воздух вокруг теплый и черный. Тебе ничего не мешает. Тебе спокойно и хорошо. Скорость падения увеличивается, ветер свистит в ушах, все быстрее, быстрее! Мысли не успевают возникать в твоей голове. Они сначала пытаются остаться с тобой, но постепенно отстают. Замирают. Превращаются в картины на стенах. Ты видишь их, но они тебя больше не затрагивают. Ты просто пролетаешь мимо.

И по своей чаше ударил.

Арина с удивлением почувствовала: она вправду куда-то летит. А еще тепло стало и морем запахло.

– Твои руки начинают тяжелеть. От кончиков пальцев, через предплечье и локоть, они наливаются свинцом. Тяжесть охватывает все тело. И только в области межбровья ты ощущаешь поразительную легкость. Будто кто-то положил туда прохладную тряпочку. А теперь ты чувствуешь, как через эту точку тебя наполняет волшебный солнечный свет. Лови его лучи, купайся в них!

И Арина (в сон, что ли, провалилась?) вдруг оказалась на морском берегу. Причем была она не собой нынешней, а совсем маленькой девочкой. В своем любимом матросском костюмчике, который носила до третьего класса.

Откуда-то извне она слышала голос – Лев Людовикович что-то вещал про бурные океанские волны и золотистый песок. Но Арина видела не океан, а наше простецкое Черное море. Пляж с крупной галькой, мутноватое мелководье. Толстые тетки вгрызаются в кукурузу. А она – парит над землей и напряженно вглядывается: в купальщиков, в каждый коврик на берегу. Мозг лениво перебирает варианты: «Я мертвая? Или я в прошлом?»