Ростислав Мурзагулов - Бабай всея Руси, или Операция «Осень Патриарха» Страница 5

Однако негласный протокол Бабай нарушил первым. После того как мы расшаркались перед ним и пошли дальше искать фраеров ушастых, он, со своей стороны, тоже должен был на встрече с любым себе подобным нас всячески расхваливать. Поначалу так он и делал. Но в один прекрасный день он решил, что наша бригада начала антибабайский заговор с целью свержения Бабая и водружения на его трон Василича.

Бабай, недолго думая, на всякий случай дал подчиненным силовикам команду нас закрыть. Или, если закрыть всех не получится, испоганить биографии уголовными делами, отсидками в КПЗ и тому подобным.

В то светлое для губернаторов время менты, судьи, прокуроры и все остальные, как правило, плохо представляли, в какой вообще стороне находится какой-то там «федеральный центр». Зато все очень хорошо знали, где им дают квартиры, где их берут в долян[6] самых разнообразных больших и малых бизнесов, где их всегда любят и ждут – само собой, в областном «Белом доме».

Работа закипела.

Первым делом стражи порядка приняли в ночном клубе сильно нетрезвого раздолбаистого паренька, который был лет пять назад студентом Василича, любившего в свободное от госстроительства время поразмять идеи из своей кандидатской в Институте права. Естественно, в кармане у балбеса был огромный пакет героина. Прямо очень большой, лет на 7 срока с конфискацией. Балбесу была предложена нехитрая альтернатива – или «голуби летят над нашей зоной», или подпиши вот тут, что Василич и его нукеры вымогали с тебя взятку.

– А сколько вымогали-то, тут не написано?

– А, не написано? Ну, напиши – 5 тыщ. Да не рублей, дурило. Это ж не крупный размер. Долларов пиши. За что? За экзамен, ёпта.

Мы каждый день начали узнавать из бабайских газет, что кто-то из нас насовершал все больше всякого подобного, и с этим надо было что-то делать.

В результате после всего этого больше всего в жизни нам захотелось принять участие в заговоре Юревича против Бабая. Проблема была только одна – Юревич не планировал против Бабая никаких заговоров.

Но тут как раз и подвернулся Бобр с его предложениями. Ну и ок. Заговор можно было сплести и без Юревича, участие которого можно было инсценировать, благо переспросить у него все равно никто ничего не может.

Мы прекрасно понимали, что Михал Иваныч скорее введет зеленых человечков в Копенгаген, чем назначит мутноватого миллиардера с неясным происхождением капиталов главой одного из опорных хоть в финансовом, хоть в политическом смыслах краев державы.

С другой стороны – чем черт не шутит, а вдруг в секретных лабораториях уже есть набросок создания Копенгагенской Народной Республики, так что и Бобру в его мечте было отказывать нельзя. Тем более его мечта так удачно решала и наши практические задачи политического выживания.

Но в это время в далекой Швейцарии катались на горных лыжах несколько не сильно приметных людей.

Конкурирующая фирма

Люди были неприметны только на вид. Катались они средне, в ресторанах, как остальные их соплеменники, не бузили, тёлок модельного вида за собой стадами не таскали. Скромные на вид то ли менеджеры среднего звена, то ли разведчики.

Они, собственно, и были разведчиками. В прошлой жизни.

Они раньше служили с Самим Михал Иванычем в тех самых, каких надо Комитетах и Службах. Возглавлял группу лыжников неприметный человек с говорящей для разведчика фамилией Наружкин.

Формально в госиерархии Наружкин был непосредственным начальником Юревича. Однако тот оказался в политике сильно раньше шефа, имел большое влияние на Митю и много прямого общения с ним, а потому мог играть в свои, почти абсолютно самостоятельные политические игры.

Наружкин и Юревич относились к двум противоборствующим лагерям в окружении Михал Иваныча. К первому условно относили «силовиков», а ко второму – «либералов». Первый лагерь всегда призывал «ловить» и «не пущать», называя либералов предателями и агентами Запада; а второй призывал влияние генералов ограничить, пока они не объявили войну всему миру и не устроили в стране геноцид и голодомор, а с Западом (да и остальными частями света) дружить и совместно мутить[7] на радость и процветание элит всех стран.

Наружкин, один из заметных представителей генеральского лобби, тоже имел свои виды на Бабайскую область. Силовики на тот момент были давно уже вошедшими во вкус и понявшими, что основа власти – не только пушки и пулеметы, а посильнее «Макарова» будут те пистолеты, которые вставляются в баки на заправках.

Иными словами, «Байнефть» силовикам нужно было вернуть себе. Им очень не нравилось, что сейчас ею командовал тот самый Пентюх, который утверждал, и небезосновательно, что «Митя еще генералам покажет».

Для того чтобы вернуть «Байнефть», губернатором Бабайской области желательно было сделать кого-то своего. Не то чтобы губер[8] мог как-то на этом этапе развития страны повлиять на само решение о переходе этого куска в чьи-то руки, но на скорость и информационный фон при передаче – вполне мог.

Поэтому Наружкин катался на лыжах в этот раз с Хамидом Рустамовым, который разведчиком не был, а был, напротив, по своей биографии вполне себе либералом.

Он заявился в бабайской политике в начале девяностых, когда самыми трендовыми темами в обществе были экология и выборы народных депутатов. Ну, Рустамов не подрастерялся и выбрался народным депутатом на платформе защиты населения от экологических бедствий.

С как раз пришедшим к власти хозяином области – Бабаем у Хамида как-то сразу не сложилось. Бабай Рустамова за своего не принимал. Он был не из одного с ним района, а вообще с другого конца области, а для ультраконсерватора Бабая это было важно. Рустамов и внешне не был похож на большого начальника. Худой. Турист. КСП-шник (это которые «Изгиб гитары желтой»). Эколог (Бабай природу любил, но защитников ее почему-то презирал всей душой). «Несерьезный какой-то щеловек!» – с этой характеристикой Бабая на серьезную карьеру в Тришурупе Хамид рассчитывать не мог.

Однако худой усатый человек с гитарой оказался не так уж прост. Не получается рядом с Бабаем – начал делать карьеру по федеральной линии. Поначалу войти в нее было легко, в «федералы» никто не стремился, кормушка Бабая была многократно сытнее. Однако с приходом Михал Иваныча к власти все изменилось. Это раньше, когда Хамид представлял некое московское ведомство в Тришурупе, в приемной у него ветер гулял. А при освоившемся Михал Иваныче – Рустамов стал солидным чиновником с весьма и весьма хорошей «проходкой»[9].

Когда Наружкин начал осматриваться и думать, кого бы могли поддержать генералы в толкотне за право рулить Бабайской областью, человек с десятком пусть и средней величины, но вполне солидных федеральных должностей, выходец из Тришурупа, да еще и не аффилированный с Бабаем, его внимание не привлечь не мог.

Либеральный рустамовский имидж Наружкина не смущал. Изучив биографию контрагента, он пришел к единственно верному выводу, что Хамид верен вовсе не либерализму, а федеральному центру. Будучи одним из высших чинов этого самого центра, Наружкин знал, какие слова сказать при вербовке, чтобы будущий губер оставался верен вербовщику.

А будучи разведчиком и изучив натуру кандидата, Наружкин понимал, что для Рустамова важна и эмоциональная составляющая. Организовать турпоход с песнями у костра – пожалуй, будет ту мач[10], видимо, подумал разведчик и сделал так, чтобы не такой уж и крупный чиновник вдруг оказался с ним в одной компании на горнолыжном курорте.

Сам Рустамов не знал тогда и не знает теперь, было ли это их знакомство, взаимная симпатия и решение двигаться в сторону его губернаторства в Бабайской области тщательно спланировано Наружкиным или присутствовал тут элемент случайности. Но это только придавало «старшему товарищу» таинственного флера и отбавляло решимости спорить с ним, о чем бы то ни было.

Так или иначе на наследие Бабая нарисовалась тогда со всей отчетливостью конкурирующая фирма. Методы конкурентов отличались друг от друга кардинально. Им еще предстояло познакомиться с другими претендентами на бабаевский трон и узнать, чье кунг-фу в итоге оказалось сильнее.

По закону или по совести

Претендентом номер один на бабайский трон был, само собой, тот, кого хотел видеть своим преемником сам Бабай. Роман Желтокнязев уже был объявлен преемником стареющего лидера и назначен премьер-министром областного правительства.

Но крылья Роману едва не подрезали прямо на взлете. За пару дней до подписания указа об этом назначении к Бабаю записался на прием генерал Асмодеев…

Генерал был старорежимным силовиком. Исключительно интересной личностью исчезающего вида. Главной целью его жизни было – служить. Именно служить, а не работать в органах. Служить, как верный пес служит своему хозяину.