Андрей Столяров - Обратная перспектива Страница 5

Впрочем, правила эти можно не соблюдать.

Нинель, кстати, их тоже не соблюдала. Она тоже, раздеваясь, не требовала, чтобы я отвернулся или прикрыл глаза. Хочешь смотреть – смотри. Правда, при этом она никогда не делала первый шаг. Его всегда должен был сделать я. А вот Ирэна как бы взбивает над собой вихревой электрический ореол и, не оборачиваясь, с нетерпением вопрошает:

– Ну, где ты там, где?..

Начинается неуправляемый термояд. Меня стискивают, сминают, формуют, как податливый пластилин, опрокидывают на тахту, поворачивают, распрямляют, сгибают. Я как будто окунаюсь в огнедышащий небесный расплав, очищающий и выявляющий подлинную мою суть. Сколько это длится, понять невозможно, мы проваливаемся в сингулярность любви, где и время, и собственно жизнь исчислению не поддаются. Правда, сама Ирэна так не считает. Это не любовь, полагает она, это просто секс, и не стоит загружать его тем, чего в нем в принципе нет. Однако тут я с ней категорически не согласен. В сексе, даже самом примитивном, торопливом, случайном, все равно есть отчетливый привкус любви. Как вкус яблока – во всех его разнообразных сортах.

– Не усложняй, – в таких случаях говорит Ирэна.

– Я не усложняю, напротив, я делаю из разобщенности – цельность, – отвечаю я откуда-то из пустоты.

– Так и что?

– А цельность – всегда проста…

– О, боже мой!..

Чем-то она в этом смысле опять-таки напоминает Нинель. Та тоже, интуитивно конечно, пыталась свернуть все диапазоны любви в секс-регистр, и я, при всех своих исторических и культурософских познаниях, так и не смог объяснить ей элементарную вещь: секс – это физический голод, а любовь – голод метафизический, первое утолить можно, второе – нельзя, и потому лучше воспринимать их как нечто единое, как первичную сущность, которую невозможно разъять.

Видимо, не хватило слов.

Или чего-то еще.

Шарахнулись друг от друга, как птицы, столкнувшиеся во тьме.

Сейчас это, впрочем, неважно.

Сейчас мы лежим бок о бок на истерзанных, складчатых простынях и успокаиваемся, наблюдая, как истончается за окном бескрайний июньский день. Солнце уже зашло, однако красный отсвет его еще проступает над крышами. Чертополохом прорастает на них ломаная щетина антенн. А чуть выше, предвещая прозрачную летнюю ночь, угасают, растворяясь в беспамятстве, зеленоватые остатки жары.

Ирэна, правда, успокаиваться не хочет. Она чмокает меня в ухо, а потом решительно приподнимается на локтях.

– Ты – гений, – безапелляционно повторяет она.

Этим, кстати, Ирэна принципиально отличается от Нинель. Нинель как-то не догадывалась, что мужчину обязательно надо хвалить. Женщине достаточно восхищенного взгляда, «музыки понимания», чисто телесного языка, слова тут не так уж важны, а вот мужчине как существу более примитивному требуется грубая и откровенная лесть. Мужчина по природе хвастлив. Он должен быть первым, должен быть всегда впереди, должен быть лучше всех, по крайней мере в глазах одной-единственной женщины, взирающей на него.

Он требует этому постоянного подтверждения.

И тут надо уметь – изумленно ахнуть, всплеснуть руками, чмокнуть, как Ирэна, не разбирая куда – якобы от избытка чувств.

И, между прочим, я с Ирэной почти согласен. Блок, закончив поэму «Двенадцать», записал в дневнике: «Сегодня я гений». И Александр Сергеевич наш, тот самый, да-да, в аналогичной ситуации бил в ладони, подпрыгивал и кричал: «Ай да Пушкин!.. Ай да сукин сын!..»

Я, конечно, не Блок и не Пушкин, масштаб, извините, не тот, но когда сегодня в три часа дня я получил от Бориса письмо с приложенным к нему прекрасно отсканированным документом, тоже чуть было не закричал от восторга. А что вы думаете? Бывают в жизни моменты, когда все вокруг будто бы озаряется изнутри, когда испытываешь вдруг то, о чем Гоголь где-то писал: «Вдруг стало видно во все концы света». В психологии данное состояние определяется как инсайт: внезапное озарение, высвечивающее искомую суть. Ньютону падает на голову яблоко – бац! Вот вам формула гравитации… Менделеев ложится соснуть – бац! Всплывает из таинственной глубины знаменитая Периодическая система… Историку это особенно важно. История перегружена фактами, описаниями, рыхлыми и томительными подробностями, переполнена мнениями, интерпретациями, концептами, которые в свою очередь, как папки в компьютере, прорастают необозримым количеством информационных ветвей. Охватить это все, воспринять практически невозможно. Не случайно большинство научных статей в нашей области выглядят так: пять страниц текста, пятнадцать страниц примечаний. Кстати, именно в данной форме исполняет свои статьи и Борис. За деревьями обычно не видно леса, за кошмарным частоколом подробностей утрачивается главная мысль. Историку приходится во многом полагаться на интуицию, полагаться на опыт, спонтанная сборка которого и есть тот самый инсайт. Борис называет это «ощущением документа»: умением выделить в крошеве разнообразных деталей «именно то». Так вот, весь мой опыт, вся моя интуиция подсказывает, что это – именно то. То, что мы, спотыкаясь и путаясь, препинаясь и ссорясь, мучаясь и преодолевая отчаяние, ищем уже более девяти месяцев – с сентября по июнь.

Вдруг – первый обнадеживающий знак.

Забрезжило на горизонте какое-то неясное марево, мелькнула птица, выплыло слабое облачко, свидетельствующее о земле.

Только бы это не оказалось очередным миражом.

– Давай сразу посмотрим, – предлагает Ирэна.

Она выскальзывает из простыней и, не одеваясь, склоняется над столом, где открыт ноутбук. Мелькает на экране одна заставка, другая, всплывают знакомые синие буквы «Электронной энциклопедии».

– Так, так, так… Осовец – город в России, Осовецкий район, Тверская область, административный центр… Население в настоящий момент – двадцать четыре тысячи человек, площадь города – семнадцать кэвэ километров… Название происходит, вероятно, от термина «осовечь» – загородка из заостренных кольев, воздвигаемая для защиты… Согласно преданиям, был основан беженцами из Великого Новгорода, податными людьми, самовольно ушедшими от князей… Упоминается в летописи с тысяча сто тридцать седьмого года – Осовецкий верх, часть Новгородской земли… Поселение было разорено в тысяча двести семьдесят втором году… С конца четырнадцатого века Осовец вошёл в состав Московского княжества… В тысяча четыреста тридцать третьем году поставлен на княжение князь Дмитрий Млыт, между прочим, внук Дмитрия Донского, слышишь? – Ирэна чуть поворачивает лицо. – Город с тысяча семьсот семьдесят пятого года… С тысяча семьсот девяносто шестого – центр Осовецкого уезда Тверской губернии… В конце девятнадцатого века был крупным центром торговли льном… В настоящее время – Осовецкий завод «Автоспецстальпрокат», «Осовец-Мехсельмаш»: производство комбайнов и оборудования для обработки льна, молокозавод, завод железобетонных конструкций… Филиал Тверского государственного университета… Филиал Академии гуманитарных наук… Краеведческий и Литературно-мемориальный музеи… Торговые ряды семнадцатого – восемнадцатого веков… Из сохранившихся храмов наиболее интересны Крестовоздвиженская церковь, Преображенская церковь, Казанская церковь, церковь Феодора Стратилата и Параскевы Пятницы, церковь Рождества Христова, церковь Покрова Пресвятой Богородицы… – она, как от сквозняка, передергивает плечами. – Боже мой, зачем им столько церквей? На двадцать четыре тысячи человек!.. А… вот, смотри – остатки синагоги середины девятнадцатого столетия… Значит, еврейская община там точно была… Что тут еще?.. Расположен в северо-восточной части Тверской области, в черте города протекают река Морóка, река Осéчина, грунтовая река Удалá… Проходят региональные автодороги «Осовец – Тверь», «Осовец – Кашин», «Осовец – Серый Холм»… Ранее рядом с городом находился военный аэродром…

– Что ж – видимо, надо ехать…

Ирэна несколько разочарована. Это чувствуется по тону, где блекнет первоначальный энтузиазм. А что, собственно, она рассчитывала найти?

Виноватым, разумеется, оказываюсь я.

Ну понятно, ведь кто-то должен быть виноват.

– Так и будешь лежать?

Ирэну обуревает жажда деятельности. Взрыв сексуальной энергии только прибавил ей сил. Это тоже известная психологическая закономерность: мужчина после акта любви слабеет, женщина – наоборот. Он свое биологическое предназначение завершил, она – только-только начинает нести в мир новую жизнь. Не случайно (где-то я об этом читал) в советские времена, когда не было такой изощренной фармацевтики, как сейчас, вместе со спортсменками, едущими на Олимпиаду, отправлялся по рекомендациям медиков целый отряд «массажистов». И, наверное, данный метод «природного допинга» был достаточно эффективен – рекорды, во всяком случае, следовали один за другим.